К вечеру они оба основательно вымотались, но все квартиры дома обошли – за исключением двух. Со слов всезнающих бабушек, один из жильцов уже месяц лежал в больнице, а другой был в длительной командировке на Севере. Естественно, ни как свидетели, ни как возможные участники преступления эти жильцы сотрудников уголовного розыска не заинтересовали.
Утром, на планерке они доложили начальнику о результатах.
– Пока мы имеем два подозрительных факта: один – «грузовик во дворе», и второй – «двое мнимых сантехников», – подытожил Василий Федорович. Сегодня вы снова отправляетесь к дому – опросите еще раз тех, кто видел грузовик. Хоть одну, а если повезет – то и две цифры из номера пусть попытаются вспомнить. И по сантехникам – к кому-то же в подъезде они заходили? Может, старушке сослепу они показались слесарями, а могли вполне оказаться грузчиками из мебельного магазина. Тогда и грузовичок в канву ложится. Вы не спрашивали – никому из жильцов новую мебель не завозили?
– Нет, не спрашивали, – Гиви покачал головой.
Андрею стало неловко – почему они сочли двоих неизвестных за слесарей-сантехников? Возможна куча вариантов, а они кинулись проверять единственный, подсказанный старушкой, к тому же подслеповатой. Люди-то не в курсе, чего от них хотят. Спрашивают о сантехниках – о сантехниках и отвечают. А если действительно мебель привозили? Да мало ли что могло быть? Скорее всего, и Гиви и Андрей задавали вопросы неправильно. Надо было интересоваться любыми посторонними – теми же связистами, «Скорой помощью» – просто гостями, наконец. Фактически теперь придется опрашивать всех жильцов заново. А драгоценное время – фактор невосполнимый – уходит, ведь люди могут забыть существенные мелочи.
Сегодня они решили начать с противоположного дома – вдруг из его окон кто-то что-то видел? На сей раз Андрей тоже был в штатском костюме, а не в форме, и потому приходилось показывать удостоверение. Глазков в дверях тогда еще не было, а вот цепочки уже были. Приоткроют узкую щель, посмотрят – и только тогда открывают.
Они обошли один подъезд. Заходили только в квартиры, окна которых выходили на улицу. Вышли во двор.
– Что-то сомневаюсь я, что с этого дома толк будет. Давай разделимся, – предложил Гиви. – Ты второй подъезд обходишь, а я в третий пойду. Быстрее получится.
– Как скажешь.
В душе Андрей был согласен с Гиви. Муторное занятие – сто раз спрашивать людей об одном и том же. Хорошо хоть, что на каждом этаже он опрашивал две квартиры, а не все четыре.
Андрей опросил жителей первого этажа, второго и поднялся на третий этаж. Внезапно раздался выстрел – недалеко, в доме. Но звук слышался с улицы, только приглушенный.
Андрей, перепрыгивая через ступеньку, помчался вниз, на ходу выхватывая из кармана брюк пистолет.
Только он выбежал во двор, раздался еще выстрел – со стороны соседнего, третьего подъезда, который должен обходить Гиви.
Андрей кинулся было туда, как распахнулось окно второго этажа, и оттуда, прямо на цветы маленького палисадника, выпрыгнул мужчина.
Андрей передернул затвор:
– Стой! Милиция! Подними руки, чтобы я их видел!
После приземления мужчина продолжал стоять на четвереньках, не поднимаясь, и рук его Андрей не видел.
– Давай поднимись на коленях – и руки! Руки! Только дернись, я тебе башку прострелю!
Мужчина стал медленно подниматься, держа руки поднятыми вверх.
Сзади раздалась трель свистка – такие выдавались дворникам и постовым, и Андрей на мгновение обернулся посмотреть кто там. Лучше бы, конечно, постовой, но во двор из-за угла вбежал дворник.
Воспользовавшись моментом, мужчина дернул руку вниз – за лежащим на земле оружием. Ни секунды не медля, Андрей выстрелил ему в плечо. Мужчина заорал от боли, и его рубашка окрасилась кровью.
Не сводя с него глаз и не опуская оружия, Андрей подошел и отшвырнул ногой револьвер.
Сзади, топая на весь двор, подбежал дворник:
– Что? Почему безобразие?
И он снова засвистел.
– Спокойно, милиция! – Левой рукой Андрей выудил из кармана удостоверение, показал его дворнику, и тот успокоился.
Андрей приказал раненому:
– Перевернись на спину!
Раненый, постанывая, перевернулся, и Андрей увидел его лицо – типично уголовная рожа.
– Ты его раньше здесь видел? – обратился он к дворнику.
– Никогда.
Левой рукой Андрей расстегнул на раненом пряжку ремня и выдернул его из шлевок.
– На живот.
– Да пошел ты, мусор!
Андрей выстрелил в землю рядом с головой раненого, и тот заорал от испуга и неожиданности.
