- А теперь для нашего дорогого гостя Вити, недавно вернувшегося в родные края, прозвучит его любимая песня...
Зафонил микрофон, душещипательно всхлипнула электрогитара, и кабацкий менестрель, сжимая шейку микрофона, трагически зашептал:
Это было давно, это было весной, Шел этап, окруженный штыками.
На разъезде одном я увидел ее. Полных слез голубыми глазами.
И, увидев этап, к нам она подошла, Подарила платочек шелковый.
И на этом платке было несколько слов. Плакал фраер - то было не ново.
Вскоре вернулся официант, молча поставил заказанное и удалился.
Саша взглянул на часы - половина восьмого. Кабак закрывается в одиннадцать, значит, придется бесцельно сидеть тут до самого закрытия.
Бесцельно ли? От него сие не зависит. Правильно говорят: хуже всего ждать и догонять.
Покончив с ужином, Солоник откинулся на спинку кресла, бросив осторожный взгляд в сторону выхода: новые клиенты не появлялись, и из зала никто не выходил.
А лабух на подиуме продолжал надрываться под лязг тарелок и слезные рыдания электрогитары:
И писал ей тогда: "Здравствуй, Валя моя, Здравствуй, Валя моя дорогая!
Я разбойник и вор. Срок большой у меня, Ждет меня уж могила сырая!"
Неожиданно Сашу словно что-то кольнуло. Такое ощущение может быть у человека, осознавшего, что за ним осторожно, скрыто следят.
Отключившись от песни, он осторожно обернулся направо: из полутьмы зала на него уставились чьи-то глаза, но рассмотреть, кто именно за ним наблюдает, было невозможно из-за царившей в зале полутьмы.
Неожиданно над самым ухом послышался хрипловатый, словно простуженный голос:
- Привет, братан...
Саша поднял голову - перед ним стоял высокий атлет лет двадцати пяти: квадратные кулаки, коротко стриженная шишковатая голова, кожаная куртка, спортивные штаны с красными лампасами. Короче, типичный "бык" из какой-нибудь местной бригады.
- Добрый вечер, - поздоровался Солоник, жестом приглашая "быка" присесть.
- А я за тобой уже второй день наблюдаю, - сообщил тот.
- И чего высмотрел?
- Да ничего... Странный ты мужик. Сидишь один, водяру не пьешь, телок не снимаешь... На командировочного не похож, да и не бывают они тут. Наверное, тебе что-то надо. Не минералку же сюда пить пришел?
- А если и надо? - Солоник невозмутимо подлил себе боржоми.
- А если надо, то говори, - не отставал "бык". - Ты хоть знаешь, что это за кабак?
- Знаю. Братва тюменская тут собирается. - Казалось, Сашу было трудно чем-то смутить.
- А откуда?
- В Кургане рассказывали... Оттуда и приехал.
- А кто ты такой будешь? Бизнесмен? Пацан? - допытывался "бык".
- Для тебя что, все люди на бизнесменов и пацанов делятся?
"Бык" насупился, засопел.
- Вот что: давай-ка ты поляну накрой, да перетрем, чо тебе тут надо...
Саша подозвал официанта и, достав из внутреннего кармана пресс крупных купюр, предложил новому знакомому - давай, заказывай.
Когда на столе появились коньяк, мясо и фрукты, "бык" явно приободрился. Недавняя настороженность сменилась покровительственной снисходительностью, но Саша продолжал вести разговор вокруг да около, пока не говорил о цели своего визита и, цедя минералку, наблюдал за соседом по столу.
Тот жадно, по-свински чавкал, скреб ложкой по тарелке с нелепой надписью "общепит", с неприятным тянущим звуком лакал армянский коньяк. В Саше росло непреодолимое отвращение.
Наконец, довольно икнув, "бык" спросил в лоб:
- Так чо тебе в Тюмени надо?
Саша начал издалека. Назвался своим настоящим именем, сообщив все, как его учили: да, нечего скрывать, он бывший мент. Подставили - бежал из зала суда, поймали и на пермскую зону.
- И как тебя там не опустили? - искренне удивился "бык".
- Пробовали. Не получилось. Там "смотрящим" Корзубый был, а когда не вышло на меня наехать, убрали его со "смотрящих". Ты справки наведи, поинтересуйся, какой там хипеж был, - посоветовал Солоник.
- Наведу, - пообещал собеседник. А Саша продолжал гнуть свою линию.
После того хипежа его перевели в ульяновскую "восьмерку". Бежал, шифровался, уходил от мусоров - скентовался с курганской братвой. Те приняли его, простив ментовское прошлое. Пацаны серьезные, боевые, но выхода ни на кого из авторитетов не имеют. Нет таких в Кургане. В общак чей лавье сливать, чьим именем крыться, если что? Вот его и послали сюда в качестве полномочного представителя... Если уважаемый собеседник желает, пусть передаст местной братве, чтобы те ему, Саше Солонику, стрелку кинули - перетереть.
