— Правда.
— Хаскинс сказал также, что эта компания ничего не производила, а только продавала. И это правда?
— Да, это так.
— Тогда мистер Прайс, — сказал Монтегю, — мы должны немедленно с вами объясниться. Во время первоначальных переговоров мне было заявлено, что вы ищете человека, который добросовестно вел бы дело постройки дороги. Но положение вещей, какое мне только что обрисовали, кажется, не соответствует подобной программе.
Монтегю был готов к резкому отпору, но Прайс сделал над собой усилие и сдержался.
— Вы должны признать, мистер Монтегю, что еще недостаточно знакомы со сложившимися в железнодорожном деле порядками. Компания, о которой вы говорите, обладает преимуществами; она может гарантировать лучшие условия…
Прайс помолчал.
— Вы хотите сказать, что она в состоянии покупать товар дешевле, чем сама дорога? — спросил Монтегю.
— Иногда… — начал тот.
— Прекрасно, — перебил его Монтегю, — в тех случаях, когда она может предложить лучшие условия, подряд, безусловно, должен быть ей предоставлен. Но это не соответствует тому, что передал мне мистер Хаскинс. Он дал понять, что мы должны быть готовы платить значительно дороже потому, что необходимо предоставить подряды именно Компании железнодорожных насыпей. Поэтому я и явился к вам, чтобы у нас было полное взаимопонимание. Раз уж я буду президентом Северной миссисипской дороги, то все поставки следует предоставить с законных торгов, и то предприятие, которое даст нам товар требуемого качества и по наиболее выгодным ценам, получит наши заказы. По этому поводу не должно быть никаких недоразумений. Мне кажется, я вполне ясно высказался?
— Да, вы ясно высказались, — сказал Прайс.
На этом беседа закончилась.
15
Монтегю вернулся к своим делам, но на душе его было неспокойно. Ему хотелось убедить себя, что на этом дело и закончится и Прайс с ним согласился, но, логически рассуждая, Аллан не мог этому поверить и предвидел, что президентом железной дороги он останется недолго.
Однако при всех своих предчувствиях Монтегю не был готов к тому, что последовало на другой день. Рано утром ему позвонил Куртис и попросил дождаться его в конторе. Куртис явился через несколько минут. Он был явно взволнован.
— Монтегю, — сказал он, — мне надо сообщить вам нечто важное. Я не хочу, чтобы вы оставались в неведении. Но раньше, чем я произнесу хоть-слово, я должен вас предупредить, что ставлю сейчас на карту все свое будущее. И вы должны мне обещать, что никогда не сделаете никому ни малейшего намека на то, что от меня услышите.
— Обещаю, — сказал Монтегю. — Но в чем дело?
— Вы даже вида не должны показать, что знаете что-либо, — прибавил Куртис, — иначе Прайс тотчас же догадается, что вам все сказал я.
— О, так это Прайс! Обещаю не выдать вас. Рассказывайте.
— Вчера во второй половине дня он позвал Давенанта и сказал ему, что надо снять вашу кандидатуру и подобрать другого президента дороги.
Монтегю в смятении глядел на него.
— Он сказал, что вас следует полностью отстранить. Президентом, видимо, будет Хаскинс. Давенант вынужден был мне сообщить это, так как я один из директоров.
— Вот оно что! — прошептал Монтегю.
— Вы знаете, в чем дело? — спросил Куртис.
— Знаю.
— Так в чем же?
— Это длинная история. Возникла одна ситуация, которая меня не устраивает.
— О, — воскликнул Куртис, внезапно что-то поняв. — Не в Компании ли железнодорожных насыпей дело?
— В ней.
Тут пришла очередь Куртиса недоумевать.
— Боже мой! — воскликнул он. — Как это вы могли из-за такого пустяка отказаться от такого поста?
— Я и не думал отказываться. Это Прайс хочет от меня отделаться.
— Мой милый, ведь это же совершенный абсурд!
Куртис был вне себя. Монтегю внимательно посмотрел на него.
— Не станете ли и вы рекомендовать мне согласиться на подобное? спросил он.
— Конечно, стану, дорогой друг! У меня самого есть акции этой компании.
Монтегю замолчал. Он просто не знал, что на это ответить.
— Что вы воображаете себе, скажите, пожалуйста? Что вы вступили в благотворительное общество, что ли? — возразил Куртис. Но тут он увидел искаженное лицо друга и положил ему руку на плечо.
