У калитки трава вытоптана и усыпана овечьими катышками. Около изгороди желоб с водой, из оцинкованного железа. Мы слышим и чуем овец, да и видим тоже – вон они, слева, рассыпаны по склону. Все они, кроме маленьких ягнят, уставились на Винса, который идет через луг. Ягнятам, похоже, интересней бегать туда-сюда или лезть под брюхо к мамашам. То и дело кто-нибудь из них начинает скакать, словно наступил на оголенный провод.
Ленни возится с запором.
– Какие такие у него права? Он ему даже не родня, – говорит он. Запор наконец отодвигается. – И не был никогда, так ведь?
Он толкает калитку и, не дождавшись, пока туда пройдем мы с Виком, бросается по тропе вслед за Винсом. Можно подумать, что подъем к мемориалу пошел ему на пользу, что он был только разминкой.
Винс уже приближается к обрыву, он ни разу не оглянулся. Один локоть у него оттопырен – там зажат контейнер, – а рубашка пузырится и хлопает на ветру. Если бы вся ситуация не была такой сумасшедшей, можно было бы сказать, что он выглядит круглым дураком – посреди луга, с пластмассовой банкой, в белой рубашке и фартовом галстуке, а вокруг овцы блеют.
Ленни движется так быстро, что мы с Виком еле поспеваем за ним. Ему остается еще ярдов двадцать до Винса, когда Винс достигает обрыва и замирает там, делает паузу, хотя ясно, что он уже на что-то решился. Со стороны он кажется человеком, стоящим на краю утеса, но, подойдя ближе, мы видим убегающий вниз склон холма и скрытую до того часть долины: перелесок, дорогу, фермерский дом. Фруктовые сады, печи для сушки хмеля.
Потом мы видим, как Винс начинает отворачивать крышку.
– Ну гад, – говорит Ленни, как будто он давно знал, что у Винса на уме.
Крышка, похоже, не поддается, как у непочатой банки с джемом. Мы уже всего в нескольких ярдах от Винса, и он видит, что мы идем к нему. По-моему, он на это и рассчитывал, мы даже нужны ему как свидетели. Но вот на что он явно не рассчитывал – это на то, что в следующий миг делает Ленни.
Ленни хватает его за ту руку, которой он отвинчивал крышку, но Винс вырывает ее и высоко поднимает банку, чтобы Ленни не мог ее достать. Крышка еще на ней, хотя у нас такое впечатление, что она держится еле-еле, на честном слове. Винс отскакивает в сторону, но Ленни снова кидается на него. Теперь он хватает его за галстук, а другой рукой – за рубашку на груди. Я вижу, как отлетает пуговица, из-под рубашки на секунду показывается голый живот Винса. Потом Винс вдруг теряет равновесие и падает, высоко подняв руки. Он пытается удержать банку, но она выскакивает у него из рук, и мы все видим, как она летит на землю. Мы следим за падением банки внимательней, чем за падением Винса, потому что в момент ее удара о землю может произойти одна из двух вещей или обе сразу. Крышка может сорваться, а содержимое высыпаться, или банка может неудачно отскочить и слететь вниз по крутому склону холма.
Но она закатывается под кустик чертополоха, и крышка по-прежнему остается на ней.
Ленни прыгает туда, хватает ее и завинчивает крышку потуже. Тут Винс подымается на ноги и идет к нему. Рубашка у Винса выбилась из брюк. На левом ее рукаве зеленый след, под стать ржаво-коричневому на правом. Он пытается вырвать банку у Ленни, но снова поскальзывается, делает взмах рукой, чтобы удержаться, и Ленни отскакивает с банкой.
Винс встает, уже по-настоящему заведенный, спина сгорблена, храпит, пыхтит, а Ленни держит банку у него перед носом обеими руками, дразнит его и вроде как приплясывает на месте. Я никогда не видал Ленни таким шустряком. Винс идет на него, а Ленни отпрыгивает назад, уворачиваясь, словно кинул бы банку мне или Вику, если б у него было такое желание и мы были готовы поймать ее, но он делает легкий бросок, низко и быстро, как в регби, и банка падает на траву поодаль от нас всех, а он сразу занимает позицию между ней и Винсом, выставляет кулаки и начинает по-боксерски пригибаться и помахивать ими.
– Ну давай, Бугор. Иди сюда, козел паршивый.
Винс пару секунд медлит, раздумывая, точно он еще не настолько вышел из себя, чтобы драться со стариком вроде Ленни. Но он видит банку, которая лежит на траве позади Ленни, да и сам Ленни выглядит сейчас не таким уж старым, мы все вдруг замечаем в нем какую-то неожиданную решимость. Он похож на человека, который считал, что для него уже почти все кончено, но сейчас получил свой шанс и не хочет его упускать. Вик рядом со мной то ли вздыхает, то ли хмыкает. Любой из нас мог бы прошмыгнуть к банке и поднять ее, но мы не двигаемся. Мне ясно, что на этот раз Вик не собирается вмешиваться и играть роль рефери.
– Вы же друг друга терпеть не могли, верно? – говорит Ленни. – Ну, скажи!
