ожоги. Целителя им бы срочно.
Что девушка, что парень — жить будут. Но парню нужна срочная помощь более сильного целителя.
— Я его внутрь уведу, дядь Борь, — сказал Петр и утащил меня.
И правильно. Я сначала сделал, а потом уже подумал.
У меня как вторую половину жизни было. Кодекс солдата-целителя кровью писался. Сначала врагов всех убей. Раненых в безопасное место выведи. А потом уже лечи. Вот и сейчас, когда дядь Боря того ублюдка вырубил, у меня внутри что-то щелкнуло. На крики раненых среагировал. Слишком хорошо знал, что в этом деле каждая секунда роль играет.
То, что спалился и слишком многое показал, ещё и на людях — об этом не подумал. Только и сделал, что Петра попросил прикрыть.
Что теперь будет — кто бы подсказал. У меня же отходняк начался. Тело натурально затрясло, сердце забилось так, что того и гляди выскочит. Это в прошлой жизни к риску я приучен был. Тело же Олега такой стресс с трудом переваривает.
— Что случилось? — спросил один из поваров, когда меня на кухню Петр затащил.
Сам я шёл, едва ноги переставляя. Ещё в глазах двоилось, а в ушах звенело, я даже не определил, кто это из поваров спросил. Петр что-то ему ответил, вокруг слышались обеспокоенные голоса. Девочки-официантки тоже здесь собрались. Наверное, Борис Дмитриевич их всех сюда отправил. И правильно сделал. В месте, где техники применяют, Масло собирается. Бой не такой уж масштабный вышел, но, чтобы недомогание словить, обычным людям вполне хватит.
Петр меня мимо них протащил, да в туалет для персонала втолкнул.
— Олег, ты что там натворил?! — прошипел он. — Выглядишь так, будто с войны вернулся! Да тебя копоть покрывает!
— Тише… — попросил я, плохо соображая. — Помоги умыться.
Петр выругался и помогать начал. Я прямо на пол сел… Точнее, свалился бы, но парень придержал и усадил, спиной к стене приложил. Я очередной Вдох сделал. На последних остатках сил чисткой занялся. Сначала Кровь для себя выделил, потом уже гадость, что в тело попала, выводить начал. Петя же мокрым полотенцем меня обтирать начал.
Не знаю, сколько времени это заняло. Постепенно ясность мысли вернулась. В глазах двоиться перестало. Чем меньше грязи в теле оставалось, тем лучше себя чувствовал. Там и встать смог. В зеркало на себя посмотреть.
— Надо же, — хмыкнул я.
Петя также рядом стоял, посмотрел на меня как на психа.
— Что там случилось?! — потребовал он ответа.
— Какой-то парень техникой гостей пытался убить. Я технику стулом отбил. Потом меня волной разогретого Масла приложили. Отсюда и видок мой.
Была новая одежда, да сплыла. Ещё и волосы подкоптились. Не сильно, но заметно. Я и правда как свежеподкопченное мяско.
— Ты что сделал? — не въехал Петя. — Технику стулом отбил?!
— А чем ещё? — покосился я на него, взявшись руки отмывать. — Так себе техника, если честно. Раз её стулом отбить можно.
Петя на меня глаза вытаращил. Я запоздало подумал, что сироте-кочевнику не пристало разбираться в техниках и отбивать их стулом.
— Ты лучше выйди, глянь, что там происходит. Уверен, неприятности ещё не закончились. Или это для столицы норма — в людей техниками кидаться?
— Ты тут в обморок не свалишься? — спросил он с подозрением, странно косясь на меня.
— Теперь не свалюсь.
Уйти Петя не успел. В туалет вошёл один из поваров, со встревоженным лицом.
— Там это... — сказал он нервно-растерянно. — Это сынок Горыныча был. Его отец приехал. Борис Дмитриевич с ним общаться вышел. Городовые набежали.
По вытянувшемуся лицу Петра я понял, что наши проблемы только начинаются.
Или правильно сказать — мои проблемы?
Глава 9.
Новость о том, что прибыл какой-то Горыныч, встревожила всех и не на шутку.
— Это кто такой? — тихо спросил я, когда уже вышли из туалета.
— Глава школы кипятков, — ответил Петя, смотря в сторону выхода из кухни.
Что он там на двери хотел увидеть, было решительно непонятно.
— Кипятков?
— Школа кипения, — пояснила одна из официанток. — Они десятые по силе среди всех школ.
— Что же теперь будет, что же будет... — схватилась за голову другая.
Мне тоже было интересно. Получается, сын влиятельного и известного человека, на глазах у нескольких десятков свидетелей напал на гостей ресторана. По личным причинам. Его крик я запомнил. Целью была явно та девушка, которую я вытаскивал.
Как по мне, за такое и до казни недалеко. Поэтому и говорю, интересно, сможет ли тот урод выкрутиться.
Собравшиеся повара и официантки новость вовсю обсуждать начали. Точнее, продолжили. Там вскоре и Борис Дмитриевич появился. Тесак его на месте вернулся, на бедре болтался. Сам мужчина выглядел усталым и мрачным.
Тоже Вдох сделал и с последствиями пока не справился. Кожа на лице и руках блестит. Тени под глазами залегли.
— Дядь Борь, что там? — спросил Петр, разрушив возникшую тишину.
Весь персонал уставился на хозяина ресторана, ожидая чего-то.
— Олег, иди сюда, — позвал он меня, оглядев всех нас. — Остальные — сидите здесь по тишине. Рабочий день на сегодня закончился, но пока не расходитесь.
Борис Дмитриевич развернулся и в общий зал вышел, я за ним. Меня к дальнему столику провёл. Тот парень сидел здесь же, потрепанный, но в сознании и живой. На лбу у него синяк расплывался. При этом не сказать, что выглядел он растерянно, испуганно или как тот, кто раскаивается в содеянном.
Вместо этого он выглядел… скучающим.
Рядом с ним сидел... наверное, Горыныч. Господин сурового вида. Про таких говорят — старый дуб. Старым он при этом не выглядел, а крепким и монолитным — ещё как. Одет роскошно, пальто на соседний стул бросил, сам в белой сорочке сидел. Правая рука на столе лежала, пальцы по дереву барабанили неспешно. На самих пальцах — кольцо и перстень с камнем большим. Встретил он меня взглядом исподлобья. Сразу как-то неуютно стало. Нет, не от взгляда. Хотя, если это влиятельный человек, уверен, много проблем доставить может. Но в другом причина. Он был набит Маслом под завязку. Внешних признаков нет, что говорило о высоком контроле, а на уровне ощущений — явственная ауры силы от него исходила.
Теперь верю, что мастера в этом мире есть. Возможно, с не самым приятным характером и далекие от идеалов служения.
