столик три бутылки с алкоголем, а Джесси начинает скручивать косяк.
Теперь, когда мне явно придется находиться в их обществе гораздо чаще, чем хотелось бы, я разглядываю их одного за другим, не в состоянии расслабиться. Все они сегодня оставили свою особенную куртку ради шикарных вечерних шмоток, и надо признать, что они сидят восхитительно. И хотя я думаю, что некоторым девушкам следовало бы сохранить чуть-чуть достоинства, я могу понять, почему все они у ног Сыновей Дьявола. Меня никогда не окружало столько красивых парней. Все они обладают впечатляющей горой мускулов и такой силой, которая способна заставить одуматься любого человека в здравом уме. Сколько бы ударов ни сыпалось на грудь Кларка, он не остановится: это настоящий бульдозер. Кстати, я рада, что его нет в поле моего зрения. Одни боги знают, где его носит.
Почувствовав взгляд Лолы, я поворачиваюсь к ней и вижу, что глаза у нее блестят от слез. Хмурюсь в замешательстве. Может, она притворялась, что успокоилась после нашего разговора, просто чтобы меня не волновать? Желая проявить к ней такую же заботу, я сердечно ей улыбаюсь, и она отвечает мне тем же. Но моя расслабленность не более чем иллюзия. Трудно не сердиться на парней, хотя они, очевидно, были не в курсе, что замышлял Картер. Я снова и снова повторяю это в голове до тех пор, пока не проникаюсь этой мыслью.
Они не виноваты.
Джастин ставит на стол большую колонку и подключает к ней телефон. Песня известной поп-рок-группы нашего поколения – Seven Deadly Sins – звучит противоречием шикарной, импозантной обстановке этого дома.
Я смотрю, как Лола, захваченная музыкой, начинает двигаться в ее ритме, брат приглашает ее танцевать, и дальше все идет как по маслу. То и дело слышатся взрывы хохота, алкоголь льется в бокалы, шутки и дружеские поддразнивания веселы и по-детски беззлобны.
Антивечеринка – это явно то, что было нужно Сыновьям Дьявола. Без вечного тягостного внимания со стороны студентов и напряжения, вызванного присутствием других банд, ребята выглядят иначе: с нами им не нужно притворяться. И, отбросив напускной суровый вид, они стали самими собой.
– Что ж, можно сказать, теперь мы не будем сталкиваться по ошибке! – шутит Джесси.
Против моей воли губы у меня растягиваются в улыбке. Черный юмор с раннего детства всегда служил мне своеобразным жизненным топливом, но бритоголовый Сын Дьявола уже вновь становится серьезным.
– Картер… Он ведь не такой уж плохой и злой человек, даже наоборот. Он просто неправильно подходит к делу.
Желание смеяться тут же проходит, едва я слышу это имя, приносящее мне одни несчастья. Бросаю на собеседника мрачный взгляд.
– Да уж, очень неправильно! – цежу я сквозь зубы.
На лице Джесси появляется огорченная мина, и он протягивает мне косяк в знак примирения.
– Здесь есть табак?
Он качает головой.
– Стопроцентно натуральный продукт.
Я беру его и делаю затяжку. Дым проникает в легкие и выходит затем белым облачком. Как ни удивительно, я не впервые курю. По большому счету мне вреден именно никотин. В один прекрасный день я собралась с духом и, хоть и было немного страшно, попробовала. Знаю, мне не следовало бы, но меня слишком достало, что мне ничего нельзя, и, в конце концов, пока не доказано обратное, я все еще жива и могу распоряжаться собой. Однако, разумеется, я избегаю чрезмерного употребления. Легкие уже и так ослаблены сердечным заболеванием, так что я должна их беречь.
И когда на меня снисходит хоть какое-то подобие спокойствия, в саду появляется Картер, и каждая мышца внезапно начинает ныть – настолько сильное напряжение я снова чувствую.
– Авалон, можно тебя на минутку?
Голос у него странно мягкий. Это не приказ, а скорее просьба. В растерянности смотрю на него несколько секунд, а потом делаю над собой нечеловеческое усилие, чтобы заставить себя подойти к нему – на тот случай, если он должен сообщить что-то действительно очень важное.
