– До свидания, - хмуро сказал Дамкин.
Литераторы вышли. К ним тут же подскочил Торчков.
– Ну, как? Правда, отличный мужик? Как он понимает нашего брата-литератора! Вы сейчас куда?
– Кофе пить, - вздохнул Стрекозов.
– Я с вами, - решил Торчков. - До свидания, Наденька!
Литераторы вышли из редакции в подавленном состоянии. Вслед за ними, подпрыгивая, словно кто-то дергал его за невидимые нити, бежал Торчков, разглагольствуя:
– У меня на днях такой рассказ написался! Очень хороший! А вы знаете, сколько рассказов надо опубликовать, чтобы приняли в Союз писателей?
– Не знаем.
– Много, - Торчков погрустнел. - Надо не меньше тридцати публикаций. Я очень хочу вступить в Союз, а рассказы так медленно пишутся. Вы не хотите написать что-нибудь со мной в соавторстве?
Литераторы вошли в кофейню.
– Я угощаю, - Торчков заплатил за кофе, и они уселись за столик. - Ну, так как насчет соавторства?
– Вообще-то, мы только вдвоем пишем. У нас характер тяжелый, - сказал Дамкин.
– Жаль, - огорчился Торчков. - А может темы какие для рассказов подкинете?
– Да темы тут кругом, - Дамкин обвел окружающий мир рукой. - Только успевай записывать.
– А у меня мало тем. Записывать я успеваю, а темы нахожу с большим трудом.
– Слушай, Торчков, - Стрекозов наклонился к новому приятелю. - Хочешь, мы с Дамкиным тебя пропихнем в Союз писателей?
– Да! А как?
– У нас полно накопилось рассказов, сами мы редко печатаемся. Что, если ты их опубликуешь под своей фамилией?
– А это не будет плагиатом? - задумался Торчков.
– Нет, ты что! Плагиат - это, когда кто-то у кого-то что-то списывает. То есть ворует. А у нас все по мирному договору!
– Ну, тогда другое дело! - просиял Торчков. - А какие ваши условия?
– Червонец - рассказ. Даешь сейчас сто рублей, едем к нам, мы тебе даем десять наших лучших рассказов.
– Поехали, - вскочил Торчков.
– Подожди, - остановил его Дамкин. - Надо кофе допить.
Глава следующая,
в которой Дамкин и Стрекозов общаются со спекулянтом
Склонен до всего коснуться глазом
разум неглубокий мой, но дошлый,
разве что в политику ни разу
я не влазил глубже, чем подошвой.
Игорь Губерман
Иногда Дамкин писал рассказы в одиночестве, и бывало, Стрекозову эти рассказы не нравились. И наоборот, Стрекозовские опусы частенько не восхищали Дамкина. Такие произведения они относили в туалет и использовали бумагу по назначению.
Продав Торчкову двенадцать таких рассказов (на все деньги, что были у будущего члена Союза писателей), Дамкин и Стрекозов отправились к знакомому спекулянту Хачику покупать обещанные секретарше Люсе духи и колготки.
– Секретарша, Дамкин, - заметил Стрекозов, - это самое важное в газетной жизни, важнее, чем сам редактор.
– Я это всегда говорил! - согласился Дамкин.
Армянин Хачик Абрамянц жил в том же доме, что и литераторы. Приехав три года назад из Еревана поступать в МГИМО, Хачик, имевший нулевые познания, естественно, не поступил ("Не хватило денег," - горестно говорил он), но возвращаться в родной город не захотел, а провернул хитрую операцию с фиктивной женитьбой и прописался в Москве. Затем Хачик купил комнату и тут же обменял ее на однокомнатную квартиру. Предприимчивый армянин покупал и продавал все, что только можно было купить или продать, а продавалось, естественно, все. В любое время дня и ночи у него можно было купить, в принципе, любую вещь, а про то, чего у Хачика не было, он говорил:
– Падажди, слущай! Завтра прихады, я достану!
Через некоторое время Хачик обзавелся новыми "Жигулями", ездил по Москве в шикарной дубленке с шикарными женщинами, сорил деньгами в ресторанах.
Дамкин позвонил в обитую кожей дверь. Мелодичный звонок проиграл "Турецкий марш" Моцарта, и женский голос из-за двери спросил:
– Кто?
– Стрекозов, - сказал Дамкин.
– И с ним Дамкин, - добавил Стрекозов.
Дверь открыла красивая дама в китайском халате. Халат, густо расшитый цветами, драконами и иероглифами, распахнулся на груди, и Дамкин с удовольствием отметил вслух, что женщины с большой грудью ему очень нравятся. Улыбнувшись Дамкину, дама запахнула халатик и томным голосом осведомилась:
– К кому?
– А что, - спросил Стрекозов, - тут кроме Хачика еще кто-то живет? Хачик! Ты дома?
– Э! - отозвался голос из ванной. - Я дома!
Дверь ванной отворилась, и вышел абсолютно голый Хачик.
