Темные глазки мамани приметили, что кухонный стол еще не просох после мытья.
Когда чай был разлит по чашкам, а обмен любезностями (по крайней мере со стороны Летиции; бабаня встречала их молчанием) завершен, самозваная председательница устроилась на стуле поудобнее и начала:
— Сказать по правде, создается впечатление, что ремесло ведьмы в Бараньих Вершинах переживает своего рода возрождение.
— Чего? Возрождение? Ага.
— Это дает молодым женщинам прекрасную возможность проявить себя, вы не думаете?
Маманя знавала не одну мастерицу срезать собеседника острым словом. Но бабаня Громс-Хмурри умела убийственно внимать. Ей достаточно было услышать что-нибудь, чтобы это прозвучало глупо.
— У вас хорошая шляпа, — заметила бабаня. — Бархат, верно? Видать, пошив не местный.
Летиция потрогала поля и деликатно усмехнулась.
— Это от Киккиморо Болотти, из Анк-Морпорка.
— Как? Готовую купили?
Маманя Огг поглядела в угол комнаты, где на подставке высился обшарпанный деревянный конус. К нему были пришпилены куски черного коленкора и ивовые прутья — каркас бабаниной весенней шляпы.
— Шила на заказ, — ответила Летиция.
— А булавки какие, — продолжала бабаня. — И полумесяцы, и коты, и...
— Эсме, у тебя ж у самой есть брошка-полумесяц, забыла? — вмешалась маманя Огг, решив, что пришла пора дать предупредительный выстрел. Когда на бабаню накатывало желание язвить, она много чего могла наговорить ведьме про ее украшения.
— Верно, Гита. У меня есть брошка-полумесяц. И держу я ее исключительно ради формы. Полумесяцем очень удобно закалывать плащ. Но этим я ни на что не намекаю. Между прочим, ты меня перебила, как раз когда я собиралась похвалить госпожу Мак-Рицу за отличный подбор булавок. Совсем как у ведьмы.
Маманя, резко развернувшись всем корпусом, точно болельщица на теннисном матче, воззрилась на Летицию, желая узнать, поразила ли цель отравленная стрела. Но Летиция самым натуральным образом улыбалась. Есть, есть все-таки люди, которым и десятифунтовым молотом не вобьешь в башку очевидное!
— Кстати о ведьмах, — сказала Летиция, в манере прирожденной председательницы переводя разговор в нужное русло. — Я подумала, что стоило бы обсудить с вами ваше участие в Испытаниях.
— Ну?
— Вам... э-э... вам не кажется, что побеждать из года в год несправедливо по отношению к остальным?
Бабаня Громс-Хмурри задумчиво осмотрела пол, потом потолок.
— Нет, — наконец сказала она. — Я лучше их.
— А вам не кажется, что это отбивает у других участниц охоту состязаться?
Вновь последовал внимательный обзор пола и потолка.
— Нет, — сказала бабаня.
Но все с самого начала знают, что первого места им не видать.
— Я тоже.
— Да нет же, вы наверняка...
— Я имела в виду, я тоже с самого начала знаю, что первого места им не видать, — уничтожающим тоном перебила бабаня. — А надо им браться за дело с уверенностью, что победы не видать мне. Нечего удивляться проигрышу, если не умеешь верно настроиться!
— Но это охлаждает их пыл.
Бабаня, казалось, была искренне удивлена:
— А что им мешает бороться за второе место?
Летиция не сдавалась.
— Вот в чем мы надеемся убедить вас, Эсме: примите почетную отставку. Вы вполне могли бы произнести небольшое напутственное слово, вручить приз и... и, пожалуй, даже... э-э... войти в состав судейской коллегии...
— А будут судьи? — удивилась бабаня. — У нас никогда не было судей. Просто все знали, кто победитель.
— Ага, — подтвердила маманя. Ей вспомнились сцены в финалах одного или двух Испытаний. Когда побеждала бабаня Громс-Хмурри, всем это было ясно как день. — Истинная правда.
— Это был бы очень красивый жест, — продолжала Летиция.
— Кто решил, что должны быть судьи? — поинтересовалась бабаня.
— Э-э... комитет... то есть... ну... нас собралось несколько человек. Дабы не пускать на самотек...
— Ага. Понятно, — кивнула бабаня. — А флажки?
— Простите?
— Вы, конечно, развесите гирлянды таких маленьких флажков? И, может быть, организуете продажу каких-нибудь яблок на палочках?
— Разумеется, мы по мере сил украсим...
— Хорошо. Не забудьте про костер.
— Ну, если все пройдет славненько и гладенько.
— Ага. Что ж. Все пройдет очень славненько. И очень гладенько, — пообещала бабаня.
Госпожа Мак-Рица не сумела подавить вздох облегчения.
— Значит, все замечательно устроилось, — сказала она.
— Разве? — спросила бабаня.
— Мне казалось, мы договорились, что...
— Да что вы? Неужто? — Бабаня выхватила из очага кочергу и яростно ткнула ею в огонь. — Я еще подумаю.
— Хозяйка Громс-Хмурри, могу я пойти на откровенность? — спросила Летиция.
Кочерга замерла на полдороги.
— Ну?
— Видите ли, времена меняются. По-моему, теперь я поняла, отчего вам кажется, будто непременно нужно быть властной и суровой, но поверьте мне, если я скажу вам по-дружески: вам станет гораздо легче, если вы капельку смягчитесь и постараетесь держаться чуточку любезнее — вот как присутствующая здесь наша сестра Гита.
Улыбка мамани Огг окаменела и превратилась в маску. Летиция как будто бы не заметила этого.
— Похоже, все ведьмы на пятьдесят миль в округе трепещут перед вами, — продолжала она. — И надо признать, вы обладаете многими ценными умениями, но, чтобы быть ведьмой, в наши дни вовсе не обязательно притворяться старой злючкой и пугать людей. Я говорю вам это как друг...
— Будете проходить мимо, заглядывайте, — оборвала ее бабаня.
Это был знак. Маманя Огг торопливо поднялась.
— Я полагала, мы обсудим... — заартачилась Летиция.
— Я провожу вас до дороги, — поспешно вызвалась маманя, выволакивая товарок из-за стола.
— Гита! — резко окликнула бабаня, когда компания уже была у дверей.
— Да, Эсме?
— Ты потом вернешься.
— Да, Эсме.
И маманя кинулась догонять троицу, уже шагавшую по дорожке.
Походку Летиции маманя определяла для себя как «решительную», Неверно было бы судить о госпоже Мак-Рице по пухлым щечкам, встрепанным волосам и дурацкой привычке всплескивать ладошками во время беседы. В конце концов, ведьма есть ведьма. Поскреби любую, и... и окажешься нос к носу с ведьмой, которую только что поскреб.
— Несимпатичная особа, — проворковала Летиция. Но это было воркование крупной хищной птицы.
— Вот тут вы попали в точку, — согласилась маманя, — только...
— Пора щелкнуть ее по носу!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
