я ел у вас в ресторане. Правда, не кролика. Чертовски завидую маме.
– Вы были в Саджере?
– Да. Три года назад. Вы даже подходили к нам. Мама тоже была, но она вас не помнит. Когда я узнал, что вам дали звезду, и прочёл статью… Вот Вы здесь. Я планировал два ужина. Один для мамы, а один для нас. Это была бы отличная презентация будущего бизнеса. Но…
– Самолёт чуть не разбился. Грузовую дверь вырвало, у нас была дыра размером с эту машину. Все животные погибли. Там была… – шеф решил не продолжать историю. Ему вспомнилась Ши со своим псом.
– Об этом везде писали. А как же этот? Это ведь прованский кролик?
– Я лично посадил его в клетку на ферме отца. Поки был в салоне.
– Поки? У него было имя? Кролик с именем на ужин… Это странно даже для гангстеров, – улыбаясь, сказал Лари.
– Я… Нужно было дать им имена. Я вез их как домашних питомцев.
– Да, знаю. Вы говорили. Но в жизни бы не запомнил имена кроликов, которые идут на ужин. Зачем?
– Так… С остальными так и было. Но этот… оказался особенным.
– Всё же! Им поужинает моя мама. Ужин с именем – это забавно! Поки! Мы сейчас поедем в наш дом, там моя собственная кухня. Я люблю готовить. Это страсть. Хобби. Думаю, там есть всё, что нужно. Потом на рынок. Я могу поселить вас в имении. Там гостевые дома. Или… лучший отель в городе. Выбирайте!
– Я не знаю, что Вам ответить… – замялся Клод Саджер. Он еще не понимал свое отношение к этому человеку.
– Вы должны посмотреть. Я не настаиваю.
Лексус подъехал к высокому забору, сложенному из кирпича. Тяжёлые металлические ворота медленно разъехались в стороны.
– У нас таких высоких нет, – удивился шеф-повар, глядя на почти пятиметровую ограду.
– Вам не от кого прятаться. Это ещё мама. Ей всегда хотелось жить за большим забором. И вот она, хм… Чёрт, чёрт, чёрт! – сорвался Лари, наложив смысл сказанных слов на действительность. – Простите, я не могу привыкнуть. Нас было четверо еще шесть лет назад в этом доме. А сейчас я и Бруно. На территории есть пара охранников. Они вооружены, не пугайтесь. Это, скорее… Так…
Лари поприветствовал взмахом руки вооружённого винтовкой высокого охранника. На нём была защитная форма.
– Им нравится. Чувствуют себя при деле. Были в Афганистане, – спокойным неэмоциональным голосом продолжил разговор Лари Кач. – Бруно их недавно нашёл. Жили где-то на ферме. После войны сложно найти себе место. Поскитались и осели на какой-то ферме. Кстати! Зарабатывали отстрелом кроликов.
– А что с предыдущими?
– Отличные ребята. Но… Они её защищали, когда приехали федералы. Динго и Шермана убили. Томи в тюрьме, только не в этой. На западе. Ранили – поэтому взяли.
– Да, это…
Шеф полез в карман за телефоном. Ему показалось, он слышал звук сообщения.
– Это в прошлом. Сейчас никакой стрельбы. Даже пули резиновые… Хочется верить, – усмехнувшись, сказал Лари Кач и указал на едущего навстречу всадника. – Бруно. Он под домашним. Не может выезжать за пределы поместья. Ограничения. Еще год.
«Привет. Кролик жив» – высветилось на экране смартфона. Незнакомый номер. Спина Клода Саджера похолодела. Поки умер! Он отсёк ему голову! Он видел его тушку сегодня. Он чувствовал запах его разложения сегодня!
– Всё в порядке? – поинтересовался Лари, видя перемены в лице пассажира.
– Да, – ответил шеф.
Но было понятно, что не в порядке. Пришло новое сообщение: «это вопрос». И следом: «Твой кролик нашёлся? Это Майя, стюардесса» Шеф выдохнул и послал ответное сообщение. Довольно скупое. Он не мог вспомнить её лицо, только фигуру. Лишь уходящую стройную фигуру находил в памяти его мозг. Хватит мистики. Лучше уж гангстеры.
Начался шторм. Прибрежный песок, пляжный мусор и пена оседали на пальмы и подхваченные новыми порывами ветра устремлялись дальше, в глубь суши. То, что было плохо закреплено, падало и катилось. Потоки теплого воздуха скручивались и завывали. Но в целом это не выглядело как катастрофа, и шеф согласился ехать на рынок за продуктами с Бруно.
Бруно оказался славным малым. Хотя совсем не малым. Килограммов сто двадцать в нём было. Вся его внешняя суровость была ширмой балагура и весельчака. «Если он кого-то и убивал, делал это в хорошем настроении, и уж точно не мучился от содеянного», – словил себя на мысли шеф после очередной шутки Бруно. «Завтра! Завтра всё закончится, осталось меньше суток!»
– Лари сказал, Вам нельзя покидать поместье, – опомнился шеф уже в машине. Бруно занимал две трети ширины узкого Порше. Было тесно, но становилось ещё теснее каждый раз, когда его огромная левая рука ложилась на рычаг механической коробки передач. Машина на пределе возможностей вошла в резкий поворот.
– Браслет дома. Я привязываю его к Тильде, она всё время ходит. Но, думаю, они знают. Не хотят обострять. Я дальше Сиднея не уезжаю. Сейчас на рынок. Я почти не гоняю. Лари просит. Думаю, минут за сорок доедем. Красиво, да? Чуть спадет ветер, возьму доску. Мама не любит. Из-за Томи. У нас был брат, он разбился на доске.
– Да, ваш брат говорил.
– Лари? О Томи? Обычно он не треплется о таких вещах. Это мне можно. Такой характер. Что думаю, то и говорю. Значит, он вам доверяет. Это на него не похоже. Разные отцы. У всех! Мы не сильно похожи. Мама – роковая женщина. Пиковая дама. Слышали такое выражение? Пиковая дама, смешно. Она всю жизнь рыжая. А даму пик обычно рисуют с тёмными волосами. Она не красавица, но не помню и дня, чтобы она без мужика была. Характер. Как вам его кухня? Там столько всяких штук.
– Впечатляет. У меня в Саджер меньше возможностей.
– Это Лари! Вот это – он. Готовит и молчит. Лучше бы женился. Мама всё время его дёргает по этому поводу. Мы все разные. Разные отцы – разные дети. Но мне чего жаловаться? Одна проблема – лишний вес. Но от такой еды сложно удержаться, что говорить, брат готовит хорошо. Но как-то мало. Я потом заказываю бургеры или хот-доги. Он знает, – смеётся. И готовит эти малюсенькие порции. Вкусно, конечно, не поспоришь. Я к нему, как в театр, хожу. А потом жду антракта, чтобы поесть. Но грех! Грех жаловаться.
–
