— У нее были рекомендации?
— Да, прекрасные. Она жила десять лет у графини де Бретайль, замок де Бретайль в Динаре, во Франции.
— Вы сами когда-нибудь видели ее? Или только ее письмо?
— Только письмо.
— Гм-м, — пробормотал Энтони.
— Вы интригуете меня, — призналась Бандл. — И очень сильно. Это любовь или преступление?
— Возможно, просто идиотизм с моей стороны. Давайте не будем больше об этом.
— «Давайте не будем больше об этом», — безразлично сказал он, получив нужную информацию. Мистер Кейд, кого вы подозреваете? Я бы подумала на Вирджинию, но она-то подходит меньше всех. Или, может быть, Билл?
— А что можно сказать о вас?
— Аристократка, тайно принадлежащая к Братству Багровой Руки. Это была бы неплохая сенсация.
Энтони рассмеялся. Бандл нравилась ему, однако он немного побаивался ее проницательных серых глаз.
— Вы можете гордиться всем, что здесь есть, — неожиданно сказал он, указывая рукой на величественный дом.
Бандл пристально посмотрела на него и опустила голову.
— Да, это впечатляет, может быть, даже чересчур. Но мы не слишком-то любим это место — здесь смертельная скука. Все лето мы провели за городом — в Коузе и Дювилле, а потом отправились в Шотландию. Примерно в течение пяти месяцев в году Чимниз — самое пыльное поместье на свете. А когда развеется пыль, сюда собираются толпы туристов, которые внимают Тредвеллу: «…A справа вы видите портрет четвертого маркиза Катерхэма, кисти сэра Джошуа Рейнольдса», и так далее.
А Эд или Берт — душа общества — подталкивает свою девчонку и говорит: «О Глэдис! Они тут понавешивали двухпенсовых репродукций, пойдем-ка отсюда». И они проходят мимо большинства картин, зевая и шаркая, пока наконец не отправятся восвояси.
— И эта история повторяется без конца.
— Вы ведь слышали Джорджа, — сказала Бандл, — он всегда выражается подобным образом.
Энтони приподнялся на локте и пристально вгляделся в берег.
— Это уже третий подозрительный незнакомец, которого я вижу рядом с лодочным домиком. Или это один из гостей?
Бандл подняла голову с красной подушки.
— Это Билл, — сказала она.
— Кажется, он кого-то ищет.
— Может быть, меня, — заметила Бандл без малейшего энтузиазма.
— Давайте я буду грести в противоположном направлении, — предложил Энтони.
— Это было бы неплохо, но от вас потребуется слишком много усилий.
— После такого замечания я буду грести с удвоенной энергией!
— Гордость не позволяет мне убежать, — сказала Бандл. — Что ж, гребите к этому молодому ослу. Кто-то же должен присматривать за ним. Вирджиния, видимо, улизнула от него. Конечно, от скуки я могла бы захотеть выйти замуж за Джорджа, — с мечтательной иронией добавила она, — но тогда мне пришлось бы играть роль хозяйки хорошо известного политического салона.
Энтони покорно направил лодку к берегу.
— А что же остается мне? — грустно спросил он. — Я отказываюсь быть третьим лишним. Хотя на берегу я вижу детей.
— Будьте с ними осторожны, не то они привяжутся к вам.
— Я люблю детей, — сообщил Энтони. — Я мог бы научить их одной занимательной игре.
— Потом не жалуйтесь, что я не предупреждала вас.
Оставив Бандл с Биллом, Энтони направился в ту сторону, откуда доносились пронзительные крики. Он был встречен приветственными возгласами.
— Вы будете играть в индейцев? — сурово спросила его Гугл.
— Если хотите, с удовольствием, — ответил Энтони. — Сейчас я закричу, как будто вы скальпировали меня. Слушайте! — И он заорал.
— Неплохо, — неохотно одобрила Винкль. — Еще раз.
Энтони заорал так, что кровь стыла в жилах. И в следующую минуту игра была в полном разгаре.
Примерно час спустя Энтони вытер со лба пот и начал догадываться о причинах мигрени, мучившей мадемуазель. Он был бы рад услышать о том, что эта леди наконец выздоровела. Дети считали его уже своим, он предложил им пойти пить чай в классную комнату.
— И там вы расскажете нам о том человеке, которого вы видели повешенным, — сказала Гугл.
— Вы говорили, что у вас есть веревка, да? — спросила Винкль.
— Она лежит в чемодане, — серьезно ответил Энтони. — Но потом я дам вам каждой по куску.
Винкль немедленно издала индейский клич радости.
— Ну ладно, пошли, — распорядилась Винкль. — Вы же хотели чаю. Или уже забыли?
Энтони подумал, что ничто не освободит его от данного обещания и придется где-то найти веревку.
