Кто за чем бежит
На дистанции – четверка первачей, —Каждый думает, что он-то побойчей,Каждый думает, что меньше всех устал,Каждый хочет на высокий пьедестал.
Кто-то кровью холодней, кто горячей, —Все наслушались напутственных речей,Каждый съел примерно поровну харчей, —Но судья не зафиксирует ничьей.
А борьба на всем пути —В общем, равная почти.
«Расскажите, как идут,бога ради, а?»«Телевиденье тутвместе с радио!Нет особых новостей —все равнехонько,Но зато накал страстей —о-хо-хо какой!»
Номер первый – рвет подметки как герой,Как под гору катит, хочет под горойОн в победном ореоле и в пылуТвердой поступью приблизиться к котлу.
Почему высоких мыслей не имел? —Потому что в детстве мало каши ел,Голодал он в этом детстве, не дерзал, —Успевал переодеться – и в спортзал.
Что ж, идеи нам близки —Первым лучшие куски,
А вторым – чего уж тут,он все выверил —В утешение дадуткости с ливером.
Номер два – далек от плотских тех утех, —Он из сытых, он из этих, он из тех, —Он надеется на славу, на успех —И уж ноги задирает выше всех.
Ох, наклон на вираже – бетон у щек!Краше некуда уже, а он – еще!Он стратег, он даже тактик, словом – спец, —Сила, воля плюс характер – молодец!
Четок, собран, напряженИ не лезет на рожон, —
Этот – будет выступатьна Салониках,И детишек поучатьв кинохрониках,И соперничать с Пелев закаленности,И являть пример целе —устремленности!
Номер третий – убелен и умудрен, —Он всегда – второй надежный эшелон, —Вероятно, кто-то в первом заболел,Ну а может, его тренер пожалел.
И назойливо в ушах звенит струна:У тебя последний шанс, эх, старина!Он в азарте – как мальчишка, как шпана, —Нужен спурт – иначе крышка и хана!
Переходит сразу онВ задний старенький вагон,
Где былые имена —предынфарктные,Где местам одна цена —все плацкартные.
А четвертый – тот, что крайний, боковой, —Так бежит – ни для чего, ни для кого:То приблизится – мол, пятки оттопчу,То отстанет, постоит – мол, так хочу.
Не проглотит первый лакомый кусок,Не надеть второму лавровый венок,
Ну а третьему – ползтиНа запа́сные пути…
Сколько все-таки системв беге нынешнем! —Он вдруг взял да сбавил темпперед финишем,Майку сбросил – вот те на! —не противно ли?Поведенье бегуна —неспортивное!
На дистанции – четверка первачей,Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.Кто из них что исповедует, кто чей?…Отделяются лопатки от плечей —И летит уже четверка первачей!
1974Песня про Джеймса Бонда, агента 007
Себя от надоевшей славы спрятав,В одном из их Соединенных Штатов,В глуши и в дебрях чуждых нам системЖил-был известный больше, чем Иуда,Живое порожденье Голливуда —Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент 07.
Был этот самый парень —Звезда, ни дать ни взять, —Настолько популярен,Что страшно рассказать.
Да шуточное ль дело —Почти что полубог!Известный всем МарчеллоВ сравненье с им – щенок.
Он на своей на загородной виллеСкрывался, чтоб его не подловили,И умирал от скуки и тоски.А то, бывало, встретят у квартиры —Набросятся и рвут на сувенирыПоследние штаны и пинджаки.
Вот так и жил, как в клетке,Ну а в кино – потел:Различные разведкиДурачил как хотел.
То ходит в чьей-то шкуре,То в пепельнице спит,А то на абажуреКово-нибудь соблазнит.
И вот артиста этого – Джеймс Бонда —Товарищи из ГосафильмофондаВ совместную картину к нам зовут, —Чтоб граждане его не узнавали,Он к нам решил приехать в одеяле:Мол, все равно на клочья разорвут.
Ну посудите сами:На про́водах в ЮСАВсе хиппи с волосамиПобрили волоса;
С его сорвали свитер,Отгрызли вмиг часыИ растащили плитыСо взлетной полосы.
И вот в Москве нисходит он по трапу,Дает долла́р носильщику на лапуИ прикрывает личность на ходу, —Вдруг ктой-то шасть на «газике» к агентуИ – киноленту вместо документу:Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!
Огромная колоннаСтоит сама в себе, —Но встречает чемпионаПо стендовой стрельбе.
Попал во все, что было,Тот выстрелом с руки, —Ну все с ума сходило,И даже мужики.
Довольный, что его не узнавали,Он одеяло снял в «Национале», —Но, несмотря на личность и акцент,Его там обозвали оборванцем,Который притворялся иностранцемИ заявлял, что, дескать, он – агент.
