— Ты что, повар-стажер или типа того?
Слабый румянец окрасил ее щеки.
— Вообще-то, я люблю готовить. — Она протягивает мне арахисовое масло и причудливо выглядящую ложку.
Банка не вскрыта, поэтому я отклеиваю закладку и погружаю ложку в кремовую массу. Я так голодна.
— Серьезно? Ты такая тощая.
Она проводит руками по животу. Он такой плоский, почти вогнутый. Я вижу косточки ее бедер сквозь лавандовые леггинсы.
— Не совсем.
Я ничего не отвечаю. Такие девушки всегда говорят о том, какие они толстые, чтобы их подруги подхватили: «Ты такая худая и красивая, бла-бла-бла». Никто из них не знает, что делать с реальной проблемой.
Арианна наливает мне стакан молока.
— Обязательно используй подставку. Следы от воды — это зло, как говорит моя мать-невротик.
— Чья мать не страдает от невроза? — бурчу я, набивая рот арахисовым маслом. — И где она? Где твоя семья?
Арианна обхватывает руками свой стакан, но не пьет. В ее глазах мелькают тени.
— Я единственный ребенок.
— Твой отец — пастор, верно? — Я вспоминаю нечеткие детали наших сеансов с доктором Янгом.
— Да. Вообще-то он сейчас проповедует. Вчера вечером он и моя мама вели семинар по браку. Вторая часть была сегодня утром, а третья будет сегодня вечером, я думаю, кульминацией станет его проповедь о священных брачных узах или что-то в этом роде в воскресное утро.
— Похоже на идеальных родителей.
— Не совсем. Ты не возражаешь, если я что-нибудь приготовлю? Я немного нервничаю. Готовка меня успокаивает.
— Я съем все. — Я слизываю арахисовое масло с пальца.
Что-то пушистое касается моей ноги. Сердце бешено подпрыгивает. Я должно быть подскочила на три фута в воздух.
Арианна смеется.
— Поздоровайся с Клео.
Чистый белый пушистый кошачий комок обвивается вокруг моих лодыжек. Я тянусь вниз и провожу пальцами по ее шерсти. Она выглядит так, будто стоит дороже маминой машины.
В этот момент к подъезду подкатывает гладкий черный «БМВ». Арианна напрягается.
— Черт. Я думала, они вернутся только после обеда. Заранее прошу прощения.
Отец Арианны открывает дверь и придерживает ее для своей жены.
— Ола, дорогая, — произносит ее мать, входя в дом. На ней коричневый тренч, доходящий до голеней, а под ним — приталенный белый брючный костюм. Черные волосы коротко подстрижены, с рыжими бликами, и завиты вокруг ушей. Она худая, худее Арианны, если это вообще возможно, а черты лица мелкие и острые, как у птицы. Наверное, когда-то она была красива, но сейчас ее кожа слишком натянута вокруг глаз, а брови чересчур изогнуты. Они выглядят нарисованными карандашом.
— Буэнос диас, моя дорогая, — здоровается ее отец с легким акцентом. Он снимает пиджак и протягивает руку жене. — Представь нам свою подругу.
Он высокий и подтянутый, его волосы и усы почти полностью седые.
— Ох, гостья, — воркует ее мать, когда Арианна обнимает каждого из них. — Мне очень жаль, что дом в таком состоянии. Я не ожидала гостей. — Она пристально смотрит на Арианну.
— Папа, мама, это Сидни Шоу.
Ее отец протягивает руку через остров. У него крепкое, сильное рукопожатие.
— Приятно познакомиться. Я пастор Торрес. Служу пастором в церкви на Калвер-стрит.
— Сидни — какое красивое имя, — замечает миссис Торрес.
— Ты тоже выпускница? — спрашивает пастор Торрес.
— Ага.
Арианна прижимает руки к животу.
— Мы как раз собирались подняться в мою комнату, чтобы немного позаниматься.
— О, а вы не хотите остаться и немного посидеть? — Ее мать бросает еще один взгляд на Арианну. — Ари так редко приглашает друзей.
Лицо Арианны мрачнеет, но родители, кажется, этого не замечают.
— Как семинар?
Пастор Торрес улыбается блестящей белоснежной улыбкой. На его зубах, должно быть, стоят виниры. Они слишком идеальны, как аккуратный ряд белого домино.
