говорила со всеми. У некоторых нет паники или беспокойства при попытке напомнить им о прошлом или о событиях света, предшествовавшего потере памяти, если те известны. Они… просто не помнят. Иногда не помнят и большой кусок жизни вдобавок. Или внезапно теряют основные жизненные навыки, как одна из них… Бедняжка забыла даже как сделать себе кофе! И это будучи омиллькой…
Киона удручённо покачала головой. Ами кашлянула.
— Да. Дело серьёзное. Здесь это всё равно, что забыть дышать.
— Знаешь, некоторые, я так подозреваю, действительно и это забывают.
— Финиан сказал примерно то же самое. А… Зачем кому‑то делать такое?
— Я не знаю. И для меня ещё вопрос — как? Смущает то, что всё это… мощновато для чего‑то рукотворного. Для людского рукотворного точно.
Киона задумчиво повертела баночку с каким‑то засушенным корнем, стоящую перед ней на столе.
— Эльфы? Гномы? Морские чудища?
— Нет… Думаю… Нет. Такие слухи, конечно же, ходят, но эльф можешь исключить. Я говорила с ними. Они не в курсе.
— Ух ты! — восхитилась Ами забывшая, что имеет дело с интересной могущественной сэльвой. — Аааа… Эльфы могут… соврать?
— Зачем им это? — пожала плечами Киона, лёгким жестом отбрасывая назад свои тёмные блестящие волосы. — Мало того что они в принципе не видят смысла во лжи, так ещё им это и без надобности. Все эти уловки нужны, если имеешь дело с кем‑то сильнее тебя… там, где требуется хитрость. А эльфы при желании раскатают нас в таблички для письма, не особо напрягаясь при этом.
Амелия сглотнула.
Такая перспектива ей явно не нравилась. Кантинская местячковая самоуверенность «я могу справиться со всем, особенно с помощью пожавня и крепкого слова» была в ней сильна, осознавала она это или нет. И сейчас она получила неприятный тычок в эту часть своей личности.
— Ясно… — в слух произнесла она. — Гномы?
— То же самое. И все прочие известные древние могущественные существа, обитающие на материке. Мы здесь самые слабые, пора бы уже это признать. И опасны лишь сами для себя.
— И то хорошо…
— Да. Потому как, у меня складывается впечатление, что ещё и самые глупые. Как уместно, что мы так сильно ограничены в могуществе. Что на материке стоит некоторая защита от нашего нетерпеливого незрелого разума, не позволяющая исполняться всем нашим пожеланиям мгновенно и требующая удержания внимания на выбранном объекте в течении какого‑то времени. Даже думать не хочу, что мы бы натворили обладая, скажем, эльфийской ментальной силой. Велика мудрость природы, всех держать на своих местах, дав безопасно созреть.
— Соглашусь! Не получается ли у нас тогда, что некоторые на своих местах… не удержались что ли?
— Пффф… Думать об этом мне дико и страшно… Если… у кого‑то есть мощь. Для такого… Нет. Я очень надеюсь, что всё скоро разъяснится. Так или иначе. Надеюсь, что это аномалия. Недоразумение, которого мы научимся избегать… Остекленевший взгляд могущественной ведьмы выражал столько страха и растерянности, что начавшая невольно пропитываться им Ами поспешила перевести тему.
— А все из последних поступивших уже отпущены по домам?
— Да, почти все, те, за кем пришли родственники… — охотно переключилась глава лечебницы, выдохнув. — Или кого по описаниям пропавших в других городах узнали здесь. У нас остался один.
— Можно будет на него посмотреть?
— Конечно. Деликатно. Не будем смущать его… Он помогает по хозяйству и по кухне.
Ами кашлянула со смешком.
— Естественно!.. Эксплуатируете его?
— Сам вызвался. Говорит так сидеть скучно. Добавляет, что чувствует себя хорошо и спокойно здесь. Хочет остаться.
— А говорит на омилльском?
— С нами — да. Потом появился Кайл и… с ним он преспокойно побеседовал на праймском.
— Ну и дела! Кто‑то с посредственным знанием кучи языков, типа меня. Тоже курьерящий?
— Возможно. Ничего указывающего на его личность при нём не было. В городе его не знают. В соседние его ведьмографию отправили. Пока тихо.
— А я это помню из отчётов. Иногда было и так, что потерялась не только память, но и личные вещи. Такое не спишешь на аномалию, да?
— Возможно, он просто потерял свою сумку.
— Он вообще что‑то помнит о своей жизни?
— Вообще ничего. Не, ну как ходить и есть, всё основное — помнит. У него остались основные привычки и навыки, иногда он даже напевает какие‑то песни.
— Какие?
— Омилльские. Праймские. Зетские. Все подряд.
— Он ведьмует?
— Немного. На бытовом уровне.
— Он не кантинский.
— Не факт… Может, латентный был. А сейчас «забыл», что не умеет ведьмовать и преспокойно это делает вместе с остальными. Так тоже часто бывает. Наша психика вытворяет с нами странные штуки.
Ами слегка опешила. Ну и ну.
— Ясно… А… он во сне не говорит, не бормочет чего? — продолжила она.
— Нет. Ничего такого интересного никем не замечено.
— На телах не было ничего примечательного?
— Всё, что было, указано в отчётах. Глина — местная. Царапины и синяки — несерьёзные. Ничего указующего.
— Наблюдаете за ним? Я знаю, что важные вещи не проходят бесследно. Забытое иногда всплывает. Как ощущение, что ты это что‑то где‑то видела. Что‑то же должно проявиться.
— Наблюдаем, конечно. Он сам ведёт записи. Пока ничего.
— Понятно. По остальным столько же определённости.
— Да. Плюс‑минус…
— Ясно.
— У меня осталось немного времени. Что по тебе? Амелия вздохнула, пытаясь быстро сообразить, как изложить всё кратко.
— Я постоянно чувствую себя усталой. Каждый свет, с самого рассвета.
— Как ты отдыхаешь?
— Ну… гуляю. Или читаю после работы что‑нибудь интересное у Финиана.
— То есть, устаёшь другим образом.
— Наверное, да…
— Ами. Отдыхать — это не делать ничего. Запомни. Ты не будешь чувствовать себя бодрой и отдохнувшей, пока не отдохнёшь. И ещё в этом деле очень важно полноценное питание.
— С этим тоже проблемы.
— Вот. Теперь понятно?
— Более чем.
— Что‑то ещё?
— Меня… пугают духи. Даже не сами духи, а зачастую мысль о том, что вот сейчас меня напугают духи. Вообще меня, по‑моему, уже всё пугает… Шорохи, дуновение ветра, фантомные прикосновения и шёпоты, странные ощущения того, чего нет…
— Ты пугаешь сама себя, как ты уже сказала. Мне сложно делать выводы при столь малом количестве информации, но… Я бы предположила, твоя сила хочет что‑то поведать тебе. Легко сказать — не бойся, я понимаю. Тяжело сдаться этому. Каждый такой поступок — как маленькая смерть. Но не тебя, а одной из ограничивающих тебя частей твоей личности. Попробуй прислушаться. Попытаться понять что‑то хотя бы сильно уже постфактум. А если это что‑то внешнее… Духи, да. То не бойся духов. Они помогают, подсказывают. Если за дело взялись духи — то всё это к лучшему. Как и твоя сила,
