– Камни?
– Смерчи. У них не было естественных врагов – по крайней мере, уцелевших естественных врагов, – и как бы хаотично они ни двигались, они никогда не задевали друг друга. Но когда Альмуда сделал нечто, что им не понравилось, они как с цепи посрывались. Они налетели на бедного сетианца, воспользовавшись единственным, как я понимаю, оружием, которое у них было – они набирали огромные массы песка и швыряли в него. Разумеется, скафандр был достаточно прочным, чтобы его защитить, но песка было до черта, и он очень быстро оказался засыпанным.
– Смерчи не напали на остальных?
– Нет, только на него, и с каждой минутой их становилось все больше и больше.
– Полагаю, вы пытались помочь.
– Да, но каждый раз, стоило нам сделать хоть шаг к нему, вся стая набрасывалась на нас и начинала кидаться песком с такой силой, что он сбивал нас с ног. Когда мы отходили, смерчи успокаивались. Мы пробовали пустить в ход пистолеты и остальное оружие, которое при нас было, но все без толку. Мы точно стреляли в воздух. Потом нам велели отойти, и с челнока попытались обстрелять смерчи широким пучком, пытались нагреть воздух, в надежде, что они рассеются. Перепробовали все, что могли, но ничего не вышло. От жары смерчи стали только сильнее. Мы чуть с ума не сошли, слыша крики Альмуды, его мольбы о помощи, но будучи не в состоянии ничего сделать.
– Ясно. Воздуха у вас было на сорок часов…
– Я вижу, вы понимаете. Большая часть команды не могла больше этого выносить. Мы отошли и попытались успокоить Альмуду, подумав, что, возможно, смерчи в конце концов засыплют его полностью, и когда его будет не видно и не слышно, они уйдут, но они все сыпали и сыпали. Наступила ночь, но они все еще продолжали. Пришел рассвет, но они так и не остановились.
– Должно быть, намели целую песчаную дюну.
– Это было просто какое-то чудовище – дюна полностью покрыла окрестные камни. Смерчи прекратили свое занятие только часов через тридцать, но не ушли, а продолжали отгонять нас. Как будто знали, что у Альмуды уже почти не осталось времени. Мы решили, что они улавливают излучение его радио или что-нибудь еще. Все остальные уже сдались и просто смотрели, но я не мог. Я подумал, что если удастся точно определить его местонахождение по маяку, а он отключит у себя энергию, это, возможно, остановит смерчи, и тогда мы доберемся до него. К тому времени он уже почти впал в панику и был готов на все. Он отключил энергию, так что у него было минут двадцать до момента, когда ему пришлось бы включить ее снова, или он стал бы задыхаться. Смерчи действительно потеряли к нему интерес и стали расползаться. Мы бросились туда со всем оборудованием, что могли принести, и начали копать. Очень быстро обнаружилось, что никакие автоматические средства применять нельзя – песок был таким рыхлым, что постоянно осыпался, возможно, перемещая и Альмуду тоже. Поэтому, сделав при помощи оборудования все, что могли, мы были вынуждены прибегнуть к единственному, что у нас оставалось: воспользоваться лопатами.
– Вы не нашли его?
– Мы не успели. Время вышло, и он включил обратно свою проклятую энергию. Он был близко – действительно близко. Еще пара минут – и мы бы его вытащили. Я умолял их не останавливаться, но кто-то закричал, что смерчи несутся обратно, и они все просто свалили и оставили его там. Я продолжал копать один – если можно так сказать. Я никогда не остаюсь один в точном смысле этого слова. Черт, мы были так близко! Я до сих пор уверен, что даже когда эти смерчи снова напали, я еще мог бы добраться до него, а если бы у меня это получилось, челнок мог подхватить его захватом и поднять вверх, где они бы его не достали. Я не хотел останавливаться, хотя смерчи снова начали швырять песок. Я слышал Альмуду так хорошо, как будто мы соприкасались шлемами на полной мощности! Гриста начала вопить и кричать, чтобы я уходил, но я не слушал и продолжал копать. И в конце концов она устроила мне несколько болезненных спазмов, от которых я упал как подкошенный, а потом напустила мне в кровь адреналина, так что я перепугался до смерти. Она управляла ситуацией, и я не мог ничего поделать, – я бросил лопату и пустился наутек.
Лицо Джимми перекосилось, глаза смотрели безумно, а голос дрожал от нахлынувших эмоций, как будто он заново переживал случившееся. Потом, внезапно, он снова пришел в себя и откинулся на спинку кресла.