— Видите ли, старина, — сказал Куртис, — это, право, нехорошо! Я понимаю ваши чувства и питаю к вам большую симпатию и безграничное уважение. Но вы живете в этом мире и должны быть практичным. Нельзя взяться за управление дорогой и вести дело так, как если бы это был сиротский приют. Вы должны были отказаться от этого предложения, имея подобные убеждения. Но упустить такой пост из-за ерунды!
Монтегю был непоколебим.
— Уверяю вас, я вовсе ни от чего не отказывался, — отвечал он сердито.
— Но что же вы будете делать?
— Бороться, — отвечал Аллан.
— Бороться? — повторил Куртис. — Но, друг мой, ведь вы совершенно беспомощны! Дорога принадлежит Прайсу и Райдеру, и они с ней сделают все, что захотят.
— Вы один из директоров компании, — ответил Монтегю, — и вам известно положение вещей. Вы знаете, что благодаря моему ручательству состоялись выборы нового правления. Станете ли вы подавать голос за избрание Хаскинса президентом?
— Боже мой, Монтегю! Чего вы от меня хотите! Вы отлично знаете, что я не имею голоса, когда речь идет о делах дороги. Все акции, которыми я владею, дал мне Прайс. Что я могу сделать? Вся моя карьера рухнет, если я стану перечить.
— Другими словами, вы — кукла, вы согласны продать свое имя и достоинство за пакет акций. Значит, вы, занимая ответственное положение, не оправдываете оказываемого вам доверия.
Лицо Куртиса приняло жесткое выражение.
— Да, — сказал он, — если, конечно, толковать по-вашему.
— Тут дело не в моем толковании. Это так и есть.
— Но, — вспылил Куртис, — вы же должны понять, что и без меня у них будет большинство.
— Возможно, — ответил Монтегю, — но это еще не причина, чтобы поступать нечестно.
Куртис вскочил.
— Больше не о чем говорить, — заявил он. — Мне жаль, что вы так к этому относитесь. Я хотел оказать вам услугу.
— Я это ценю, — с живостью отвечал Монтегю. — И буду вам всегда обязан.
— И в борьбе, которую вы затеваете, вы не должны забывать, что я первый открыл вам глаза.
— Не беспокойтесь, — ответил Монтегю. — Я буду вас щадить. Никто никогда не узнает, что мне это известно.
С полчаса Монтегю задумчиво ходил по своему кабинету. Затем позвал машинистку и продиктовал ей письма к своему кузену, мистеру Ли, и к трем другим лицам, с которыми имел частную переписку по поводу их голосов на собрании акционеров.
"Ввиду некоторых обстоятельств, — писал Аллан, — раскрывшихся в связи с делами Северной миссисипской дороги, я не желаю принимать на себя обязанности президента. Я также намерен выйти из состава правления, так как чувствую себя не в силах изменить порядки, с которыми не согласен".
Затем он излагал план своих действий и разъяснял, что все, вовлеченные в дело через его посредство, имеют возможность последовать его примеру. Монтегю просил своих корреспондентов сообщить их решение по телеграфу, и через два дня получил от них ответ. Он был готов действовать.
Аллан начал с того, что позвонил Стенли Райдеру и условился с ним о времени встречи.
— Мистер Райдер, — сказал он, — несколько недель назад вы в этом самом кабинете просили моего содействия на выборах правления Северной миссисипской железной дороги. Вы заявили, что хотите предоставить мне пост президента, мотивируя это тем, что вам желательно иметь энергичного и честного человека, на которого вы могли бы положиться. Я поверил вам и принял ваше предложение. Я затратил много труда на изучение дела. И вот я слышу из уст мистера Прайса, что он организовал компанию с тем, чтобы получать доходы от эксплуатации дороги. И я заявил ему, что не дам согласия на подобные действия. По зрелому размышлению я пришел к заключению, что создавшееся положение делает невозможным для меня сотрудничество с мистером Прайсом. Я решил выйти из состава правления и не выставлять свою кандидатуру на пост президента.
Райдер все время избегал смотреть на Монтегю; он сидел, глядя прямо перед собой, и нервно постукивал рукой по столу. После долгого молчания Райдер ответил:
— Мистер Монтегю, я сожалею о вашем решении, но, принимая во внимание все обстоятельства, склонен признать, что это — мудрое решение.
Здесь последовала пауза.
— Позвольте мне поблагодарить вас за выполненную работу, — продолжал он, — а также надеяться, что этот злосчастный эпизод не повлияет на наши личные отношения.
— Благодарю вас, — холодно ответил Монтегю.
