вернусь.
Не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. На этот раз она действительно собиралась воззвать к Амерей и попросить богиню дать ей немного сил. Они наверняка пригодятся.
– Что будешь делать? – раздался за спиной голос Джеральда.
Разумеется, он последовал за ней. Глупо было бы ожидать чего-то другого.
– Мне нужно немного времени, – нетерпеливо ответила Кэйла. – Можешь побыть с ними? Я вернусь, как только… закончу с приготовлениями.
– Ты уверена, что тебе не нужна помощь?
«Нужна, но… не твоя». А Денизе, чей дневник она собиралась изучить – в тишине и одиночестве.
– Уверена.
Джеральд сосредоточенно кивнул.
– Хорошо. Я постараюсь погрузить Гельда в сон. Он ему сейчас очень нужен.
Поблагодарив его, Кэйла вышла из пропахшего лекарствами и отчаянием дома Лийны на свежий воздух. Спустя несколько минут она уже покидала Светлицу. Подходящая поляна отыскалась почти сразу. Здесь было безлюдно, солнечно и очень тихо. Кэйла села прямо на траву, положила на колени дневник Денизе и углубилась в чтение.
Вскоре стало ясно: болезни белую колдунью интересовали мало. Зато Кэйла нашла описание магического действа, которое должно помочь если не вылечить Гельда, то хотя бы уменьшить его мучения. Кэйла могла бы забрать часть его боли себе. Правда, в дневнике не говорилось, как долго продлится подобный эффект, и означает ли, что Гельд выздоровеет, если забрать его боль.
И все же она решила попробовать.
Тонкой веточкой на земле Кэйла нарисовала нужные символы, соединяя их с друг другом. Работа была долгой и кропотливой, но в конце концов руна исцеления, руна силы и руна жизни сплелись в необходимую ей руническую вязь. Еще какое-то время ушло на то, чтобы ее запомнить. Кэйла снова и снова чертила вязь на земле, пока не удостоверилась, что отчетливо видит ее даже с закрытыми глазами.
Только после этого она обратилась к Амерей и попросила поделиться частью своей драгоценной силы. Объяснила, как важно это для нее самой и для матери, которая сходила с ума от беспокойства за сына. Кэйла знала, что Амерей ее услышит. И, быть может, именно эта вера помогла вновь почувствовать ее по-матерински нежное прикосновение. Стало тепло, словно Кэйлу окутали теплым шарфом из ветра, нос защекотали запахи травы и земли.
Она поднялась и, спокойная, одухотворенная, направилась обратно в Светлицу. Глаза Лийны загорелись при виде нее, входящей в спальню Гельда.
– Я знаю, что нужно делать. Мне понадобится капелька крови вашего сына, бутылек с чернилами и перо.
Лийна тут же засуетилась, и вскоре перо и чернила стояли перед Кэйлой. Серебряной иглой из богатого арсенала Денизе она проткнула палец Гельда и стряхнула несколько капель крови в бутылек с чернилами. Перемешала и нанесла на свою ладонь руническую вязь.
Оставался последний шаг. Кэйла дождалась, пока высохнут чернила, и вложила между ладоней призмер, впитавший в себя магию рун. Настало время проверить его в действии.
Как только она сжала призмер в руках, по пальцам потекла горячая сила. Кэйла не могла видеть ее, но не ощущать не могла тоже. Ладонь зажглась, словно от прикосновения к раскаленному металлу. Она невольно разжала руки, роняя потухший призмер на пол, и увидела, как ярко сияет рунная вязь на тыльной стороне ладони.
И в тот же миг пришла боль.
Казалось, в живот вгрызаются чьи-то клыки, острые и беспощадные, и сквозь рваные дыры туда влетает целый рой ос. Они жалят, жалят, жалят…
– Денизе!
Сквозь кроваво-красную пелену усиленной магией боли Кэйла обнаружила, что стоит на коленях, держась обеими руками за живот.
– Что-то не так, прекращай обряд! – велел Джеральд, сжав ее плечи. Не кричал, но голос его звенел от напряжения.
Беда в том, что Кэйла не знала, как это прекратить. На нее напало странное оцепенение. Боль забрала все силы, заставив забыть, как дышать – не то что думать.
Хватка Джеральда ослабла, но ненадолго. Мгновением спустя его рука с силой сжала запястье Кэйлы. Она не понимала, что делает паладин, пока не увидела, как чернила, капля за каплей, стекают с ее ладони. Руническая вязь исчезла, кожа по-прежнему горела огнем, но боль, слава Амерей, ушла. Кэйла сидела на коленях, прикрыв глаза и глубоко дыша.
– Простите… – прошептала она.
Лийна по наказу Джеральда убежала на кухню за травяным чаем, который должен был восстановить ее энергию.
– Моей силы не хватает, чтобы излечить Гельда, – потерянно сказала Кэйла.
– Ты и не сможешь, – глухо ответил Джеральд. – Он уже умирает.
– Но должен быть какой-то способ! Если мы ничего не сделаем, он умрет!
Кэйла не желала мириться с поражением. Сейчас она как никогда отчетливо понимала: магия способна изменить целые судьбы. Игра в колдунью осталась в прошлом, ведь на кону стояла человеческая жизнь. Жизнь ребенка.
– Я думаю, он есть.
Голос принадлежал Лийне. Она застыла на пороге комнаты, сжимая в руках кружку с чаем и не помня о том, что ее нужно отдать. Перевела на Джеральда взгляд, полный муки.
– Мой мальчик правда умирает?
Паладин медленно кивнул.
– Мне жаль.
– Если вы сумели связать себя узами с Гельдом, вы можете сделать то же самое со мной? – обратилась к Кэйле Лийна.
– Да, смогу, но… Эта боль чуть меня не убила, и с вами, боюсь, будет то же самое.
– Не совсем, – подал голос Джеральд. Он явно знал, о чем говорила Лийна. – Кровные узы должны ослабить эффект.
Теперь Кэйла наконец все поняла. Связь, которую она проложила между собой и Гельдом, была искусственной. Однако между ним и матерью с самого его рождения существовала особая, незримая связь – узы кровного родства. Сами собой вспомнились строки из дневника Денизе – в главах, посвященным различного рода рунам.
«Нельзя недооценивать силу кровных уз. Они – и проклятие, и благословение. Отчего так часто призраки усопших тревожат именно родных им людей? Оттого, что узы крови нерушимы. Оттого так много ритуалов, в которых люди жертвуют собственными душами ради спасения души близкого, собственными жизнями – ради спасения жизней родителей или детей».
– Но даже если я свяжу ваши энергии воедино, вам не удастся излечить