– Альмуда перестал говорить с нами примерно через час после этого, и я мог уловить лишь смутные обрывки его мыслей, которые становились все мрачнее. Он, э-э… он сдался. Я пытался спорить с ним, даже кричал на него, но в конце концов он сказал: «Прощайте, друзья, с вами было интересно». Потом он отключил все системы, и примерно через минуту у нас уже не оставалось никаких сомнений относительно того, где он находится. Вся дюна взлетела на воздух. Он замкнул силовую установку саму на себя и вызвал взрыв. Убил себя.
– Я не вижу, что еще вы могли сделать, – заметил Дарквист, пытаясь вложить в эти слова как можно больше сочувствия. – Даже если бы вы добрались до него, захват смог бы поднять только одного из вас. Эти существа вместо вашего товарища набросились бы на вас, и результат был бы тем же самым, только с другой жертвой.
– Гриста пришла к тому же выводу, но ей не понять ни что такое товарищ, ни что такое команда. Альмуда был хорошим парнем, и он был моим другом.
Дарквист немного помолчал.
– Хм-м, да, – сказал он наконец. – Но остальная команда обвинила вас?
– Вот именно, чтобы черти утащили в преисподнюю их жалкие душонки! На самом деле, не меня – Гристу. Они обвинили Гристу. Думали-гадали и решили, что это она убила Альмуду, заставив меня прекратить копать. А то, что вся их трусливая шайка плюнула на все и сбежала куда раньше меня – это ничего. Вот что мне труднее всего было проглотить. Если бы я отступился и сбежал вместе с ними, мы все были бы товарищами и трусами. Но я оказался смелее их, и за это в гибели Альмуды обвинили меня одного. Ну, то есть Гристу и меня.
– Это понятно. Если виновата была Гриста, то они оказывались ни при чем. Стоит сделать из кого-то одного, или, в данном случае, двоих, козла отпущения, как все остальные становятся чистенькими и вместо вины пылают праведным гневом. Вы были единственным человеком в команде?
– Да. Мне никогда не приходилось работать в команде с другим человеком, как ни странно это звучит.
– Не странно. Реакция команды кажется такой человеческой. Ну да ладно. Подобные ситуации случаются в нашем деле сплошь и рядом. Не уверен, что я не предпочел бы ваш последний мир нашему последнему, где мы потеряли нашего телепата. Можно почти посочувствовать вашим смерчам. Единый организм, суть которого – в ваянии фигур из камней, где число творцов в тысячи раз превосходит число осквернителей. Интересно, они накинулись на вашего бедного товарища как на нарушителя какого-нибудь религиозного закона, или творцы просто убили того, кого сочли первым критиком? Как бы то ни было, думаю, этот инцидент ничем вас не порочит. По сути, как я понимаю, вы оказались лучшим членом команды, чем все остальные. Интересно…
В этот миг дверь чуть приоткрылась, и в гостиную проскользнула Молли. Она сразу же заметила Дарквиста – он был не из тех, кого можно не заметить – и остановилась. Ее бровки приподнялись.
– Простите. Я не знала, что здесь еще кто-то, кроме Джимми.
– Ничего страшного, – вежливо ответил Дарквист. Потом, обращаясь к Джимми, добавил: – Мы слышали на улице, как вы сводите концы с концами, но, кажется, мне еще не встречались подобные существа. Она похожа на человека и на животное одновременно.
Джимми Маккрей вздохнул.
– Ладно, полагаю, настало время выложить мою вторую печальную историю.
И он рассказал Дарквисту, как спас Молли и что из этого вышло.
– Вот почему мы, скорее всего, попусту тратим ваше время, – заключил он, вкратце изложив посетителю свою историю. – Когда я ее подобрал, я взял на себя ответственность за нее. Одна она жить не в состоянии. Единственное место, где она могла бы существовать без меня, – это Клуб, а Ассоциация Досуга ни за что не допустит этого. Значит, куда я, туда и она. Молли – проецирующий эмпат, в определенных пределах, так что у нее есть кое-какие Таланты, кроме очевидных, но она слишком ограниченна – или, возможно, запрограммирована, – чтобы приносить какую-то пользу в экспедиции. Как бы сильно мне ни хотелось вернуться в космос, я не могу бросить ее здесь. Я уже был однажды вынужден бросить одного человека, обрекая его на смерть. Больше я так не могу.
Дарквист подумал.
– У нас есть эмпат – владелица компании, но она не может проецировать. Молли очень похожа на человека – предусмотреть в скафандре небольшой хвостик и копыта не проблема, – и она довольно невелика и легка. Но вдруг она не сможет ужиться с командой?
Джимми понял, что тот имеет в виду.
– Вряд ли. Я никогда в жизни не видел менее агрессивного существа, и она подчиняется почти любой команде. «Почти» означает, что она совершенно не способна причинить вред кому-нибудь, если ее эмпатическое чутье не говорит ей, что человек хочет, чтобы ему причинили боль.
