это было лишь самым началом их долгого противоборства.
КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ЕВРОПА
Политическая карта послевоенной Европы имела не слишком много общего со своей довоенной предшественницей. Подобных изменений Старый Свет не претерпевал со времен перекроившего границы в 1815 году Венского конгресса, но даже тогда они были куда скромнее. Однако с огромным трудом установленный мир не принес континенту долгожданного спокойствия, ибо почти все европейские государства предъявляли друг к другу территориальные или иные претензии и пытались разрешить их различными методами, в том числе средствами разведки. В 1920-е годы такой подход был особенно характерен для Польши, Эстонии, Латвии, Финляндии, Румынии и, конечно, Советского Союза. Оперативная обстановка в перечисленных странах отличалась двумя специфическими особенностями. Первая из них заключалась в наличии огромного числа эмигрантов, активно использовавшихся буквально всеми разведывательными органами. Эти люди расширили вербовочную базу практически до необозримости, поскольку почти все поголовно были закалены страшной многолетней войной, обитали на новом месте без прав на жительство и устойчивых источников существования и были готовы ввязаться в любую авантюру, ибо терять им было уже нечего. Кроме того, в Европу в полном составе перебрались все разведывательные и контрразведывательные органы белых армий и правительств, которые насчитывали десятки офицеров и имели на связи тысячи действовавших агентов, но задыхались без финансовых средств и государственной поддержки. С другой же стороны, эмиграцию пронизывала завербованная в ходе гражданской войны агентура советских спецслужб, в последующем, хотя и далеко не сразу, значительно облегчившая внедрение нелегалов в европейские страны. Еще одной особенностью региона являлось наличие многочисленных и разнообразных национальных меньшинств, на которые опирались разведывательные службы. В особенности это было характерно для Польши, Австрии, Румынии, Венгрии, Италии, Югославии, Чехословакии, Франции, Греции и некоторых других государств. Вербовка агентуры в этой среде, иногда “под чужим флагом”, значительно упрощалась и таила меньше неприятных сюрпризов, хотя следовало учитывать, что все подобные группы находились в зоне повышенного внимания контрразведывательных служб и политических полиций государств пребывания.
1. ВЕЙМАРСКАЯ РЕСПУБЛИКА
Наиболее драматично и кроваво события развивались в Германии, растоптанной и униженной державами-победительницами, но отнюдь не умиротворенной, и поэтому потенциально опасной. После ноябрьского перемирия 1918 года страна погрузилась в хаос, в котором крах экономики был еще далеко не самым страшным явлением. Некогда вполне стабильное общество раскололось на непримиримые, часто экстремистские группировки крайне правых и крайне левых. Они создали собственные военизированные организации, ряды которых пополняли привыкшие к пороху и крови озлобленные фронтовики, не отыскавшие места в мирной жизни и полностью дестабилизировавшие внутриполитическую ситуацию. В 1919 году государственную власть попытались захватить левые силы, однако боевики добровольческого корпуса “Фрейкор” потопили их восстание в крови. Правые стремительно консолидировались, по стране множились тайные суды “Феме”, приговаривавшие людей к смерти по усмотрению подпольных обществ, но полиция не могла, а часто и не желала пресечь начавшийся террор. Не прекращались попытки военных взять политическую жизнь общества под свой контроль, чему упорно противостояли молодые демократические институты возникшей на руинах Германской империи Веймарской республики.
Обстановка в стране в значительной степени зависела от позиции иностранных держав. Наибольшую активность проявляла Франция, за сто лет пережившая четыре нашествия немцев и не желавшая подвергнуться следующему. На мирных переговорах возглавлявшаяся Жоржем Клемансо делегация была полна решимости взвалить на своего исторического соперника и врага максимум ограничений и репараций, чтобы навсегда лишить его шанса на восстановление. Франции было недостаточно просто ослабить Германию, она преследовала цель расчленить ее и создать буферное прирейнское государство. В 1919 году эту концепцию вполне откровенно озвучил маршал Фош: “Франция не может довольствоваться разоружением Германии, безразлично, будет ли это разоружение произведено добровольно или нет… Военная безопасность, построенная на такой зыбкой основе, была бы иллюзией. Для Франции и для Бельгии существует только одна гарантия против германского нападения — постоянное обладание переправами через Рейн. Линию Рейна можно удерживать сравнительно небольшими силами, если Рейнская провинция будет освобождена от пруссаков… Если случится война, то победит та сторона, которая раньше завладеет переправами через Рейн”[32]. Парижская мирная конференция не удовлетворила это стремление французов, но их разведка отнюдь не сочла вопрос исчерпанным. Наоборот, задача раскола Германии стала для нее приоритетной, и основные усилия 2-го бюро генерального штаба и Службы разведки сосредоточились именно на раздувании сепаратистских настроений в Баварии и районе Рейна. Отсутствие средств к существованию у значительной части населения полуразрушенной и ограбленной страны предопределяло легкость вербовок ее граждан на материальной основе, благодаря чему французская разведка приобрела множество новых источников.
Позиция Великобритании была несколько иной. Ее не устраивала перспектива чрезмерного усиления Франции и исчезновение определенного баланса сил в Европе, а лежавшие тяжким бременем на экономике Германии непомерные репарации препятствовали открытию ее рынка для сбыта английских товаров. Британский премьер Болдуин недвусмысленно заявил: “Для Англии как деловой нации ясно, что если от Германии потребовать чрезмерных платежей, то от этого больше всего пострадают сама Англия и ее союзники”[33]. Берлин пытался играть на этом, однако его тайная дипломатия приносила незначительные плоды. Лондон не желал открыто становиться на дороге у французов, и когда немецкий министр иностранных дел Вальтер Ратенау обратился к Британии с просьбой об облегчении условий репараций, то получил отказ. Германия пугала союзников угрозой революции из-за развала экономики ввиду неподъемных репарационных платежей и отказалась согласиться с установленной для нее суммой в 226 миллиардов золотых марок. Ответом на это в 1921 году стала оккупация Дуйсбурга и Дюссельдорфа, затем страна лишилась части Верхней Силезии, отданной послушной Польше. Франция развернула успешную работу по дестабилизации постоянно меняющихся правительств и расколу Германии на части. В 1923 году ее армия оккупировала Рур, и Германия мгновенно утратила 88 % производимого угля, 48 % железа и 70 % чугуна, рухнул курс немецкой марки, но, как возмездие, за ним зашатался французский франк и вся европейская валютная система. К концу 1918 года доллар США равнялся примерно 4 маркам, а на пике инфляции 15 ноября 1923 года он стоил уже 4,2 триллиона марок[34]. Правительство Веймарской республики вынуждено было с такой быстротой выпускать банкноты, что не хватало времени на печатание их с обеих сторон. Иногда казначейство просто штамповало добавочные нули на существовавших купюрах и выпускало их в обращение уже по новому номиналу. Финансовая катастрофа повлекла за собой взрыв националистических настроений, развитие военизированных организаций фашистского типа и рост влияния рейхсвера.
У руководства британской разведки сохранялась ложная убежденность в неактуальности ведения агентурных операций по Веймарской республике. Она располагала несколькими
