Это, - щёлкает пальцами, - подкати.
- Если б больше внимания уделял терапии, уже давно бы на костыли перешёл.
- А я люблю транспорт на колёсах, - Сеня отмахивается, но, когда я подгоняю его кресло, выпроваживает меня, говоря, что сам справится.
Я даю ему полчаса, угрожая, что вернусь и проверю, если он через тридцать минут не появится в коридоре, сам спускаюсь на первый этаж, но притормаживаю, уловив голос матери.
Любезничает с кем-то по телефону. Давно я таких интонаций у неё не слышал.
- Я приеду… приеду… - уверяет она. – Вечером, да, как и договаривались… Да всё нормально… Нет, не говорила… Возьму.
У нас большой дом, когда-то мы жили тут большой семьёй, а теперь у каждого своё место. До ухода отца мы часто собирались, а теперь жизнь поставлена на паузу. Беда с Арсением лишь больше подчёркивает нашу разобщённость, просто каждый пытается собрать свой собственный мир по кусочкам и найти новый смысл жизни. Мы только проводили одного пациента в вечный путь, не хотелось бы потерять второго «пассажира».
Я всё-таки захожу в гостиную, и мать при виде меня быстро сворачивает разговор.
- Пока, Никита, позвоню позже.
- Никита? – мой голос чуть выше, чем я хотел бы.
Мать тут же принимает оборонительную позицию. Сидит, сложив руки на груди, и с вызовом смотрит на меня.
- Да. Никита.
- Какой Никита, позволь узнать?
- Сергеевич. Директор «Аира», - выкатывает она мне полную информацию.
- Здорово, и давно это у вас?
- Не очень, - жмёт плечами, но добавляет. – Всё серьёзно.
- Серьёзно?
- А чего ты ожидал? Что я похороню себя вместе с твоим отцом? Он сражался с болезнью, и я была с ним до конца. А теперь я хочу быть счастливой. И вполне заслуживаю этого, ты слышишь? Заслуживаю. Я одна уже давно… Я хочу быть счастливой и, чёрт подери, буду!
- Меньше драматизма, Ульяна Юрьевна. Звучит так, будто ты репетировала… - у меня нет желания с ней пререкаться, однако добавляю. – Так выбрала бы себе ровню, а так… отцовский подчинённый… а теперь и мой, кстати.
Взгляд матери леденеет. О да, мы с ней очень похожи.
- И не смей ему угрожать.
- Я ещё не начал, чтобы ты его защищала.
Не в восторге я от её выбора. Мысленно делаю пометку для ещё одного задания безопасникам. У них на каждого досье, но в случае с этим Никитой Сергеевичем, горе-директором, придётся копнуть глубже.
Через полчаса забираю брата, и мы идём завтракать. У него коляска на автоуправлении, и я включаю режим чёрного юмора про прирождённых автомобилистов, Арсений отвечает в своей манере, и это уже кое-что – наш словесный пинг-понг.
Мама тоже ни словом, ни делом не выказывает своего недовольства, будто и вовсе забывает о нашем разговоре. Знаю, она, как и все мы, верит и надеется, что её младшенький встанет на ноги.
На кухне расстарались. Всё традиционно: каша, блины, тосты, свежие фрукты, даже любимая братом экзотика. Он ведь тем ещё мажором был, пока не случилась его горячая точка на Востоке. Даже кадетский корпус спесь не сбил.
Мама то и дело поглядывает в экран телефона, на который ей, наверняка, написывает её Никита Сергеевич.
Где-то в середине завтрака меня осеняет внезапной и крайне неприятной мыслью: мне не нравится, что мать так быстро решила двигаться дальше. Тогда как мы все застыли, будто мухи в янтаре.
Думаю про Арину и про вчерашний вечер. Если бы не остановил нас, одними поцелуями дело бы не ограничилось. Хотя она бы не возражала. Что-то подсказывает, что точно бы не стала, и я не уверен: это плохо и хорошо? И надо ли нам обоим всё это.
* * *
- Собирайся, - заявляю с порога.
Арина поворачивает голову в мою сторону.
- Куда?
Она сидит на диване перед большой плазмой и смотрит какую-то передачу про путешествия. Обхожу его и устраиваюсь рядом. Буквально падаю, распластав руки по спинке. Всё-таки утро в семейном кругу меня вымотало.
На коленях у Арины миска с фруктами, тянусь, хватаю дольку яблока и забрасываю в рот. Оно сладкое и сочное, наверное, губы Арины сейчас имеют тот же вкус. Невольно в голове возникают картинки нашего вчерашнего поцелуя, а ещё мысль, что я не прочь повторить. Всё-таки жизнь с привлекательной девушкой на одной территории наводит на весьма себе конкретные идеи.
- Даже кожуру срезала, - коротко комментирую, чтобы вытряхнуть неправильные мысли из головы.
Хотя почему они неправильные? Вероятно даже очень… очень правильные.
- Их пищевым воском натирают, я такое не ем, - пожимает она плечами, а потом бормочет себе под нос. – Я в подсобках магазинов на всякое насмотрелась, ну, пока на акциях работала.
- Так не вредно, вроде, раз пищевой.
- А кто его точно знает? - жмёт плечами. – Так… а куда… собираться-то?
Между её словами огромные паузы, я смотрю ей в лицо, а там – огромный испуг в широко распахнутых глазах. Боится… напряжена… не знает, как реагировать.
Это я из-за матери такой резкий. Хотя… в последнее время я бесконечно резкий по поводу и без. В самом начале ещё пытался быть с подчинёнными человечнее, но на них действует только моё ледяное спокойствие и отсутствие понимания. Большинству нужны приказы, они готовы их исполнять и рушить эту систему - всё равно, что рубить себе руку. Империя, выстроенная отцом, работает по определённым алгоритмам, и мне, чтобы успешно управлять ею, надо стать во главе программы и задавать общий тон.
- Арина, - я стараюсь говорить мягче, - ты чего испугалась? Собирайся, поедем обедать. Может, погуляем где-нибудь. Я уже тысячу лет нигде не был… просто так. Ты в Измайловском была?
- Хм… - она опускает взгляд и тихонько выдыхает. – Однажды. Довольно давно, если честно. Но много раз мимо проезжала.
- Мимо проезжать – это совсем не то.
Следом очередной облегчённый вздох.
Точно! Думала, я её выгоняю. Вот без сомнения именно это и думала.
- Что смотришь? – задаю вопрос, чтобы малышка переключилась.
- А я… да так… кулинарный вояж.
И верно: какая-то парочка с виду придурковатых французов пробуют традиционные блюда одной из арабских стран.
- Интересно… давай устроим нам кулинарный вояж? Хочешь? Ты какую кухню предпочитаешь?
- Как-то не задумывалась. Итальянскую?
- Звучит, как вопрос, а мне ответ нужен.
- У меня не такой уж