Винс идет вперед, не поднимая кулаков, отставив локти и чуть разведя руки в стороны, как будто проверяет Ленни, и Ленни идет ему навстречу и сразу наносит удар, без дураков, хороший быстрый джеб в середину груди. Удар заставляет Винса пошатнуться – кажется, он все-таки не верил, что Ленни не шутит.
– Это за Салли, – говорит Ленни, тяжело дыша, потом замахивается снова. – А это за Джека.
Теперь Винс уже не стоит и не ждет, пока его ударят. Он сразу кидается на Ленни, который еще не успел перевести дыхание, и хватает его за отведенную для удара руку. Он держит Ленни за запястье и два раза коротко бьет его по шее ребром ладони, точно мог бы ударить и посильнее, если бы захотел, но и слишком нежничать не собирается. Потом кладет ладонь на лицо Ленни и сжимает его, резко толкает голову Ленни назад – раз, другой, так что глаза Ленни чуть не вылезают у него промеж пальцев, потом отнимает руку, чтобы Ленни мог вздохнуть, и Ленни говорит: «Кулаками, подонок» – и тычет Винса кулаком в зубы. Похоже, Ленни это больней, чем ему. Тогда Винс хватает Ленни за руку обеими руками, тянет за нее и с рычанием раскручивает его вокруг себя, так что они кружатся, как двое фигуристов на льду. Потом отпускает, и Ленни летит в сторону и шлепается оземь. Винс идет и останавливается рядом с ним, и нам непонятно, чего он хочет: то ли ударить его ногой, то ли посмотреть, все ли с ним в порядке. Он протягивает руку, Ленни берется за нее, встает и сильно бьет Винса по ребрам, и Винс снова валит его на землю.
Мы с Виком стоим не шелохнувшись.
Ленни наполовину сидит, наполовину лежит, как лягушка, опершись на руки. Он тяжело отдувается, весь потек. Винс нагнулся над ним и тоже тяжело дышит. Только и слышно, что их дыхание да блеянье овец, глазеющих на нас, как зрители в спортзале. Теперь Винс мог бы взять банку, но он, похоже, не очень ясно представляет себе, чего еще ждать от Ленни. Он делает несколько шагов, чтобы оказаться между Ленни и банкой, а Ленни тем временем кое-как поднимается на ноги.
Лицо у Ленни смахивает на жареный кусок мяса, он шатается и дышит с громкими, какими-то ослиными взвизгами. Винс отступает назад – он тоже еще не отдышался – и поднимает банку. Потом медленно идет с ней вперед, словно теперь его очередь дразнить Ленни. По глазам Ленни видно, как ему плохо, он не способен это скрыть. Его глаза точно говорят: «Я побит, я выдохся. Пальцем не могу шевельнуть», и можно было бы пожалеть Ленни, такого несчастного, если б не Винс, который тоже пошатывается, спотыкается и ловит ртом воздух и глядит на Ленни с опаской. И еще кое-что мы замечаем: лицо у Винса все мокрое, глаза мокрые. Он сжимает в руках банку, как ребенок игрушку.
– Я не хотел высыпать все, я только чуть-чуть, – говорит он. И снова начинает отвинчивать крышку.
Ленни смотрит на него молча, шатаясь, тяжело дыша.
– Немножко, – говорит Винс. – Совсем немножко.
Ленни глядит на него, потом выдавливает из себя хрипло, точно ворона закаркала:
– Ах вот как? Значит, будем каждые десять минут останавливаться и кидать еще по горсточке? Маленько там, маленько тут?
Винс продолжает отвинчивать крышку. Он вытирает лицо. Это похоже на издевательство. Как если бы человек принес своему приятелю, который лежит в больнице, коробку конфет и сам начал отправлять их в рот одну за другой. Или как если бы вам дали на хранение что-нибудь чужое, а вы взяли и воспользовались бы этим для себя.
– Что значит «развеять»? – говорит Винс. Он проводит рукой по лицу. – Что значит слово «развеять»?
– И не стыдно тебе, поганец? – говорит Ленни.
Но по-моему, Ленни и самому за себя стыдно. Он еле стоит на ногах, вот-вот рухнет. Кажется, он думает, что испортил нам день.
Винс наконец справился с крышкой. Он быстро заглядывает внутрь. Овцы все еще пялятся на нас. Наверно, мы кажемся им такими же глупыми, как они нам, а если бы кто-нибудь внизу поднял голову и заметил нашу четверку здесь, на вершине холма, мы уж точно удивили бы его больше, чем овцы.
Винс опускает крышку в карман, потом крепче прижимает к себе банку и лезет туда свободной рукой. Из глаз у него течет. Он отходит от Ленни, повернувшись к нему спиной. Видно, у Ленни уже не хватает ни сил, ни духу, чтобы остановить его. Мы с Виком тоже не вмешиваемся. Он идет на край обрыва, лицом к долине внизу, спиной ко всем нам. Далеко в небе виднеется что-то вроде солнечной прогалины, разрыв в облаках, но прямо на нас ползет большая разлапистая туча. Ветер усиливается. Холодно, но Винс с Ленни, по-моему, этого не замечают. Земля пахнет весной, воздух – зимой. Потом налетает первый порыв ветра с дождем.