– Здорово! - деловито молвил армянин, вытирая голову полотенцем. Прахады в комнату! Дорогая, - обратился он к женщине. - Кофе хачу!
Литераторы прошли в хорошо обставленную комнату.
– Женился что ли? - спросил Дамкин. - Классная бабенка!
– Что я, с дуба рухнул? - возмутился Хачик, надевая такой же, как у женщины халат. - Еще чего! Жениться! Свобода дороже!
В зависимости от настроения Хачик мог говорить и без кавказского акцента. В основном, акцент появлялся у него в разговоре с женщинами или с важным начальником, от которого Хачику было что-нибудь надо. Подойдя к серванту, спекулянт достал непочатую бутылку армянского коньяка.
– Садитесь, - он радушным жестом указал на кресла. - Слушай, Дамкин, я тут для вас машину нарыл... Вам машина не нужна?
– Вообще-то... - протянул Дамкин.
– Вижу, нужна! - Хачик налил коньяк в рюмочки. - Дорогая! Где кофе?!
В комнату вошла женщина, соблазнительно покачивая бедрами, с подносом, на котором стояли три чашечки кофе, источающие непередаваемый аромат.
– Хорошо быть богатым, - молвил Дамкин, следя за движеньями женщины восхищенным взглядом. - Когда разбогатею, познакомлюсь с каким-нибудь гаремом...
– Бабник, - заклеймил Стрекозов, взяв с подноса чашечку. Когда-нибудь женщины тебя погубят, и ты сопьешься.
– За нас, мужчин! - провозгласил Хачик, поднимая рюмку. - Если бы не было нас, разве кто-нибудь смог бы оценить женскую красоту?
Они выпили. Хачик, прикрыв глаза, почмокал губами.
– Настоящий армянский коньяк! Знаешь, Сталин очень любил армянский коньяк!
– Не Сталин, а Черчилль, - поправил Стрекозов. - Это я тебе прошлый раз в ресторане говорил.
– А, точно! - Хачик стукнул себя по лбу. - Память немножко как у верблюда стала! Так вот. О машине. Собственно, это не машина, а так... "Запорожец". Но в рабочем состоянии! Зверь, а не машина! И недорого! Всего за тысячу!
– У нас нет тысячи, - честно сознался Дамкин.
– Ну, вам по знакомству уступлю за девятьсот!
– У нас и девятисот нет, - не меняя тона, сказал Стрекозов. - Мы к тебе по другому делу. Нам нужны духи французские, по возможности самые хорошие и дешевые. И еще чулки какие-нибудь.
– И один самый большой презерватив с усиками, - добавил Дамкин.
– Один на вас двоих? - спросил армянин.
– Это не для нас, - Стрекозов допил кофе. - Это подарок.
– Да! - при слове "подарок" Дамкин вспомнил об утюгах. - Хачик, тебе утюги не нужны? Оптовая партия!
– Ну, штук десять точно есть! - поддакнул Стрекозов.
– Советские?
– Ага! У меня, понимаешь, недавно день рождения был, понадарили одних утюгов...
– Почем?
– Сколько дашь, столько и возьмем, - Дамкин махнул рукой. - Нам столько утюгов на фиг не нужно.
– Заноси, посмотрим.
– Сам бы зашел как-нибудь в гости, - предложил Дамкин. - Живем в одном доме, а видимся раз в год!
– Э! Некогда! Я сейчас квартиру хочу обменять на двухкомнатную. Беготни много! Но как-нибудь обязательно зайду.
– Так как насчет духов? - напомнил Стрекозов.
– А, духи! - Хачик вскочил и достал из шкафа красивую коробку. - Такие подойдут?
– Дай посмотреть! - Дамкин внимательно повертел упаковку, понюхал и, хотя запаха из запечатанной коробки не уловил, одобрил. - Пахнут хорошо. И ни одной надписи по-советски нету. Подойдут! Отличные духи! Сколько?
– Сто.
– Так дорого? - поразился Дамкин. - Ты чего, офонарел?
– Ни одной советской надписи! - сказал Хачик. - Это разве дорого? Я их сам за девяносто пять купил! Кому чужому за сто пятьдесят продал бы! Но вы же друзья, вам за сто уступаю!
Тут маршем Моцарта заиграл звонок. Пышногрудая приятельница Хачика открыла дверь, и в коридоре послышались голоса. В комнату вошла девушка невысокого роста с коротко остриженными черными волосами и курносым носиком. На плече у девушки висела объемная сумка.
– Привет, Хачик, - поздоровалась она. - Ксерокс готов?
– Здравствуй, дарагая! - воскликнул Хачик с акцентом. - Как жизнь маладая!
– Спасибо, хорошо! Ксерокс готов?
– Канэшно! - Хачик достал из-под дивана пачку бумаги. - Как у пионеров, всегда готов! Палучите!
– Вот деньги, - девушка протянула пачку червонцев, Хачик не считая бросил их на стол.
– Хачик, угостил бы девушку кофе, - предложил Дамкин.
