Мне изначально не нравилась идея распределения. Как не нравилась и болтливая Шапка-доносчица.
Я пообещала устроить стопудовое распределение Джинни Уизли в Гриффиндор и еще в поезде начала придумывать план.
Преподы расселись за стол. МакГонагалл ушла к первакам.
— Пора, — шепнул Драко, и мы незаметненько улизнули из зала.
Гермиона удивилась, когда мы с Малфоем, посвященным в план, настояли на том, чтобы в первый день каждый сидел за своим столом. Драко задвинул какую-то крутую теорию про традиции. Она не поверила, но настаивать не стала. Мы сели с самого краешку, у выхода, и пока все шло, как надо.
Дверь в учительскую была приоткрыта. Я оставила Драко стоять на стреме, сама натянула маску Зорро, которую припасла на Хэллоуин. Так себе маскировка, конечно. Больше постебаться.
Шляпа торжественно возлежала на столе. Рядом стоял треногий табурет.
— Вот мы и встретились, амиго, — хриплым брутальным голосом произнесла я. И уже нормально добавила: — Конфундус!
Идея была проста. Детей к Шапке вызывают по алфавиту. Уизли — в самом конце.
Первая четверть списка попадает в Слизерин.
Вторая — в Райвенкло.
Третья — в Хаффлпафф.
Четвертая, вместе с Джинни Уизли, — в Гриффиндор.
Злодейски захохотав, я покинула учительскую, и мы с Малфоем драпанули в Большой зал.
Я скромненько сидела на скамейки и делала вид, что удивлена не меньше остальных. Это было сложно, учитывая, что на меня косился весь преподавательский состав.
Вот почему, чуть что — так сразу Грета?!
Сколько Дамблдор не уговаривал, контуженная Шляпа так и не согласилась проводить церемонию перераспределения.
В итоге я получила глубокое моральное удовлетворение, десять отработок и педсовет, а Джинни Уизли попала в Гриффиндор.
— Чего хотел Дамблдор? — спросила я, когда Сириус влетел в свой кабинет явно не в духе.
С начала занятий минула неделя. Я поняла, что даже соскучилась по этой большой хогвартской толпе — и учеников, и преподов. И в последнем я, конечно, имела в виду Снейпа, которого довела до гневного розового цвета лица в первый же урок. Он снова принялся докапываться до меня со своими каверзными вопросами, и я сразу заявила, что учебник за второй курс я тоже не удосужилась выучить наизусть за лето.
— Ничего удивительного, Блэк. Вы за первый-то не выучили, — процедил он, после чего я заявила, что на пятом курсе буду готовиться к учебе в Аврорате, и непременно выберу Зелья в профилирующие предметы. И начала напрашиваться к нему на дополнительные занятия.
Конечно, я не собиралась ходить ни на какие занятия. И даже не собиралась поступать в Аврорат. Но он так славно злился и принимал все близко к сердцу, что я почти поверила в свои собственные выдумки.
Сириус тоже злил Снейпа. Но у них там все было совершенно на другом уровне.
И вот, спустя неделю ругани, разразившейся пуще прежнего после каникул, Дамблдор вызвал их двоих к себе. Как нашкодивших школяров.
— Дамблдор хочет, чтобы мы подружились с Нюниусом. Я — и Нюниус! Как он себе это представляет?!
Я похмыкала.
— Он сказал, что если мы снова поругаемся, то оба получим отстранение от преподавания на неделю. Неделю — за каждый раз, когда этот соплежуй меня выведет!
— Или ты его выведешь, — пробормотала я. Несмотря на то, что Сириуса было вывести из себя в сто раз проще, чем Снейпа, тот тоже легко заводился с пол-оборота, когда за дело принимался папаня. Или я. Семейный талант Блэков, че-каво.
— И ты знаешь, что предложил этот старикашка?! — Сириус еще во втором семестре перенял наше с Арком словечко. — Предложил избавиться от всех воспоминаний о старых обидах. Ты себе это представляешь?
— Он стер вам память? — удивилась я, глядя на его грудь. Защитный кулон был на месте.
— Нет! Он заставил поместить воспоминания в думосбор!
— Они от этого блекнут в памяти, — пояснил Том Риддл, потому что я совсем не въезжала в ситуевину. — Теряют эмоциональную окраску.
— И вы согласились? — я подалась вперед.
— Дамблдор поставил очень четкий ультиматум! И ведь не успокоился, пока мы не сбросили действительно все плохие воспоминания!
— И что теперь? Ты остался без яркой памяти о половине веселых хогвартских деньков?
А Дамблдор неплох, хитрец.
