Ада тоже заинтересовалась снимками. Взяла один, пока стояли у светофора, вгляделась, держа на отлете.
– Те самые фашисты?
– Они, родимые, – вздохнул Вовец.
– Я понимаю, этот мужик у них главный, – сделала очевидный вывод.
– Похоже. Все остальные пацаны, один только может быть в возрасте штурмфюрер.
– Что это за звание такое? В абвере, вроде, были всякие такие, да? Штирлиц кто был?
Она бросила фотографию ему на колени. Вспыхнул зеленый и Ада повела машину.
– Это звание войск СС, – пояснил Вовец. У них и воинские соединения по-своему назывались. Насколько я помню, взвод назывался "зонд", а командир, соответственно, зондерфюрер. Далее идет штурм, рота то есть, потом батальон – штурмбан, а они объединяются в штандарт – это уже полк или что-то вроде того. Штирлиц, если память не изменяет, дослужился до штандартенфюрера. Это очень высокий чин. Впрочем, я не ручаюсь за точность. В советской литературе не поощрялось копание в нацистской системе.
– Конечно, – усмехнулась Ада, – слишком много аналогий с советской системой могло всплыть.
Они подъехали к её дому. Машину оставили на маленькой асфальтовой площадке напротив подъезда, а сами поднялись на лифте в квартиру на шестой этаж. Вовца удивила скромная двухкомнатная квартира в заурядной крупнопанельке. После роскошной дачи, он ожидал увидеть королевские апартаменты. Но Ада пояснила, что это квартира её матери. Она тут выросла, отсюда похоронила мать. Салкин после развода оставил свою квартиру бывшей жене, вот там были действительно апартаменты: кухня двадцать метров с двумя мойками, два туалета, две лоджии, в общем все по два, по четыре, по восемь. Зато себе дачку отмел. Там и жили. Разве сравнишь с городом?
Пока она названивала скорбным голосом по телефону, сверяясь с длинным списком приглашенных на похороны и поминки, Вовец слонялся по комнате, разглядывая корешки книг в шкафу и разные безделушки, наставленные где только можно приткнуть – фарфоровые зверушки, морские раковины, вазочки и всякие безвкусные сувенирчики.
Выглянул в окно сквозь тюлевую занавеску, увидел пустой неуютный двор. Несколько пацанов пинали мяч, похоже, играя на одни ворота. Зрелище было забавное. Самого маленького поставили между двумя камнями, а он, вместо того, чтобы защищать эти условные ворота, все время норовил захватить мяч, развернуться и забить гол самому себе. Какой-то тип свернул с тротуара и неторопливо прошелся рядом с машиной Ады, заглядывая внутрь. Он даже сделал такое телодвижение в сторону вишневого БМВ, словно хотел остановиться, но передумал и пересек двор наискосок. Проход этот был совершенно нелеп, так как тип уперся в соседнюю девятиэтажку и пошел вдоль стены.
– Дорогая, у тебя нет здесь бинокля? – негромко спросил Вовец.
Адель, держа левую руку на трубке телефона, правой черкала в списке карандашом. Подняла голову.
– Что, хорошенькую девушку увидел? – спросила, улыбнувшись.
– Нет, мальчика, и, кажется, очень нехорошего. Как бы он твою тачку не угнал. Больно подозрительно возле неё трется.
– Посмотри в серванте, в левом ящике.
Бинокль оказался театральным. Но едва Вовец его настроил на дворовых пацанов, как Ада крикнула из другой комнаты:
– Вовик, иди сюда! У тебя в сумке опять что-то пищит!
Рация! Он и забыл про нее. Бегом примчался, торопливо выпростал из сумки. Нажал кнопку, но успел поймать только конец разговора.
"…и ждите у квартиры. Дальше по плану. Конец связи."
– Что это? – Ада смотрела округлившимися глазами. – Кто это говорил? У какой квартиры?
Вовец оцепенел. Он не ожидал такого оборота. Похоже, их намерены встретить на выходе. Действовать следовало немедленно.
– Собирайся! – крикнул он, бросая рацию и бинокль в сумку. – Живо!
Торопливо принялся натягивать кроссовки. Чертовы шнурки! Ада сидела по-прежнему, вцепившись в телефон, и удивленно смотрела на него.
– Что ты сидишь! – взорвался Вовец. – Смерти ждешь? Давай бегом отсюда!
Он схватил её за локоть и поволок к дверям. По её лицу видел, как она обижена этой грубостью и бесцеремонностью, ей хочется остановить его и немедленно выяснить отношения. Но он даже на мгновение не задержался и не дал ей возможности упереть руки в бока и начать говорить. Вытащил её в коридор прямо в тапочках, схватив туфли в руку. Захлопнул дверь и потащил растерянную женщину вверх по лестнице. Они добежали до восьмого этажа и остановились. Вовец зажал ей рот рукой и притиснул к стене.