Картер протягивает мне конверт, и я вскрываю его с такой подозрительностью, что это может даже показаться смешным. Внутри увесистая пачка банкнот – столько денег сразу мне в жизни раньше видеть еще не приходилось.
Сделав большие глаза, сую конверт обратно ему, припечатав к его груди. Я не желаю ни одной лишней секунды прикасаться к этим грязным деньгам.
Картер, которого забавляет моя реакция, слабо улыбается.
– Две тысячи долларов за твое заявление в полицию. Ты будешь получать плату за каждую оказанную нам услугу. Если посчитаешь, что этого мало, можем обсудить этот вопрос.
Я тру пальцами глаза от изумления, но прежде всего от усталости. Он заставляет меня помогать им и выдает это за оплачиваемую работу?
– Мне не нужны ваши грязные деньги.
Картер, ни капельки не огорчившись, убирает свои незаконные накопления во внутренний карман пиджака.
– Это твои деньги. Приходи ко мне, когда будешь готова их забрать. На Кларка возлагается обязанность уведомлять тебя обо всех твоих задачах.
Я инстинктивно отступаю на шаг, в очередной раз желая максимально увеличить расстояние между ним и мной.
– Хорошо.
– Разумеется, тебя будут приглашать на некоторые из наших встреч. Мы найдем тебя, когда придет время. Если тебе нужна машина, это также можно обсудить, хотя я полагаю, что ты ответишь отрицательно.
Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и возвращается в гостиную к своим гостям. Я же остаюсь стоять столбом, как идиотка, пытаясь собрать в голове все события этого вечера.
Что не так с этим человеком?
Он заставляет меня помогать им, но при этом хочет платить и даже предлагает подарить мне средство передвижения?
Я работник месяца или что?
– Он, конечно, мерзавец… – говорит Шон.
Я поворачиваюсь к нему, вопросительно приподняв бровь. По всей видимости, он искренне так думает, но тогда почему же работает у Картера? Может быть, Картер завербовал их таким же образом, как и меня?
– …но мы одна семья, и он сделает все, чтобы мы вышли сухими из воды. Ты очень быстро поймешь, что можешь рассчитывать на него гораздо больше, чем на кого-либо еще.
Остальные Сыновья Дьявола убежденно кивают.
Я разглядываю их, не в состоянии понять их преданности этому человеку. Они не просто высоко его ценят. Мне кажется, что они любят его как родного отца. И это, несомненно, самое безумное во всей этой истории.
Когда я снова устраиваюсь на диване, на террасе внезапно появляется Кларк. К этому времени царит уже такая праздничная атмосфера и Сыновья Дьявола чувствуют себя так расслабленно, что я единственная замечаю в нем кое-что необычное. Его брови нахмурены, но не так сильно, как всегда, слабее сжаты челюсти, и мускулы тоже напряжены меньше. Это едва заметно, но настолько невероятно, что не ускользает от моего внимания.
В руках у него пиво; войдя, он встречается со мной взглядом и уже не отводит его все то время, пока занимает место между Шоном и Джастином и подносит горлышко бутылки к губам. И еще кое-что привлекает мое внимание – это его руки. Вернее, костяшки его пальцев – разбитые и кровоточащие.
Он снова дрался. И по ободранной коже можно судить, что драка была жестокой. Я сглатываю, чтобы подавить тошноту. Ненавижу насилие, если оно не в кино, а по-настоящему. Во мне все переворачивается, когда я вижу, как кого-то бьют в реальной жизни, и мне самой становится так плохо, что я потом с трудом могу выйти из этого состояния.
Гнев нарастает внутри меня при мысли о зле, которое кому-то только что причинил Кларк, однако сразу вслед за этим всплывает воспоминание о его убитых родителях, и тогда гнев и отвращение потихоньку угасают. Я сдерживаю резкое замечание, уже вертевшееся на кончике языка, чтобы не усиливать ту горечь, которую он и так уже чувствует. Отвожу от него взгляд и залпом допиваю бокал шампанского, чтобы разом прекратить бурление вопросов у меня в голове. Я чувствую его настойчивый взгляд, но решаю его игнорировать и беру косяк, протянутый Джесси.
