со мной. Да, это было бы больно, но это было бы лучше, чем это дерьмо!
— Нет, — всхлипываю я. — Ты меня не слышишь! Это был не мой выбор — уйти! Ты даже не представляешь, как сильно я хотела развернуться и побежать обратно в твои объятия! Прошли месяцы, прежде чем я смогла даже просто дышать, не чувствуя, что умираю внутри! Так что ты ошибаешься! Я не жила так, как будто мы никогда не имели значения, потому что ты всегда, блядь, был важен для меня! Ты был важен для меня еще до того, как стал считать меня кем-то, кроме как ребенком!
Его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, и я понимаю, что выгляжу нелепо. Мое лицо мокрое, и я едва вижу сквозь слезы. Но как раз в тот момент, когда мне кажется, что я наконец-то достучалась до него, он качает головой.
— У тебя дерьмовый способ показать это.
Он снова начинает идти к задней двери, и моя грудь разрывается, когда я падаю на пол. Это последний шанс спасти нас.
— Кто-то знает, — тихо говорю я.
Он поворачивает голову. Что значит «кто-то знает»?
Мое дыхание сбивается. — Кто-то знает о том, что произошло той ночью. Человек, который прислал мне запись, где ты угрожаешь Монти, оставил конверт в моей машине. У них есть доказательства, и они сказали, что обратятся в полицию, если я не уеду из города.
Хейс ущипнул себя за переносицу. — Итак, давай-ка я все проясню. Кто-то знает об одной из худших ночей в нашей жизни, а ты решила оставить это при себе?
— Мне не разрешали тебе рассказывать, — плачу я.
Он смотрит на меня с недоверием. — Лейкин, та ночь была связана не только со мной! Это дерьмо поставило под угрозу все наши жизни!
— Но они не угрожали всем остальным! — возражаю я. — Они были нацелены на тебя. Они хотели заставить тебя заплатить за то, что случилось. А я не могла этого допустить. Я пыталась спасти тебя!
Его плечи опускаются в знак поражения. — В том-то и дело, Лей. Ты пыталась спасти меня, но жизнь, которую ты мне оставила — та, что без тебя — это единственное, от чего меня нужно было спасать.
Он поворачивается ко мне спиной и делает пару шагов, прежде чем остановиться.
— Пожалуйста. Просто уходи.
Понадобилось двадцать минут, чтобы поднять себя с пола бара, и еще полчаса, чтобы вернуться в номер мотеля. Слезы мешали видеть дорогу перед собой. Я подумывала о том, чтобы поехать к Мали, но, очевидно, своим присутствием здесь я причиняю Хейсу только еще большую боль. А если я чего-то и не хочу, так именно этого.
Боль в груди не утихает. Это похоже на последний гвоздь в крышку гроба той жизни, которая у меня была. Той, о которой я всегда мечтала. Той, которая сделала меня счастливее, чем я когда-либо была. Я знаю, что никогда не смогу забыть его. Он единственный мужчина, которого я когда-либо любила, и я знаю, что так будет всегда. Но любить кого-то — значит желать ему самого лучшего, а это уже не я.
Не для него.
Я отпираю дверь, открываю ее и иду включать свет. Как только он загорается, мое сердце проваливается в желудок. Там, посреди моей кровати, лежит еще один конверт — мое имя, написанное знакомым почерком.
Они знают.
Я неуверенно подхожу к нему, почти не дыша. Когда я беру его в руки и вытаскиваю записку, все мое тело холодеет.
Тебя предупреждали.
Что будет дальше, зависит от тебя.
Нет!
Блядь! Нет!
Паника и ужас охватывают меня, я судорожно хватаю свои вещи и с небывалой скоростью бросаю их обратно в чемодан. Остается только надеяться и молиться, что еще не поздно. Что мой отъезд отсюда все исправит.
Какого черта я натворила?
Мне удается собрать все вещи менее чем за три минуты, и я, даже не потрудившись закрыть дверь, бегу к машине. Бросив чемодан на заднее сиденье, я запрыгиваю в машину и спешу ее завести. Шины визжат по асфальту, когда я выезжаю с парковки.
Меня тошнит, но я не могу остановиться. Мне нужно выбраться отсюда. Я знала, что не должна была возвращаться, что должна была уехать в ту же ночь, но я снова позволила своим чувствам взять верх и, черт возьми, осталась. И теперь я, возможно, сделала еще хуже тому, кто и так находится на самом дне.
Что будет, если он попадет в тюрьму?
Кто будет рядом с его мамой?
Пожалуйста, Боже, пусть это убережет его.
Я смотрю, как мимо меня проплывает табличка «Спасибо за визит в Колдер-Бей», и мне становится горько от осознания того, что я никогда не вернусь. Я позвоню Мали и Кэму, когда уеду достаточно далеко. И родителям, потому что я не хочу снова их огорчать. Наши отношения и так хрупкие. Все будет хорошо.
А может, и нет, потому что, когда я отъезжаю на несколько миль от города, до моих ушей доносится шипящий звук. Секунды спустя до меня доносится сладкий запах. Я пытаюсь выключить кондиционер, но он не останавливается.
Все вокруг начинает затуманиваться, как будто мир расплывается, и я резко торможу. Как только машина останавливается, я хватаюсь за ручку, но уже поздно. Я не могу больше оставаться в сознании. И я смотрю, как мир исчезает.
Я прихожу в себя в панике. Дыхание учащается, я судорожно оглядываю машину, но там никого нет. И тут я поднимаю глаза и понимаю, что все гораздо хуже, чем я себе представляла.
Не более чем в пятнадцати футах перед моей машиной стоит тот самый знак, мимо которого я проехала, и который возвращает меня обратно в черту города. Я опускаю руку, чтобы вернуть машину в исходное положение, но вместо этого рука натыкается на лист бумаги. Меня трясет, пока я пытаюсь сосредоточиться на том, что там написано.
У тебя был шанс уйти, но ты вернулась.
Теперь никуда не деться.
Добро пожаловать в твой ночной кошмар.
8
Ради всего святого, почему никогда ничего не может быть просто? Все всегда так сложно, как будто все вокруг — серая зона. Что случилось с черным и белым? Я скажу тебе, что случилось.
Чертовы чувства пришли на эту чертову вечеринку.
Меня бесит, что она все