– Ты чего, бешеный? У меня ухо заложило!
– А это чтобы ты с первого раза понимал.
Не дожидаясь повторного приглашения, раненый перевернулся на живот. Андрей сунул пистолет в карман и ремнем туго связал руки бандиту.
– Присмотри за ним, я быстро! – приказал он дворнику.
– Пригляжу, – кивнул тот.
Андрей кинулся в подъезд – его беспокоило, что не было Гиви. Что с ним? Почему и в кого стрелял бандит?
Оперативник сидел на площадке второго этажа, прижимая руки к окровавленному боку.
– Жив? Уже хорошо! Куда тебя?
– В грудь зацепило.
Андрей отвел руку Гиви в сторону – на левой половине грудной клетки расползалось кровавое пятно. Мельком Андрей взглянул на дверь – там было видно выходное отверстие, щепки торчали наружу. Бандит стрелял через дверь, услышав слово «милиция». Эх, Гиви! Почему же ты перед дверью встал, а не сбоку от нее? Этому Андрея еще в разведке учили, учили и позже – в спецшколе милиции.
– Гиви, ты посиди, а я сейчас, «Скорую» вызову.
Андрей выбежал во двор, к дворнику:
– Где у вас телефон?
– С торца дома вход. Там какая-то контора – у них есть.
Андрей побежал к углу дома и рывком открыл дверь конторы.
Коридор, несколько дверей, стук пишущей машинки.
Он распахнул одну из дверей: сотрудницы прилипли к окну, пытаясь рассмотреть, что там случилось. И телефона не видно.
Так и оставшись незамеченным, Андрей захлопнул дверь и бросился к другой двери.
Женщина, судя по всему – секретарша, разговаривала по телефону.
Крикнув «Милиция!», Андрей вырвал у нее трубку, клацнул рычагом, прерывая разговор, и, набрав сначала номер «Скорой помощи», а потом – номер дежурного своего, уже сорок седьмого отделения, коротко доложил о происшедшем.
– Выезжаем! К месту перестрелки никого не подпускай, – ответил дежурный.
«Скорая» и трофейный мотоцикл с коляской, принадлежащий отделению милиции, прибыли одновременно.
Из коляски выбрался Василий Федорович:
– Где Гиви?
– На втором этаже, ранен.
– Веди к нему врачей. Этот стрелял?
– Он.
Андрей с врачами взбежал по ступенькам.
Гиви сидел, прислонившись к стене. Видно было, что ему худо: лицо бледное, на лбу выступила испарина.
Врач ловко снял пиджак.
– Товарищ милиционер, заберите у раненого оружие и документы.
Андрей вытащил из судорожно стиснутых пальцев Гиви револьвер, понюхал ствол. Кислого порохового запаха не было, все каморы в барабане полны, значит – оперативник ни разу не успел выстрелить в ответ. Вместе с револьвером он опустил в свой карман и удостоверение Гиви.
Тем временем врачи успели ловко разрезать рубашку Гиви и стали его бинтовать, затем уложили раненого на носилки.
Андрей помог снести раненого оперативника вниз, к машине.
Едва они погрузили раненого, и врачи забрались в кузов санитарной полуторки, как она сорвалась с места и, распугивая прохожих пронзительным воем сирены, выехала на улицу.
Андрей подошел к Василию Федоровичу и протянул ему удостоверение и револьвер Гиви.
Начальник прокрутил барабан:
– Выстрелить не успел, – сделал он тот же вывод, что и Андрей. – Рассказывай, как было.
Андрей пояснил, что Гиви распорядился проверять квартиры поодиночке – так было бы быстрее.
Выслушав его, Василий Федорович сплюнул с досады:
– Учишь вас, учишь! Ну – пацаны, ей-богу! Ладно, хоть этого не шлепнул. Поехали, допросим.
Но ехать Андрею не пришлось. В коляску мотоцикла усадили раненого бандита, водитель и начальник уселись на мотоцикл. Для Андрея места не нашлось.
– Ладно, тут два квартала, пробежишься, – сказал начальник.
– Э, так не пойдет! – заупрямился бандит. – Я ранен, кровью истекаю.
– Ты, гнида, моли бога, чтобы мой опер выжил!
Мотоцикл фыркнул, выпустил сизый дымок и выехал со двора.
Андрей поплелся в отделение – чего теперь-то бежать? Раненого перевяжут, пока он спокойно дойдет. Вот же не задался день! Намылят ему шею! Оперативник ранен, бандит едва не ушел. Хотя старшим в их паре был Гиви, спрос должен был быть с него, Андрея, и он чувствовал себя виноватым.
Когда он пришел в отделение, бандита уже перевязали и начали допрашивать в комнате начальника. Протокол писал Сергей, а Василий Федорович, расхаживая по комнате, смолил папиросу.
Андрей молча вошел и пристроился в углу на жестком стуле.