- Только я хочу вести базар с авторитетными людьми, - закончил курганец.
- А о ком ты слышал? - атлет изучающе взглянул на Сашу.
- Знаю, что тут такой Ваня Титенков есть. Ржавый его погоняло. Если можешь ему сказать - скажи. Слышал я еще и о таком Гавриле, Геной, кажется, зовут, но о делах его ничего не знаю.
- Ладно. - Тюменец грузно поднялся из-за стола, и Солоник сразу же обратил внимание, что был он как стеклышко трезвым. - Давай так: завтра вечером тут, в "Маке", за этим же столиком...
Ответ Ржавого разочаровал: у меня и так все ништяк, ни с кем из Кургана я базаров вести не буду - к тому же, с бывшим мусором.
Все это, как и было оговорено, сообщил Саше тот самый "бык", с которым он имел беседу накануне.
- Он мне велел еще такие слова передать: что это за хрен с бугра тут нарисовался? - бандит выглядел развязным и подчеркнуто высокомерным, не в пример вчерашнему. - Курганские в Тюмени не нужны, тут своих пацанов выше крыши. Если они там хотят делами заниматься, пусть занимаются, а мы тут ни при чем. А к Гавриле вообще не суйся - у нас с ним свои дела, а какие - не твоего ума дело. Так что, ментяра, не путайся под ногами, коли жизнь дорога. Тебя сюда не звали, так что езжай из нашего города по вечерней прохладе. А мы проследим обязательно. А коли так уж на стрелку набиваешься - давай, устроит тебе Ржавый стрелку со своими пацанами. Только после нее ты уже никуда не поедешь.
Саша выслушал эти слова совершенно спокойно, даже бровью не повел: на нет и суда нет. Повел плечами и, рассчитавшись с официантом, вышел, не попрощавшись.
Взял такси, попросил повозить его по городу, затем вышел, проехал несколько остановок на троллейбусе, а следующая тачка отвезла его на квартиру, что по проспекту Ленина.
Закрыл дверь на все замки, извлек из-под кровати небольшой атташе-кейс, щелкнул никелированными замочками... Там лежал блокнот с зашифрованными координатами Титенкова и Гаврилова и два пистолета "ТТ" с загодя подготовленными самодельными глушителями, оба ствола польского производства. Оружие малоценное, как учил его когда-то инструктор, одноразовое.
Впрочем, это не означает, что неэффективное, и в Тюмени в этом скоро убедятся...
Вечерело. На центральных улицах города зажглись первые фонари, в окнах домов замелькал неверный голубоватый свет: тюменцы, вернувшись с работы домой, сидели у телевизоров.
Молочная "девятка", грубо подрезав дряхлый "Москвич", резко свернула направо, в сторону старого кирпичного дома. Стоявший на углу сержант-гаишник даже бровью не повел: наверняка он отлично знал и машину, и владельца, нарушившего правила, человека влиятельного и авторитетного, связываться с ним не хотелось.
Рядом с водителем сидел невысокий кряжистый мужчина с крупными чертами лица, массивным подбородком. Колючий взгляд маленьких глазок из-под рельефных надбровных дуг, густо татуированные пальцы, а главное - подспудная внутренняя агрессия, исходившая от него, невольно внушали безотчетный страх любому.
Это и был владелец "Жигуля" - тюменский авторитет Иван Иванович Титенков, более известный тут, в газонефтяном крае, как Ржавый.
Сидевший за рулем водитель, несомненно выполнявший и функции телохранителя, был под стать боссу: квадратные плечи, рельефные бицепсы, выпиравшие из-под ветровки, коротко стриженная голова...
- Приехали, Ржавый. - Водитель-телохранитель заглушил мотор.
- Вижу, - ответил хозяин, но из машины почему-то не выходил - видимо, пребывал в задумчивости и не хотел нарушать ход мысли.
- Выходить будешь?
- Совсем у козлов шифер с крыши сыплется, - прошептал Титенков, озвучивая свои мысли.
- У кого? - поинтересовался водила.
- Тут один хер с бугра, залетный, в нашем городе нарисовался. На стрелку набивался - я из Кургана, там братва крутая, хочет со мной дела иметь.
- И что он такое? - в голосе бандита звучал профессиональный интерес.
- В натуре козел голимый, "перхоть", фраер гнилой. Бывший мент к тому же. Сидел - я навел справки. Вроде бы сумел себя так на зоне поставить, что его не трогали. Из-за него, суки паскудной, Корзубого на Пермской сходняк со "смотрящих" убрал. А потом этот мусор на вольняшку вышел. В бегах нынче.
- Так я не понял, мы ему зачем? - водитель повертел коротко стриженной головой - так, словно воротник ветровки натирал ему шею.
- Я ж говорю - дела якобы с нами вертеть. Я сегодня с Москвой связался, думал, может быть, из ихних паханов кто нас на вшивость решил проверить.
