– явление крайне редкое, – начал рассказ Никита. – Если это не государственный захват… в так называемых «интересах граждан», то провернуть смену собственника почти невозможно. Банковское законодательство гораздо стабильнее, чем, скажем, налоговое или уголовное.
– На каждый чих есть своя инструкция, – подтвердил слова партнера Павел. – Прием персонала, увольнение, проведение собраний учредителей и голосование – все расписано до таких деталей, что даже у владельца нет возможности принять какое-либо решение по своему усмотрению.
– По сути, владелец банка – это винтик. Все, что он может, определять, как глубоко ввинчиваться в общую систему – на какие виды операций получать лицензии. Еще он может решать судьбу дивидендов. Всё.
Спорить с этим было сложно. Пока что львиная доля моих подписей ставилась под грифом «Ознакомлена». Сами решения исправно принимал управляющий или они принимались коллегиально на совете директоров.
Эта была одна из причин, почему я до сих пор не позвонила Никите. Не самая главная. Но прикрываться ею было удобно.
– В вашем случае ситуация еще интереснее. – Приглашенный «специалист по банкам» взял на столе одну из бумаг и передал мне.
– И что с этим не так?
Я уже много раз видела доверенность своего управляющего. Юристы с завидным упрямством прикрепляли ее копию ко всем договорам. Они словно лишний раз старались напомнить, что я хоть и хозяйка, но на деле пустое место.
– Всеволод Константинович Биркин – уникальный управляющий, – усмехнулся Павел. – Мало того, что у него доверенность без права передоверия. То есть он один единственный, и даже в случае болезни или отпуска никакого исполняющего обязанности быть не может. Но еще ради него были сделаны изменения в учредительных документах.
– Какие?
Я насторожилась. Один из юристов пару недель назад упоминал о каких-то изменениях. Он так волновался, когда рассказывал о них. Теребил галстук. Крутил между пальцами ручку… Но измученная подготовкой к госэкзаменам я благополучно пропустила все мимо ушей.
Мозг не пожелал впитывать лишнюю, как казалось, информацию. А через неделю я выяснила, что тот юрист больше не работает в моем банке.
– Вы не сможете уволить Всеволода Константиновича, даже если сильно захотите. – Павел больше не улыбался. – Он неприкосновенный. А второго управляющего в банке быть не может. Это не позволяет сделать законодательство.
– Биркин был близким другом семьи… – попыталась я пояснить такую странность.
– Другом? Семьи? – СанСаныч, который до этого хранил молчание, чуть воздухом не подавился. – Девочка моя, давай говорить прямо?! Сева был любовником Татьяны. Если бы не босс, она подарила бы ему этот банк.
– Но он работал… – Мне стало неловко за приемную мать, как за саму себя.
– Я не буду тут рассказывать, как именно он работал. – СанСаныч расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Сева готов был плясать на похоронах Николая Петровича. Не знаю, как этот павлин сдержался! Но вот в том, что именно он довел потом Татьяну до депрессии и именно он снабжал ее транквилизаторами – лично я не сомневаюсь.
– Похоже, наш Ромео не учел наличие наследницы и темперамент Татьяны Егоровны, – невесело подытожил Никита.
– Перестарался, – поддакнул мой начбез.
– И что нам теперь делать? Я ведь ему не ровня… – Я понимала, что мы только в начале разговора и еще очень многое нужно выяснить, но очень хотелось верить в свет в конце тоннеля.
– Один вариант, как справиться с этим умником без вашего участия, у нас есть, – снова заговорил Павел.
– Нет! – так и не дав озвучить идею, внезапно обрубил Никита.
– Но это обычная сделка! – упрямо продолжил его партнер.
– Я сказал нет! – в голосе Никиты звучала такая сталь, словно Баренцев предлагал забрать мою душу в залог за банк.
– Проклятие. Ну что ж ты такой упрямый? – Не выдержав, Павел поднялся из своего кресла. – Они ведь сожрут ее и не подавятся. Ты не сможешь стоять за спиной каждое совещание и с боем прорываться в кабинет, когда там будет идти голосование.
– Мы что-нибудь придумаем.
Никита даже не глянул на меня.
– А можно узнать, хотя бы в чем суть идеи? – даже спрашивать было страшно.
– Четкой идеи нет. Но у нас есть время, информация и опыт. – Никита придвинул к себе самую большую стопку документов. – Мы обязательно найдем решение.
Сказано это было настолько четко, что у меня не возникло ни одного сомнения. Слава об успехах Никиты давно бежала впереди него. Нужно было довериться и не думать ни о чем другом.
СанСаныч тоже выглядел уверенным, будто дело уже сделано. Но только почему-то слова Павла о туманном варианте занозой застряли в памяти и будили странную тревогу.
* * *
Не знаю, как Никите удалось вырваться со своей работы. Но целую неделю он пробыл со мной рядом.
Два раза он, его партнер и СанСаныч заседали у меня в гостиной. Дважды мы с Никитой были в банке. И один раз даже встретились в ресторане с управляющим.
К тому времени Никита смог где-то раздобыть пухлое досье на Биркина. В нем содержались фамилии и фотографии всех, с кем он встречался последний месяц, данные банковских счетов, список имущества и медицинская выписка.
Даже включив фантазию на максимум, я не могла представить, что юридическое бюро способно собрать такие сведения для своего клиента. Ни СанСаныч с его связями в правоохранительных органах, ни другие консультанты, с которыми я вела переговоры, не нарыли и одной пятой от всей этой информации.
Теперь я знала о Всеволоде все, от стадии геморроя до адреса виллы на Кипре. У меня даже были фотографии его встреч с Татьяной Егоровной. Очень интимных, полностью подтверждающих теорию начбеза о любовной связи.
Никита утверждал, что их сделал сам Биркин. «Возможно, чтобы шантажировать Татьяну и заставлять принимать нужные решения». «Возможно, чтобы шантажировать ее мужа. Подобное разоблачение поставило бы крест на карьере депутата без всяких выборов. Для Николая такие фотографии были гораздо опаснее, чем для его жены».
Был у Никиты еще и третий вариант. Но, как и вчерашнюю идею с моим спасением, озвучивать его он не стал, обмолвившись лишь о «более неприятной альтернативе».
Сама я выяснять, в чем же правда, так и не решилась. Теперь даже смотреть на своего управляющего было противно. Он, как и прежде, вызывал у меня страх, но теперь к нему добавилось еще и презрение.
Представить, как мы продолжим работать, было сложно. Из банка каждый раз я выбегала как из горящего здания. Не оглядываясь. Мечтая поскорее оказаться в салоне машины. А в ресторане, наедине с ним и Никитой, не смогла впихнуть в себя ни салат, ни десерт.
К счастью, Никита справился за нас двоих. Будто такие встречи для него стандартное рутинное занятие, он целый час играл с Всеволодом в загадочную словесную игру.
Полунамеками они обсуждали мою реальную власть и перспективы в случае отказа от сотрудничества. Передавали друг другу какие-то бумаги. Называли суммы – миллионы и миллиарды, упоминаний
