Принципиальное различие между Аль-Капоне и Стефаном Саридзой состоит в том, что Капоне работал исключительно на себя, а Саридза — на других. Когда Капоне отдавал своим головорезам приказ расстрелять из автоматов пару человек на тротуаре — сами бандиты проносились при этом мимо в бронированном автомобиле — делалось это с целью получения или сохранения им прибыли. Когда Саридза приказал капитану Майлеру избивать вас дубинкой до тех пор, пока вы не скажете, где фотографии, это приносило прибыль его людям в Лондоне, которых он называл доверенными лицами. Джентльменам от бизнеса, которые, по всей вероятности, тысячу раз подумают, прежде чем прихлопнуть надоедливую муху.
Как видите, вашему бизнесмену важен результат, а вот средства его достижения совсем не нравятся. Человек он добросердечный. Он стремится жить с чистой совестью. Ему нравится думать, что люди, которых он нещадно эксплуатирует, счастливы и довольны, что они просто в восторге от того, что их эксплуатируют. Ему нравится сидеть у себя в офисе и честно вести дела с другими бизнесменами. Вот зачем им нужен Саридза. В невероятно сложной мировой бизнес-структуре время от времени необходимо выполнять грязную работу. В одном случае это просто подкуп, в другом — манипуляция общественным мнением посредством различных инцидентов, скандалов или слухов. Порой возникает даже необходимость убрать кого-то — вот тут-то и нужны такие люди, как Саридза и ему подобные. Им очень щедро платят и дают инструкции в самой обтекаемой форме…
Он на мгновение умолк, затем продолжил:
— Карьера Саридзы началась в Болгарии, в нулевых годах двадцатого века. Тогда он занимался запугиванием лавочников — чистой воды рэкет с предоставлением «крыши», или «защиты», так теперь называют это в Америке. Но постепенно поднимался по карьерной лестнице. Сегодня его профессия — это манипуляции общественным мнением, в этом деле он персона номер один. Получил награды от многих правительств европейских государств. У тех же правительств имеются на него досье, где он числится одним из самых опасных агентов в мире. Сам он называет себя пропагандистом. Но куда больше ему подходит определение «политический саботажник».
Кентон беспокойно заерзал на сиденье.
— Но для чего ему нужны эти фотографии?
Залесхофф шутливо погрозил ему пальцем.
— Ага! Вот мы и подошли к самой сути дела. Да, действительно, для чего? Как только я убедился, что в этом деле задействован Саридза, мы принялись изучать проблему.
— Мы?..
— Тамара и я, — тут же выпалил в ответ Залесхофф.
Кентон пожал плечами.
— Ладно. Как скажете.
— И мы пришли к выводу, — продолжил Залесхофф, — что ключ к разгадке следует искать в Румынии.
— Что ж, несложно догадаться!
— Да. Но сам этот факт еще ни о чем не говорит. Следовало копнуть глубже. И мы это сделали.
— По-прежнему вдвоем с сестрой?
— Естественно. У нас была всего лишь одна зацепка. Несколько лет тому назад Саридза был связан с Пан-Евразийской нефтяной компанией, и нанял его тогда не кто иной, как нынешний председатель совета директоров этой самой компании мистер Балтерген.
— Балтерген? О, это очень влиятельный в деловых кругах Лондона господин, не так ли?
— Да, вы правы. Крупная фигура. Но гораздо важнее тут другой факт. А именно: его компания стояла за всей этой заварушкой, связанной с реформой нефтяных концессий в Румынии.
— Погодите минутку! Тут произошла одна история. Какая-то газета напечатала об этом статью, и ее разгромили, я не ошибаюсь?
— Было дело. Не далее как сегодня утром мы узнали, что приказ разгромить помещение редакции исходил от агента Пан-Евразийской компании в Бухаресте. Правда, они немного запоздали, большая часть тиража газеты уже разошлась. Сама статья была не очень, но подпортила отношение к самой идее возобновления концессии и инициировала официальное расследование. Произошло это три месяца тому назад.
— Так вы хотите сказать, что влиятельные люди Саридзы в Лондоне — это Пан-Евразийская нефтяная компания?
— Похоже на то.
— Гм… Лично мне все это кажется случайным совпадением. Хотя… Пусть даже это правда, не понимаю, каким образом вписываются в эту схему Захс и его фотографии.
— Мы тоже не понимаем. Но дальнейшее расследование дало нам еще одну зацепку. — Залесхофф закурил, выпустил струйку дыма и, подняв глаза к потолку, проводил ее задумчивым взглядом. — Скажите, мистер Кентон, вы последнее время следили за политикой Румынии?
