– Ну и видок у тебя! – Я покачал головой, глядя на Ахмата. В грязной и мятой одежде (особенно «хорошо» выглядела светлая рубашка, зашитая грубыми мужскими руками – казалось, что ее нашли на мусорке, где она пролежала с полгода), с заросшим лицом, он был похож на боевика, чудом спасшегося от федералов. Картину наряда боевиков дополнял автомат.
– Пойду все равно я! – упрямо сверкнул глазами чеченец. – Кроме меня, некому!
Артур задумчиво кивнул. Я недовольно замолчал. Рано утром мы держали совет за большим лесным орехом. Дорога, обходя его, плавно заворачивала в село. Вдали виднелись окраинные дома, плотно стоявшие в начале улицы. До села было совсем близко, несколько сот метров. Чтобы двигаться дальше, следовало принимать какое-то решение.
Кое-как почистившись и умывшись, мы стали думать. Начиналась равнина, впереди лежал крупный районный центр, да и вообще плотность населения здесь была гораздо выше, чем в горах, и откровенно прятаться, надеясь на то, что нас никто не увидит, было уже рискованно.
– Давай, может, я? – последовало мое повторное предложение. – По мне видно, что я русский, мне покажут комендатуру… Должна же она быть здесь!
– Если покажут… – медленно произнес собровец, потирая небритый подбородок. – Могут и не показать. У них опять перемирие с федералами, забыл, что Ахмат рассказывал? Заберут тебя снова в плен, вот прям здесь, – и он кивнул в направлении населенного пункта, – а нам опять тебя вытаскивать.
– Почему это меня заберут? – запальчиво возразил я и поправил автомат, висевший через плечо. – И почему опять?
– Пойдет Ахмат, – проговорил Артур. Он повернулся ко мне, улыбнулся и сжал мои плечи. – Не спорь, брат. Забыл, что ты должен меня слушаться в горах?
– Ну попадись ты мне в городе, – проворчал я, сдернул автомат с плеча и уселся прямо в траву.
– Возьми с собой пистолет, – негромко проговорил Артур, обращаясь к Ахмату, – с автоматом тоже можно по улице идти, сейчас у вас все можно, но так ты будешь все-таки невольно привлекать внимание… Мы будем ждать здесь.
Ахмат кивнул, сразу стал серьезным, сунул пистолет за пояс, не особенно скрывая его, и вышел из-за дерева. Вдруг он спохватился, быстро вернулся, молча обнял нас, хлопнул по плечам, перескочил через заросшую травой неглубокую канаву и решительно зашагал по дороге.
– Вставай, что сидишь? – обратился ко мне Артур, не отрывавший от чеченца глаз. – Сейчас он зайдет в село, и мы сменим место. – Он покрутил головой. – Ну вот хотя бы туда перейдем.
Метрах в ста от нас протекал ручей. Я понял, испытывая недовольство, вздохнул, поднялся, и мы, пятясь, чтобы нас не было видно случайному человеку со стороны дороги, обошли полянку и спрятались в прибрежных густых кустах.
Через сорок минут старая бежевая «шестерка» с маячком такси медленно подъехала к ореху и остановилась. Из нее выскочил Ахмат и призывно замахал рукой, стоя к нам спиной.
– В машине никого больше не видишь? – вполголоса напряженно спросил мой товарищ, подтягивая ближе к себе автомат.
– Да вроде нет, – ответил я, вглядываясь в мутные и немытые стекла.
– Ну рискнем, – пробормотал Артур, вставая. – Я первый, ты прикрываешь.
Пожилой водитель в серой клетчатой рубашке и потертой кепке с удивлением разглядывал нас, пока мы бежали к машине через поляну. Но он не произнес ни слова.
– Я такси взял! – сообщил нам радостно Ахмат.
– В Грозном рассчитаемся, ты не волнуйся! – Он хлопнул таксиста по плечу и что-то добавил на чеченском.
– Здесь километров двадцать! – Ахмат повернул к нам счастливое лицо. Он запрыгнул на переднее сиденье, а мы, поудобней устроив автоматы на коленях, втиснулись на заднее.
– Потом поговорим, – сообщил ему Артур и приложил палец к губам.
Ахмат нахмурился, потом понимающе кивнул. Пожилой водитель внимательно глянул на собровца, на его измятый камуфляж и небритое лицо в зеркальце заднего обзора.
На разбитой дороге были видны свежие заплаты из асфальта. Такие круглые нашлепки диаметром около трех метров. Как будто дорожные рабочие развлекались, аккуратно располагая их в шахматном порядке по всей длине проезжей части.
– С вертолета всю дорогу побили, – с сильным акцентом проговорил таксист.
Я кивнул. («НУРС» – неуправляемый ракетный снаряд, который стоит на вооружении в вертолетной авиации, оставляет на асфальте именно такие следы при взрыве.) Водитель лихо выскакивал на встречную, объезжая выбоины и ямы, не снижая при этом скорости. Гаишников, разумеется, видно не было.