Снизу шел лифт. Ада, кажется, поняла, что дело слишком серьезно, чтобы делать скоропалительные выводы и подавать голос. Она тоже замерла, даже дыхание затаила. Лифт остановился на седьмом этаже. Шагов не было слышно, только изредка легкий шорох. Из этих шорохов можно было понять, что поднявшиеся на лифте, украдкой спускаются на шестой этаж. Адель напряженно ждала, видимо, пока хлопнет дверь какой-нибудь квартиры, чтобы дать Вовцу нагоняй. Не дождалась, и мертвенная бледность залила её лицо. Значит, это не жильцы.
Вовец понял, что больше не нужно её держать, и, опустившись на корточки, принялся неторопливо зашнуровывать кроссовки. Туфли поставил перед Адой. Та не сразу сообразила, что надо переобуться. Вовец хозяйственно сунул её домашние тапочки себе в сумку. Лифт загудел и отправился вниз, кто-то его вызвал. Потом снова двинулся вверх. По мере его приближения Ада начала волноваться, переминаться, затеребила рукав Вовца, тыча пальцем вверх, мол, не пора ли подняться еше выше. Но тот пожатием руки успокоил её, дал понять, что суетиться не надо, он знает, что делать. Лифт миновал седьмой этаж и стало слышно, как в нем галдят мальчишки.
Дверцы распахнулись. Давешние футболисты шумно высыпали на лестничную площадку, звонко шлепнул в пол тугой мяч. Они чуть не сшибли Вовца, ринувшись к дверям одной из квартир.
– Не-е, я первый на приставке играю!
Маскируясь этим криком, Вовец втащил Адель в лифт. Нажал кнопку первого этажа. Он снял сумку с плеча, взял в руки и прикрылся ею, стоя у самых дверей. Когда лифт остановился, резко выбежал, крутнулся на месте. Никого. Видно, в подъезде только те двое или трое, что ждут у квартиры. Скорее всего, двое. Это оптимальное количество исполнителей убийства. Третий обычно ждет в машине. Но во дворе в этот час находилась только одна машина, на которой они приехали.
– Значит так, – сказал твердым голосом, приказным тоном, не терпящим возражений, – идешь за мной и ни шага в сторону. И ни звука, что бы ни случилось. К машине не подходим. Вперед!
Он вышел из подъезда и спрыгнул с невысокого крыльца прямо на газон. Быстро пошел вдоль стены дома, тщетно укрываясь за чахлыми кустами. Но, по крайней мере, сверху из окон их не видно. Адель семенила следом, стараясь не отставать. Повернули за угол. И тут в сумке запищала рация. Вовец выхватил её и приткнул к уху, не сбавляя хода.
"Быстро вниз, они уходят!" – прорвалось сквозь треск и шипение эфира.
Вот черт! Где-то во дворе таился наблюдатель. Он их заметил и сообщил основной группе.
– Бежим! – Вовец схватил Адель за руку. – К мосту!
Они понеслись прямо по газонам и детским площадкам, перепрыгивая низкие заборчики и оградки. Надо было пересечь квартал девятиэтажек и выбежать к Парковому пруду, самому маленькому из четырех городских прудов. Через него переброшен длинный пешеходный мост. На противоположном берегу раскинулся Центральный парк культуры и отдыха, где легко можно затеряться среди деревьев, павильонов и аттракционов. Конечно, можно было и не бежать так далеко, а заскочить в любой подъезд и отсидеться на лестничной клетке верхнего этажа. Но Вовец опасался, что наблюдатель, заметивший их попытку бегства, продолжает держать их в поле зрения, скрытно передвигаясь следом. Кроме того, могут быть и другие наблюдатели, люди из прикрытия, да мало ли ещё вервольфовцев тут болтается.
– Ой, не могу, – Адель чуть не падала, беспомощно прижимая ладони к левому боку. – Так больно колет. Дай отдышусь.
– Некогда, милая, нельзя останавливаться, – Вовец дернул её за рукав. – Убьют обоих на хрен!
До моста было рукой подать. Сегодня в ЦПКиО не проводилось никаких праздничных мероприятий и вход был свободным. Касса закрыта, железные турникеты разблокированы. Но людей мало. Жара такая, что народ предпочел берега трех других прудов, а не качели-карусели.
Озираясь на редких прохожих, Вовец протащил Адель сквозь турникет и понял, что не успеет перевести её через мост до того, как появится погоня. Парни за ними гонятся молодые, здоровые, тренированные. Хоть в воду прыгай! Раздражающе запищала рация.
"Все к пруду! Блокировать мост!"
Да будь они неладны! Вовец воткнул брусок рации в нагрудный карман рубашки, заозирался, соображая что делать. Нет, двухсотметровый мост им не осилить, догонят. Назад бежать – ещё хуже, прямо в лапы попасть. Адель повисла на деревянных перилах, хрипло дыша и охая. Две старушки, прогуливающиеся под дурацким линялым зонтиком, смотрели осуждающе и тихо переговаривались, покачивая головами на тонких сморщенных шеях.