— Постоянно слежу.
Но вопрос Залесхоффа, судя по всему, носил риторический характер. Он перестал смотреть в потолок и продолжил, точно не слышал ответа журналиста.
— Вплоть до тысяча девятьсот тридцать шестого года, — сказал он, — политику Румынии можно было охарактеризовать всего одним словом — Титулеску. Международная политика Титулеску опиралась на дружбу с Советской Россией. Антанта стала первым звеном в цепи вокруг Германии. Последним ее звеном стал пакт между Франко и Советами. И логично было бы предположить, что реакция Румынии на все эти события не будет отличаться от реакции других стран Европы. Фашизм в Италии, национал-социализм в Германии, Croix de Feu[26] во Франции, монархизм в Бельгии и национализм в Испании — вряд ли на этом фоне от Румынии можно было ожидать, что она избежит всей этой заразы. Даже в Англии, в рядах нарождающейся бюрократии, были заметны эти симптомы. Маленьким Гитлером Румынии стал Корнелиус Кодряну, имелся при нем и свой Геринг в лице генерала Зизи Кантакузино. Кодряну начинал адвокатом, а затем создал свою партию и назвал ее Лигой архангела Михаила. Впоследствии он переименовал ее сначала в Железную гвардию, а потом — в Лигу за Родину. Впрочем, название здесь значения не имеет. Политика партии была вполне предсказуема — антисемитизм, корпоративные сговоры, союз с Германией и «спасение румын от еврейской и коммунистической заразы». Члены партии носили длинные зеленые рубахи и большую часть времени занимались сборами фондов, политическими заказными убийствами и терроризмом.
Когда Татареску вынудил Титулеску уйти в отставку, тот бежал из Румынии в сопровождении целой армии людей Кодряну. До сих пор многие считают, что массовое отравление в Сент-Морице было их рук дело. Что ж, не лишено оснований. Тут главное другое.
Вместо Титулеску министром иностранных дел стал Антонеску, и Румыния заключила союз с Польшей на основе соблюдения строгого нейтралитета по отношению и к Германии, и к России. С одной стороны, это был умный ход, сразу пресекающий на корню саму идею Германии напасть на Россию через Украину. Но до той поры, пока ничего серьезного не случилось, личная власть и союзничество с Германией Кодряну не светили. Так как вы считаете, мистер Кентон, на чьей стороне тут Саридза?
— Вы хотите сказать, что Саридзу наняли для того, чтобы он обеспечил это «серьезное»?
— Именно! Вам, разумеется, известно о старом бессарабском конфликте между Россией и Румынией. Железная гвардия была призвана бросить Румынию в объятия Германии. И сделать это они рассчитывали, настроив общественное мнение против России. Советы, декларировали они, планируют напасть на Бессарабию и захватить ее. Они должны были посеять страх среди людей, а затем в нужный момент представить доказательство, а именно — эти фотографии, якобы демонстрирующие намерения России. Проблема в одном — правильно выбрать время. А массовая истерия доделает всю работу.
— Разве? Лично я сомневаюсь.
Залесхофф недовольно фыркнул.
— Мой дорогой мистер Кентон, если бы вам удалось покопаться в архивах военного министерства Великобритании, вы наверняка нашли бы там развернутый план нападения Англии на Францию. Это работа офицеров из военных ведомств — сочинять подобные штуки! Никто в Англии и не думал нападать на Францию. Эти две страны — союзники. Но допустим, вы опубликовали этот план нападения во Франции вместе с заверениями, что Англия спит и видит, как бы захватить французское Марокко. Как думаете, какой эффект это произведет на общественное мнение? Недоверие ко всем поступкам и мотивам Англии в будущем — это наименьший вред, который можно тут причинить. Да, отношения между Англией и Францией сейчас самые дружественные, просто пример для всех остальных стран и народов. Но представьте, какой ущерб это может нанести отношениям между странами, находящимися в положении России и Румынии?! Войны начинались и по менее веским причинам.
— Теперь понимаю. Однако какое место отводится во всем этом деле Пан-Евразийской нефтяной компании?
— Самый нижний этаж. Или фундамент, если вам угодно. Саридзе платят за то, чтобы он убедил румын возобновить старые договоры по нефтяным концессиям в пользу именно этой компании. Старая игра. Нечто подобное разыгрывалось в Мексике на протяжении многих лет, и драка шла между крупными нефтяными компаниями. Вот почему в этой стране было так много революций!