Гугл и Винкль с воинственным видом направились к дому. Энтони постоял некоторое время, глядя им вслед, и вдруг он заметил человека, быстро идущего через парк. Это был тот самый чернобородый незнакомец, которого он встретил утром. Пока он колебался, стоит ли догонять его, из-за деревьев появился мистер Хирам Фиш и подошел к Энтони.
— Вы хорошо провели время, мистер Фиш? — спросил Энтони.
— Да, благодарю вас.
Однако это утверждение противоречило внешнему виду мистера Фиша. Его лицо раскраснелось, и он тяжело дышал, словно после бега. Он вытащил из кармана часы и посмотрел на них.
— Похоже, — начал он, — по вашим британским обычаям настало время послеполуденного чая.
С щелчком закрыв часы, мистер Фиш быстро удалился в сторону дома.
Энтони же остался стоять, погруженный в свои мысли, пока рядом не возник инспектор Баттл. Ни один звук не выдал его приближения, и можно было подумать, что он материализовался из воздуха.
— Откуда вы взялись? — раздраженно спросил Энтони.
С обиженным видом Баттл показал на деревья позади них.
— Кажется, сегодня самое популярное занятие — прятаться за деревьями.
— Вы ошибаетесь, мистер Кейд.
— Может быть. Знаете, чем я занимался, Баттл? Я пытался сложить один и два, и пять, и три, чтобы получить четыре. Но ничего не вышло, Баттл, потому что это невозможно.
— Да, нелегко, — согласился детектив.
— Вы-то мне и нужны, Баттл. Я бы хотел уехать. Вы позволите?
— Это зависит от того, куда вы хотите уехать, — невозмутимо ответил он.
— Вам я могу сказать. Я оставлю мои документы на столе. Я хочу съездить в Динар — это замок графини де Бретайль. Хорошо?
— Когда вы думаете ехать?
— Завтра утром. Я бы вернулся в воскресенье к вечеру.
— Понимаю, — многозначительно произнес Баттл.
— Что именно?
— Я не возражаю, чтобы вы съездили туда, куда вы сказали, но только вы должны обязательно вернуться.
— Такие люди, как вы, Баттл, встречаются один на тысячу. Либо у вас на мой счет имеются какие-то необыкновенные фантастические представления, либо вы действительно все понимаете. Что из этого верно?
Инспектор Баттл улыбнулся, но не ответил.
— Ладно, ладно, — сказал Энтони. — Я понимаю, что вы примете меры предосторожности, Закон будет следовать за мной по пятам. Я согласен. Но должен вам сказать, что я постараюсь все разузнать сам.
— Я вам не советую, мистер Кейд.
— В мемуарах и таится причина всей этой суеты. Но неужели только в них? Или вам известно больше моего?
Баттл снова улыбнулся:
— Можете думать и так. Вы производите хорошее впечатление, мистер Кейд. И я хотел бы, чтобы вы помогли мне в этом деле. Любителю и профессионалу следует действовать сообща. У одного — интуиция, у другого — опыт.
— Вы правы, — сказал Энтони, — я и в мыслях не допускаю, что сам мог бы раскрыть тайну этого убийства.
— Но у вас есть, наверное, какие-нибудь предположения, мистер Кейд?
— Более чем достаточно, но еще больше вопросов.
— Например?
— Кто займет место убитого Михаила?
Ироническая усмешка появилась на лице инспектора Баттла.
— Странно, что вы подумали об этом. Михаилу наследует князь Николай Оболович, его двоюродный брат.
— А где он сейчас? — спросил Энтони, прикуривая сигарету. — Только не говорите, что не знаете, я все равно не поверю вам.
— У нас есть основания думать, что он в Соединенных Штатах. Во всяком случае, до недавнего времени он был там. Вообще-то его интересуют только деньги.
Энтони удивленно присвистнул.
— Забавно, — сказал он. — Михаил — в Англии, Николай — в Америке. В обеих странах финансовые группы озабочены тем, чтобы получить нефтяные концессии. Монархистская партия сделала своим кандидатом Михаила, теперь же им придется искать кого-нибудь другого. Это большая неудача для Айзекстайна и компании и мистера Джорджа Ломакса. И это очень хорошо для Уолл-стрита. Я правильно рассуждаю?
— Вы недалеки от истины, — согласился инспектор Баттл.
— Гм-м! — произнес Энтони. — Могу поклясться: я знаю, зачем вам понадобилось прятаться в кустах.
Детектив улыбнулся, но ничего не ответил.
— Вся эта международная политика очень захватывает, — сказал Энтони, — но сейчас, к сожалению, я должен вас оставить. У меня назначена встреча в классной комнате… — И он быстро пошел к дому.
