— Лучше, чтобы этого не случилось… — рявкнул хозяин дома. — Потому что, каким бы ленивым засранцем он ни был, мой сын слишком хорош для таких, как ты. Мне, черт возьми, нужна невестка с титулом, это как минимум!
Кейт почувствовала, что уже не в силах держать себя в руках, но в этот момент у двери появился Нат.
— Господи, папа, — тихо произнес он, — не будь таким снобом!
— Снобом?! — заорал Хардстоун. — Я? Сноб? — Он подошел к сыну, который по-прежнему был в полосатой пижаме, и, приставив короткий палец к его груди, начал орать: — Как! Я! Могу! Быть! Снобом?! Если мне наплевать, к какому классу я принадлежу? Ни к рабочему, ни к среднему, ни к высшему. Мне это, черт возьми, безразлично! Знаешь — почему?
Последний вопрос он адресовал Кейт. Она покачала головой.
— Потому что я принадлежу к единственному классу, который имеет значение! — триумфально пророкотал он. — К классу богачей…
У него за спиной захихикала Броган. Но самодовольная улыбка уже исчезла с лица Хардстоуна, словно кто-то выключил ее. Он начал озираться по сторонам, разглядывая фестоны, кисточки и бахрому. Его маленькие злые глазки постепенно округлялись, а рот открывался все шире. Пристальный взгляд хозяина дома задержался на леопардовых шкурах, канделябрах, атласных дизайнерских тронах и маленьких китайских блюдцах.
Повисла недолгая, очень тяжелая пауза, когда в гостиной слышалось лишь хриплое, неприятное дыхание Хардстоума. Броган откинула назад волосы и выставила вперед грудь. Ее глаза сияли в ожидании скорого триумфа. Она уже открыла рот, но не успела произнести ни слова. Ее остановил внезапный вопль мужа:
— Какого черта!.. — Он гневно оглянулся на Броган.
Улыбка застыла на ее лице.
— Небольшой сюрприз для тебя, Питти-Уити. Решила заняться небольшой переделкой! Сделать все чуть более… стильным.
— Я как будто попал в ящик с бельем Элтона Джона!
Кейт видела, как Броган резко перестала улыбаться и ее глаза наполнились слезами. Она не принадлежала к числу поклонниц жены босса, но такому полному провалу нельзя было не посочувствовать. Хотя шофер, не прятавший усмешки, видимо, считал иначе.
— Кто это сделал? — тихо, с угрозой в голосе, поинтересовался Хардстоун. — Кто?
— Марк де Прованс, известный дизайнер интерьеров, — проблеяла его жена. — Его стиль, барокко-н-ролл, известен па всех семи континентах.
— Барокко-н-ролл? — брызжа слюной, закричал Хардстоун.
— Да, как рок-н-ролл, — объяснила Броган запинаясь.
Подойдя к стене, обитой мехом, хозяин дома стукнул по ней толстым кулаком с такой силой, что даже парик у него на голове слегка задрожал. На глазах у всех собравшихся канделябр за восемьдесят тысяч фунтов упал на пол. Сразу за ним одно из зеркал соскользнуло вниз и повисло, держась на жемчужном шнуре, который через мгновение лопнул! Зеркало с грохотом упало на пол и тут же разлетелось на тысячу мелких осколков.
— Кем бы ни был этот педик-француз, он явно тебя поимел! — продолжал кипятиться Хардстоун. — Хотя если вспомнить твои фильмы, думаю, все имели такое удовольствие, в той или иной степени, — жестко добавил он.
Броган разрыдалась и швырнула в мужа маленьким китайским блюдцем. В этот момент Кейт заметила, как стоящий у двери Нат, отчаянно жестикулируя, зовет ее к себе.
У нее появился шанс пробраться к Нату, потому что разрушительный процесс, запущенный Хардстоуном, продолжался, подчиняясь эффекту домино. В одном углу комнаты от стены отошла обивка — красная парча стоимостью в тысячу фунтов за метр повисла на кнопках. Медленно, одна за одной, кнопки, на которых держался весь барокко-н-ролл, отлетали от стен прямо в лица присутствующим. Потом ткань с шумом поехала вниз, увлекая за собой весь ассортимент галантерейного магазина: черный атлас, алый бархат и ярко-розовые кисти. Все это обрушилось прямо на Питера Хардстоуна, который стоял возле стены.
Нат и Кейт предоставили Броган возможность самой разбираться с происшедшим. Пробежав по коридору и вверх по лестнице, они в считанные минуты оказались в безопасности — за закрытой и запертой дверью в комнате Ната. Где-то вдалеке раздавался шум, похожий на рев обезумевшего медведя, и визг, сопровождающийся звоном бьющейся посуды.
— Мне даже немного жаль Броган, — заявила Кейт, сидя на куче маленьких твердых подушек и чувствуя, что они в любой момент могут выскочить из-под нее.
— Не стоит, — заметил Нат, растянувшись во весь рост на кровати и скрестив длинные ноги. Его лицо окаменело, а глаза гневно блестели. — Ты только посмотри, во что она превратила мою комнату. Я чувствую себя дурацкой куклой Барби.
Нат имел все основания так говорить: стены были затянуты ярко-розовым жатым бархатом, в центре стояла круглая розовая кровать, и над ней нависал балдахин из белого прозрачного муслина. Комнату освещала огромная люстра, вся в нелепых фарфоровых цветочках. Высокие курильницы, дизайн которых был далек от классического, стояли вдоль стен на одинаковом расстоянии друг от друга, а между ними помещались штук пять атласных бледно-лиловых пуфов.
— И все же, думаю, я должен быть ей благодарен, — простонал Нат. — По крайней мере, она не положила стеклянные шарики в мою ванну.
— Стеклянные шарики?
— В их с отцом ванне их целая куча. Только не спрашивай меня зачем.
— Даже не думала, — бросила Кейт, содрогнувшись.
— Конечно, нельзя сказать, что раньше эта комната выглядела шикарно, — задумчиво продолжил Нат. — Честно говоря, здесь было просто ужасно. Повсюду оленьи рога, шотландские ковры и рыцарские доспехи. И я понимаю, почему Броган захотелось от всего этого избавиться. Вот только ей удалось то, что мне казалось абсолютно невозможным, — сделать еще хуже, чем было раньше.
— А кто же вешал здесь рога? Мне казалось, эти дома построены совсем недавно.
— Так и есть. Рога провисели здесь всего пару недель. Моя предыдущая мачеха Энджи, работавшая администратором в стриптиз-клубе «Мятный носорог», была помешана на Шотландии. Она назвала этот дом «Вид с высокой кручи», вот только с орфографией у нее были проблемы…
Кейт широко раскрыла глаза.
— «Вид с высокой кучи»?!
На лице Ната появилась ухмылка.
— Энджи была помешана на своей груди, так что, так или иначе, у нас был свой вид — на ее нижнее белье. — Он вздохнул. — Мы с ней неплохо ладили, только она постоянно торчала в Лос-Анджелесе, занимаясь своей внешностью. В итоге даже отец от этого устал. А сейчас мы вынуждены терпеть Броган. — Он с ненавистью уставился на младенчески розовый ковер из овечьих шкур на полу.
— Это бюст Броган у входа?