Швейцар его – за ворот, —Решил открыться он:«07 я!» – «Вам межгород —Так надо взять талон!»
Во рту скопилась пенаИ горькая слюна, —И в позе суперменаОн уселся у окна.
Но вот киношестерки прибежалиИ недоразумение замяли,И разменяли фунты на рубли.…Уборщица ворчала: «Вот же пройда!Подумаешь – агентишка какой-то!У нас в девятом – прынц из Сомали!»
1974«Сначала было Слово печали и тоски…»
Сначала было Слово печали и тоски,Рождалась в муках творчества планета, —Рвались от суши в никуда огромные кускиИ островами становились где-то.
И, странствуя по свету без фрахта и без флагаСквозь миллионолетья, эпохи и века,Менял свой облик остров, отшельник и бродяга,Но сохранял природу и дух материка.
Сначала было Слово, но кончились слова,Уже матросы Землю населяли, —И ринулись они по сходням вверх на острова,Для красоты назвав их кораблями.
Но цепко держит берег – надежней мертвойхватки, —И острова вернутся назад наверняка.На них царят морские – особые порядки,На них хранят законы и честь материка.
Простит ли нас наука за эту параллель,За вольность в толковании теорий, —Но если уж сначала было слово на Земле,То это, безусловно, – слово «море»!
1974Очи черные
I. Погоня
Во хмелю слегкаЛесом правил я.Не устал пока, —Пел за здравие.А умел я петьПесни вздорные:«Как любил я вас,Очи черные…»
То плелись, то неслись, то трусили рысцой.И болотную слизь конь швырял мне в лицо.Только я проглочу вместе с грязью слюну,Штофу горло скручу – и опять затяну:
«Очи черные!Как любил я вас…»Но – прикончил яТо, что впрок припас.Головой тряхнул,Чтоб слетела блажь,И вокруг взглянул —И присвистнул аж:
Лес стеной впереди – не пускает стена, —Кони пря́дут ушами, назад подают.Где просвет, где прогал – не видать ни рожна!Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой,Выручай же, брат!Ты куда, родной, —Почему назад?!Дождь – как яд с ветвей —Недобром пропах.Пристяжной моейВолк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же на́лил глаза!Ведь погибель пришла, а бежать – не суметь, —Из колоды моей утащили туза,Да такого туза, без которого – смерть!
Я ору волкам:«Побери вас прах!..» —А коней покаПодгоняет страх.Шевелю кнутом —Бью крученыеИ ору притом:«Очи черные!..»
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс —Бубенцы плясовую играют с дуги.Ах вы кони мои, погублю же я вас, —Выносите, друзья, выносите, враги!
…От погони тойДаже хмель иссяк…Мы на кряж крутой —На одних осях,В хлопьях пены мы —Струи в кряж лились, —Отдышались, отхрипелиДа откашлялись.
Я лошадкам забитым, что не подвели,Поклонился в копыта, до самой земли,Сбросил с воза манатки, повел в поводу…Спаси бог вас, лошадки, что целым иду!
II. Старый дом
Что за дом притих,Погружен во мрак,На семи лихихПродувных ветрах,Всеми окнамиОбратясь в овраг,А воротами —На проезжий тракт?
Ох, устал я, устал, – а лошадок распряг.Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!Никого, – только тень промелькнула в сеняхДа стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь какВсе равно в кабак,А народишко —Каждый третий – враг.Своротят скулу,Гость непрошеный!Образа в углу —И те перекошены.
И затеялся смутный, чудной разговор,Кто-то песню стонал и гитару терзал,И припадочный малый – придурок и вор —Мне тайком из-под скатерти нож показал.
«Кто ответит мне —Что за дом такой,Почему – во тьме,Как барак чумной?Свет лампад погас,Воздух вылился…Али жить у васРазучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти.Кто хозяином здесь? – напоил бы вином».А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути —И людей позабыл, – мы всегда так живем!
Тра́ву кушаем,Век – на щавеле,Скисли душами,Опрыщавели,Да еще виномМного тешились, —Разоряли дом,Дра́лись, вешались».
«Я коней заморил, – от волков ускакал.Укажите мне край, где светло от лампад,Укажите мне место, какое искал, —Где поют, а не стонут, где пол не покат».
«О таких домахНе слыхали мы,Долго жить впотьмахПривыкали мы.Испокону мы —В зле да шепоте,Под иконамиВ черной копоти».
И из смрада, где косо висят образа,Я башку очертя гнал, забросивши кнут,Куда кони несли да глядели глаза,И где люди живут, и – как люди живут.
…Сколько кануло, сколько схлынуло!Жизнь кидала меня – не докинула.Может, спел про вас неумело я,Очи черные, скатерть белая?!
1974Памяти Василия Шукшина
