меня этим вечером, не хватало только беседы с секретарем окаянного Колесницы», - подумала я.
- Дарья Сергеевна, простите, что я вас беспокою. Но дело очень важное, - голос Аллы Ивановны был тревожный, - Я встретилась в перерыв с Дольским в городе, случайно. Если бы вы только его видели! Синяк на пол-лица, руки в ссадинах. Его избили. Не знаю, связано ли это с нашим Виктором Ивановичем, но просто хочу предупредить. Вы ведь тоже в последнее время с нами работали.
«В последнее время – громко сказано. Три дня – и такие неприятности получить», - вздохнула я. Но вслух спросила другое:
- Вы спросили его, что произошло?
- Конечно! Он сказал что-то про «бандитские пули», отшутился.
- Спасибо вам, что проинформировали. Только кому и чем я могу помочь? Бандитские пули – компетенция полиции и следственного комитета. Наверное, именно туда Дольский и обратится.
- Дарья Сергеевна, я знаю Диму давно. Он хороший мальчик, непростой, но и жизнь у него непростая. Поговорите с ним. Сам он, когда у него затруднения возникают, ни с кем не поделится. Но с вами, я думаю, он поговорит.
Она помолчала, а потом добавила:
- Пожалуйста. Хорошему человеку поможете.
Кто-нибудь в этом городе сейчас хочет помочь мне? Чувство жалости к Дольскому перекрыто моей обидой. Что поделать, если своя рубашка ближе к телу.
Меня тут же накрыло отвращением к самой себе. Припомнился разговор с Караваевым в его «Лексусе» и его рассуждения о том, что «родная кровь превыше всего».
Тьфу на него. Скачут мысли, мелькают события, мельтешат перед глазами разные люди. Я посмотрела в корзинку, вздохнув, развернулась и вышла из магазина, купив только продукты. Вино отложим на «потом».
Тот самый взгляд, который прожигает лопатки, снова меня настиг. Я обернулась, посмотрела по сторонам – я по-ведьмински чую, что за мной следят, ощущаю опасность как животное, всем телом до кончика хвоста. Ох, доберусь я до тебя, невидимый неприятель!
В гостинице, пока я поднималась в номер, мне пришла в голову одна отличная идея, как узнать о делах многострадального Дольского, не выходя с ним на связь. Может, не так уж и печально всё, как представила Алла Васильевна.
Хорошо, что я купила для Семена его любимый паштет из индейки. Мой ведьмин кот сидел под дверью, почуяв мой приход. Он заурчал, приветствуя меня, а я потрепала его по шерстке.
Как только я продемонстрировала ему паштет, Семен подпрыгнул у стены и повел меня к своим мискам. Мол, нечего время терять, давай корми своего котика.
Пока он расправлялся со своим угощением, а потом гонял игрушку-мышку по номеру, я приняла душ и перекусила.
- Как мало птиц за окном, не находишь, Семочка? – просила я. Мой «кошачий переводчик» уже был в действии.
Кот не повел даже ухом. Он вдвое усерднее принялся бегать с мышкой, то подкидывая ее вверх, то бросая на пол. Я рассмеялась, потому что Семен хитрил, не желая продолжать «птичью» тему. В данный момент он расставил приоритеты, и птички за окном не входили в них.
- Представь, мой дорогой, я не увидела за эти дни ни одной сороки. А в Лесовске я видела эти болтушек-сплетниц и во дворах, и на рынке, и даже на окошке своего кабинета.
Семен закинул игрушку в угол, недовольно муркнул и направился ко мне. Он сел около моих ног, поймал мой взгляд и строго выговорил:
- Стоило мне расслабиться, как ты тут же норовишь сесть мне на шею. Дорогая моя, когда сорока садится на ведьмино окно, тут даже дураку понятно, что она чья-то помощница. Все эти балаболки-сороки всегда приходят на помощь ведьмам, чтобы подслушать, стащить что-нибудь и передать своей хозяйке. Лазутчицы вражеские!
- Ну, уж ты, сейчас в порыве эмоций наговоришь! – возразила я, - Я бы их назвала разведчицами от ведьминской магии. Сколько пользы они приносят. М-м-м! Не все коты так могут.
Тщеславный Семен фыркнул и прошелся от стены к стене, чтобы успокоиться. Разгорячился, бедняжечка.
- Я сразу все понял. Ты хочешь, чтобы я обратился в сороку и что-то узнал полезное. Одного паштета тут мало, мне бы массаж от Верочки из «Четырех лапок» не помешал бы. Я кот порядочный, не продаюсь, но раз пошла такая пьянка – совершим сделку, как тот рыжий по телевизору говорит. Превосходную сделку! Ты - мне, я – тебе, По-моему, справедливо.
Я протянула ему руку, а он вложил свою лапку в мою ладонь. Будет тебе массаж, как только вернемся в Лесовск. Я вызвала огонь, который ярким пламенем загорелся над нашим руко-лапо-пожатием. Наш договор был скреплен вечным огнем.
- Сорокой ты побудешь совсем немного, ну часок, не больше. Тебе нужно слетать к одному моему знакомому.
- Когда надо? – проворчал Семен.
- Прямо сейчас, мой котик.
Семен вскочил на подоконник и важно проговорил:
- Значит так. Первое – связь между нами не прерывается, я тебе весь ход действий буду мысленно передавать. Отключаться не будем до моего возвращения в гостиницу. Второе – между мной и объектом состоится только разговор, и то, если он согласится пойти со мной на контакт. Никаких посылок - от тебя к нему или, наоборот, от него тебе - я не понесу. Я не посыльный.
- Думаю, что разговоры между Дольским и тобой – это лишнее. Мне нужно через твои глаза посмотреть, что с ним случилось, чем он занимается. Неплохо было бы послушать, с кем он разговаривает и о чем.
Семен кивнул и махнул лапой: «Обращай меня. Раньше начнем – раньше закончим».
Я достала из шкафа потворное зелье, сваренное мною прошлой осенью из травы, собранной на Купалу, сдобренное капелькой настойки акации, привезенной Машей мне из Крыма. Аромат заполнил комнату, и даже Семен повел носом и закатил глаза от удовольствия.
Я сбрызнула кота потворным зельем и сказала:
- Обращаю тебя я – ведьмица - белобокой птицей, полетай по свету, принеси не березовую веточку, а дорогую для меня весточку.
Семен подпрыгнул, и, перевернувшись в воздухе три раза, приземлился на подоконник сорокой-белобокой. Птица прошлась по подоконнику и голосом Семена сообщила мне:
- К полету готов. Куда ведьма меня направит?
Я открыла окно настежь и подала птице бант с моей метлы, подаренной Дольским. Сорока подхватила его, покрутила головой и бросила мне под ноги.
- Да он тут недалеко, - считал информацию с банта мой агент.
- Береги себя, - сказала я Семену в обличье
