сороки.
- Кого ты учишь! - сказал он и вылетел в распахнутое окно.
Мне оставалось только сесть в кресло и мысленно, настроившись на кота-сороку, смотреть его полет как кадры кино. Я видела, как птица летела над улицей и домами, слышала, как Семен ответил какому воробью: «Перья бы тебе ощипать, да времени нет и связываться неохота».
«Снижаюсь, подлетаю к дому объекта», - сообщил Семен. Давно он птицей не обращался и взял курс вниз резковато, я даже охнула.
- Семен, аккуратнее! – вскрикнула я.
Он уселся на отлив и покрутил головой. Мне через занавеску с обратной стороны вообще ничего видно не было. Окно закрыто, форточка тоже.
- Ты его видишь? – уточнила я.
- Вижу. Мужчина лежит на кровати. Один. В телефон смотрит.
Семен начал прыгать на узеньком отливе и настойчиво стучать клювом в окно.
И вот я увидела Дольского, который отодвинул занавеску и уставился на наглую птицу. Под левым глазом был здоровенный кровоподтек, скула справа была раздута. Из носа торчали скрученные ватные диски.
Побитый, раздраженный, но энергичный. Бедный мой мальчик. Зайка. Признаться, жалость моя слишком скоро сменилась невольным восхищением его подтянутым торсом. Он был в пижамных штанах и радовал мои глаза красиво развитой пропорциональной фигурой.
Когда Дольский протянул руки к форточке, я обратила внимание на стесанные руки. Значит «почти Донской» не остался в долгу, а от души ввязался в драку.
- Тебе чего надо? – раздался голос Дольского. – Какого фига ты сюда притащилась? Есть что ли нечего?
То выражение, какое употребил избитый Дмитрий, не пропустит цензура. Я и сама поежилась от его грубости. Лишь бы Семен выдержал и не отправил его … далеко, в общем.
Но Семен соскочил с отлива и издал какой-то непонятный птичий крик. Дольский продолжил ругаться нецензурной бранью. Из потока матерщины я поняла, что он хотел выспаться, а «проклятая птица» нахально нарушила его планы.
Семен не сдался. Он подлетел к окну и сел под открытой форточкой. Дольский был вынужден отвлечься от борьбы с моим крылатым лазутчиком, потому что у него зазвонил телефон.
- Да! Самочувствие отличное. Что со мной будет. Как только чихну – нос кровоточит. По-моему, вата скоро присохнет там. Ты скажи, как там моя девочка? Охрану не снимай с нее.
Вот и все. Девочка у него есть. Какой гад все-таки, зря я его жалела.
«Вот что бывает, когда на пустом месте начинаешь выдумывать себе не Бог весть что, - с грустью подумала я, - Пора брать себя в руки. Никакой фантазии в отношении Дольского, не стоит подгонять зеркальное предсказание под него».
- Семен, возвращайся, пожалуйста.
- Да подожди ты, - отозвался он.
Тут я поняла, что Семен как антенна настраивается только на Дмитрия, и я прислушалась.
- Черт их знает, кто они! Какая-то шпана. Сказали, что это первое и последнее предупреждение. Откуда я знаю, Саш! От Дарьи ни на шаг. Чтобы ни дин волосок с ее головы…Ты меня понял. Да. Нет…Не могу я ей в таком виде показаться! Вечером созвонюсь, что-нибудь придумаю.
Выходит, Дольский говорил обо мне, а не о какой-то там абстрактной и чужой девочке. Душа моя пела - он заботится обо мне, приглядывает за мной. Чувство сожаления и тревоги за него вернулись с прежней силой.
- А ты хотела, чтобы я такой важный разговор пропустил, - проворчал Семен, - вылетаю обратно.
Какой долгий день, сколько событий. Однако, посмотрев на Дольского, пусть и чужими глазами, на душе стало легко и ясно. Я снова открыла окно, дожидаясь возвращения моего агента Семена.
ГЛАВА 15. Старшая дочь не нуждается в представлении
Пушистый разведчик лежал в казенной гостиничной лежанке, объевшись паштета.
Получив весточку от Дольского, который и не подозревал, какое преимущество я теперь перед ним имею, услышав, как он кому-то отдал приказ охранять меня, и имея представление о его превосходной физической форме.
Он позвонил мне вечером, неуклюже объяснив, что был очень занят по работе.
- Все настолько серьезно? – поинтересовалась я.
- Все решаемо, там кое-какие накладки с доставкой товара, но я с контрагентами поговорил…, - он замялся, - и мы во всем разобрались.
- Я очень рада. Знаешь, я сегодня встретила случайно Аллу Васильевну, она о тебе мне рассказывала. Видимо, очень хотела поделиться.
У Дольского что-то громыхнуло, и, по-моему, он выпустил такой мат, что я поспешила запомнить этот выразительный речевой прием. Применять его я, конечно, не собиралась, но компромат на Дольского лишней деталью нашего общения не будет.
- У тебя что-то случилось? Что за шум? – столько искреннего участия и неподдельного беспокойства было в моем голосе, что Семен осуждающе покачал голово, мол, не переигрывай.
- Ничего, зацепился ногой за провод. И что же Алла Васильевна поведала?
- Сказала, что ты очень порядочный человек, и ей жаль, что соглашение между Управлением и твоей фирмой так и не состоялось.
- Так и сказала? – обрадовался наивный «почти Донской». – Тут нельзя не согласиться. Я и порядочный, и проект был отличный. Жаль, что Колесница так подвел. Значит, твоя командировка закончилась?
- Нет. У меня есть другое поручение руководства, поэтому придется Староградскому светскому обществу меня еще потерпеть.
- Значит, мы еще увидимся? Это отличная новость. - Ну, не знаю. Многое зависит от тебя. Например, как долго будет заживать твое помятое лицо.
Дольский засопел в трубку. Ему понравилось секунд пять, чтобы сказать:
- Все-таки Алла Васильевна настучала.
- Нет, не надо наговаривать на нее. Она сказала мне ровно то, за что ты ее похвалил. У меня свои источники, Дольский. Мне не понятен один момент – почему ты не захотел со мной поделиться произошедшим? Не звонишь, не отвечаешь на сообщения. Детский сад какой-то, ей Богу. Наплел мне про свой серьезный бизнес, а ведешь себя как мальчишка.
Однако Дольский пропустил мимо ушей мои упреки, сосредоточившись на том, откуда стало известно о его состоянии. Будучи увереным, что за ним шпионили, требовал назвать имя.
- Их было двое, - ответила я, - Петров и Боширов. Известные любителей исторических достопримечательностей. Ребята искали новые шпили в Старограде, а нашли тебя.
Пусть лучше ломает голову в части моих тайных осведомителей, чем лежит на