Движение на трассе после Шали стало более интенсивным, но таксист не снижал скорости.
– Ты внимания не привлекай, – спокойно сказал ему Артур. – Аккуратно едь.
Водитель снова внимательно посмотрел на него и послушно сбавил скорость.
Когда мы подъезжали к Аргуну, чеченец, всю дорогу косившийся на нас, вдруг прижался к обочине и, не глуша двигатель, спросил что-то у Ахмата. Мы вопросительно уставились на товарища. Ахмат пожал плечами и повернулся к нам:
– Говорит, могу вас так в город завезти, чтобы посты федералов объехать… А зачем? Нам-то как раз к ним и надо…
Артур улыбнулся и подмигнул ему:
– Ты на себя посмотри, федерал…
Тут сообразил и Ахмат. Он сел прямо, и плечи его затряслись от сдерживаемого смеха. Я откинул голову на сиденье, глубоко вздохнул и тоже засмеялся.
* * *
– Крохалев? Кто здесь капитан Крохалев? – Сунулась в дверь после короткого стука голова посыльного из штаба.
– Тебе чего, воин? – лениво проговорил я, откладывая в сторону какой-то боевик в яркой обложке с незапоминающимся названием. Я лежал на солдатской кровати босой, в камуфляжных штанах и майке, на которой, конечно, знаков различия не было.
– Вы капитан Крохалев? Сергей Юрьевич? – не унимался солдат.
– Да я, я… Что у тебя?
Солдат выпрямился и отрапортовал:
– Вас срочно вызывают в отдел контрразведки!
Сначала я хотел у него спросить, в чем дело, но сдержался, понимая, что солдат здесь ни при чем.
– Иду! – сказал я громко, не меняя своего положения на кровати. – Иди! – затем добавил я, глядя на посыльного, и повелительно махнул рукой.
Солдат неуважительно покосился на меня – по его мнению, в отдел военной контрразведки следовало бы мчаться немедленно – и закрыл дверь.
Я протянул руку, нащупал сигареты на тумбочке и закурил.
Что им еще надо? Ведь всего до дна выпотрошили… Перед моими глазами снова возник улыбчивый и веселый капитан в военной форме. Он угощал меня чаем, сигаретами, рассказывал всякие анекдоты и часами расспрашивал меня о расположении дома, где мы находились в плену, заставлял несколько раз рисовать его схему и особенно интересовался любыми мельчайшими подробностями, прося вспомнить всех тех, кого мы там видели и чьи имена слышали. Я рассказал ему все, что мог вспомнить, умолчав, естественно, только о долларах, и после нескольких дней мучений меня наконец оставили в покое.
Размышляя о том, что они еще могли «накопать», я принялся обуваться. Уже две недели я находился в Ханкале, в той же самой комнате в дощатом домике, откуда и уехал в командировку.
Ребята встретили меня, как и полагается. Даже контрразведчики не допрашивали меня два дня, потому что я не мог связно отвечать на вопросы после встречи с теми, кого уже, если честно, и не надеялся увидеть.
Теперь я находился в резерве, как выразился полковник Литовченко, и ждал неизвестно чего. Впрочем, этот факт настроения мне не портил.
Командировка продолжалась, а маме я позвонил через два часа после приезда и соврал что-то насчет порванных линий связи. Солдат спит – служба идет! – этой поговоркой я наслаждался со спокойной совестью и, в общем-то, не очень расстраивался по поводу отсутствия работы.
– А, проходи, Крохалев, проходи, – рассеянно встретил меня знакомый капитан. Он предложил мне стул, подвинул пачку сигарет, критически оглядел меня, вздохнул, одернул свою форму и вышел, бросив через плечо: – Ты подожди здесь.
Через пять минут в комнату зашел седой подтянутый мужик. Он тоже был в форме, но без оружия. Звездочек на его погонах не было. Я рефлекторно встал.
– Сиди, Сергей, сиди. – Он махнул рукой и быстро устроился в кресле напротив меня.
Зашедший следом капитан тут же беззвучно испарился, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Мужик подмигнул мне и улыбнулся:
– Будем знакомиться?
Я снова встал. То, что этот дядька был постарше меня в звании, я, конечно, понял. И, скорей всего, намного.
Взгляд у него был пронзительный, цепкий и умный. Легкая улыбка держалась на его лице, придавая ему слегка лукавое выражение. Седые, коротко стриженные волосы аккуратно причесаны. И еще от него ощутимо веяло властью, словно ветерком, хоть он и старался выглядеть этаким простым пехотным подполковником.
– Да сиди ты, Сергей, ты не на приеме у министра! Сиди… кури вот, если хочешь. Меня зовут Виктор Павлович.