— Он пообещал все вернуть, как только мы привыкнем к «нормальному» общению. Ты представляешь?! Нормальное общение — с Нюниусом!
Похоже, Сириус все же приберег парочку бесивших его воспоминаний.
Он возмущался еще и еще, а я хрустела безешкой, попивая полуночный чаек.
«Воспоминания Снейпа лежат в кабинете директора. Понимаешь, к чему я клоню?» — спросила я Тома.
Мы решили, что Дамблдор все равно догадается, кто стащил воспоминания, а потому не стали особенно не прятаться. Нет, я, конечно, применила супер-крутое отводящее глаза заклятие, которое мы все лето тренировали в подвалах, чтобы меня не заметили портреты. И я даже надела хирургические перчатки, чтобы не спалить отпечаточки. Но в остальном я не заморачивалась: ни тебе маскирующих остаточные следы заклятий чар, ни Пигли в помощь, ни даже чулка на голову.
В общем, я решила совсем обнаглеть.
В кабинет Дамблдора и вправду было не так просто попасть. Но и я была крутым взломщиком. Пароль к горгульям я вытащила из головы Филча. Простейший уровень легилименции — сквиб даже ничего не почувствовал. Дверь открылась офигенской смесью отмычек и продвинутой алохоморы. Ох, не зря я тренировалась, не зря.
Потом еще был замок на шкафу с хрустальными флаконами. Но тут Том применил свои познания. На пятом курсе он уже взламывал этот шкаф.
Я распихала флаконы с именами Сириуса и Снейпа по карманам, удивляясь, как все оказалось просто, и принялась из любопытства глазеть на надписи под двумя дюжинами других бутыльков с воспоминаниями.
В основном это были имена. Некоторые я знала, некоторые видела впервые.
Одно из них было мое.
«Гертруда Поттер. Январь 1980», — гласила надпись.
Любопытно-любопытно. Я тогда еще не родилась, если мне не изменяет память.
— Если заберешь, Дамблдор точно поймет, что это ты.
А если не заберу, умру от любопытства.
Я запихала воспоминание в карман и покинула кабинет директора.
Глава 26. Нео, ты избранный
Кричер притащил думосбор, и первым я, конечно, открыла бутылек с надписью «Северус Снейп, сентябрь 1991».
Да и, в общем-то… лучше бы я этого не делала.
Я знала, что Снейп ненавидит Сириуса и Джеймса. Я знала, что они доставали его во время учебы — об этом неоднократно упоминал Сириус. Но это было не совсем правдой.
Они над ним издевались.
Снейп был выбран четверкой Мародеров, как они себя называли, в качестве школьной жертвы. Они его унижали при каждом удобном случае. Они стебались над его внешностью, одеждой и происхождением. Над всем, чем только можно. Они заколдовывали его, то превращая его волосы в перья, то меняя их цвет, то делали его нос еще больше, чем он был, то обливали ботинки слизью. На пятом курсе они даже подвесили его вниз головой, явив школе старомодные подштанники. А до этого Сириус чуть не убил его, заманив в хижину, где прятался их друг-оборотень. Мы с Томом натурально офигели. Я подозревала, что Сириус анимаг — Арктурус говорил, что это семейная черта, и я не удивилась, увидев в воспоминаниях, как Сириус превращался один-в-один в такого же пса, как и дедуля. Я подозревала, что остальные его друзья тоже научились анимагии за компанию с талантливым Сириусом, он как-то даже проговорился об этом в одной из полуночных бесед. Но оказалось, что компания нужна была не Сириусу. Ремус Люпин, тихий ботаник, был оборотнем.
Вот это да. Вот это да.
А еще была Лили Эванс.
И она была особенной.
Точнее, Снейп вел себя особенно глупо рядом с ней.
— Он в нее влюблен, — заметил Том.
— Что ты знаешь о любви, — отмахнулась я, но его предположение надежно обосновалось в моей голове.
Снейп школьником был влюблен в Лили.
Вот это да. Вот это да.
Воспоминания Сириуса практически дублировали воспоминания Снейпа. Правда, их было раз в пять меньше — ведь то, что злило Снейпа, Сириусу доставляло удовольствие.
— Неудивительно, что он меня терпеть не может. Сириус с Джеймсом над ним издевались, Лили его отшила… — пробормотала я, сливая в думосбор третий флакончик.
Мы очутились в сыром сумрачном номере «Кабаньей головы». Главным героем был Дамблдор. У него была встреча с Сивиллой Трелони. Она натряхивалась вести Прорицания в Хогвартс, Дамблдор ее вежливо посылал. И вот когда он уже собирался уходить, ее глаза вдруг остекленели, и она не своим голосом начала вещать:
— Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...