— Все прошло великолепно. Прихожане с восторгом восприняли мою речь. Я думаю, мы предотвратим по крайней мере один развод в эти выходные, не так ли, Паола?
— М-м-м… — Миссис Торрес перебирает пальцами золотой крестик на своей шее. Она с отвращением смотрит на мою банку арахисового масла, опустевшую почти на треть. — В самом деле, девочки. Разве вы не знаете, насколько жирное арахисовое масло? Ты ведь планируешь влезть в свое выпускное платье, Ари? Продолжай соблюдать самодисциплину, иначе ты никогда не избавишься от лишнего жира на попе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, мама, — отвечает Арианна сдавленным голосом.
— Помните, девочки. Что вы едите наедине, то и носите на людях. — Она убирает банку со стола и протягивает каждой из нас что-то, что я даже не могу назвать едой. — Вот, возьмите рисовые лепешки. Ешьте их, если вам нужно перекусить между приемами пищи. В ней всего сорок калорий!
Люди действительно едят эти штуки? Это какая-то вафля в форме диска, совсем непохожая на пирожное. Это не еда. Я злюсь от имени Арианны.
— Вообще-то, — говорю я, подражая чопорному голосу миссис Торрес. — Я пытаюсь набрать вес.
Мать Арианны выглядит потрясенной. Она хотела бы поднять брови, но они и так слишком высоко вскинуты. Она открывает рот, но ничего не говорит.
Пастор Торрес смеется.
— Вот это девушка. Как тебя зовут? Мне нравятся все, кто может лишить мою Паолу дара речи, хотя бы на мгновение. Чем занимаются твои родители?
Губы миссис Торрес сжались в тонкую линию. Она сжимает пальцы вокруг золотого креста. Судя по всему, ей не нравятся юмористы.
— Я — опекаемая государством, — заявляю ему, раздавливая рисовую лепешку между пальцами.
Родители Арианны обмениваются взглядами, словно не понимая, что я смотрю прямо на них.
— Мне жаль это слышать, — наконец говорит пастор Торрес. — Ну, а как насчет колледжа? Уже подготовила документы? Начала писать эссе? Арианна собирается в медицинскую школу, как и ее мама. У нее почти готовы документы в Северо-Западный, Массачусетский и Нотр-Дам.
— Она не пойдет в Нотр-Дам. — Миссис Торрес пренебрежительно машет рукой. — Ей не поступить с такими оценками. Ты же знаешь Ари, она никогда не прилагает усилий.
Арианна смотрит прямо перед собой, ее лицо лишено всякого выражения.
— Я поступлю, мама.
Миссис Торрес укладывает локон на место и снова поворачивается ко мне.
— Ты занимаешься спортом? Упражнения очень ускоряют обмен веществ, знаешь ли.
Арианна быстро встает.
— Мы можем идти? Нам нужно еще много сделать.
— Приятно познакомиться! — восклицает пастор Торрес, когда мы торопливо поднимаемся по лестнице. — Приглашаем тебя в церковь на следующей неделе!
Арианна остановилась на вершине лестницы.
— Я извинилась заранее. Не забывай об этом. Они просто ужасны.
Я пожимаю плечами.
— Не так уж и плохо.
— Ложь. Моя мать — кретинка.
— Видала и хуже. — Я следую за ней по коридору в комнату. — И какого черта все эти разговоры о диете?
— Я не влезла в платье для выпускного, которое она мне купила.
Качаю головой. Я не могу представить, чтобы кто-то подумал, что Арианне еще есть куда худеть.
— Она все время такая?
— Достаточно часто.
Я хожу по комнате Арианны, стараясь не думать о том, заметила ли мама или Фрэнк мое отсутствие. Все в ее комнате оформлено в оттенках белого и кремового. Нигде ни пылинки. На розовой пробковой доске над комодом, французском антикварном предмете с витыми ножками и состаренными оловянными ручками, приколота куча лент из оркестра и сольных концертов. На доске также прикреплены несколько розовых канцелярских листков. «Расписание» написано фиолетовой ручкой. Арианна расписала свою жизнь до получаса: занятия на флейте, домашние задания, встречи по изучению Библии. Ежедневные упражнения по часу: 50 отжиманий, 100 подтягиваний, 200 приседаний и т. д. На другом листе она разбила расписание тестов, контрольных работ и домашних заданий на всю неделю с указанием сроков сдачи и предполагаемого времени на их выполнение.
— Ты и правда все это делаешь? Каждый день?
