Учитывая роль внезапности, значение взаимодействия, следует сказать, что здесь речь идет не только об умении, о правильном расчете, без которых успех, конечно, невозможен. Здесь речь идет о большой, закаленной опытом воле. Чтобы организовать и во все время боя поддерживать взаимодействие, направляя усилия всех его участников в одну точку, согласовывая их действия по времени, месту и цели,— для этого нужна большая целеустремленность. Чтобы внезапно обрушиться на противника, не давая ему прийти в себя до его полного разгрома, предпринимая такие действия не от случая к случаю, а постоянно, систематически, необходима большая активность, требующая огромных напряжений. Эти волевые качества наиболее ярко проявляются при организации взаимодействия и нанесении внезапного удара. Вместе с тем они характерны во всей боевой деятельности офицера, можно сказать, во всем его поведении. Отсюда следует, что все положительные волевые качества офицера могут быть в основном сведены к двум наиболее важным — разумной целеустремленности и сознательно проявляемой активности. В этих двух качествах, как в фокусе, собрано все, что характеризует офицера, и они абсолютно необходимы для тактики современного боя. Они же обусловливают проявление и всех других волевых качеств. На самом деле, трудно представить себе дисциплинированным офицера, если он не целеустремлен, если ему безразлична цель боевых действий, немыслима инициатива, если человек пассивно относится ко всему, не ставит себе больших задач и довольствуется тем, что дает шаблонное решение.
На поле боя цели разбросаны вдоль фронта и в глубину в виде огневых точек противника, групп живой силы, сооружений различного рода и т. п. Рассеивая внимание по всем этим целям, офицер не решит задачи；, его силы окажутся распыленными и израсходованными без пользы. Когда же он уделит больше сил той цели, которая имеет важнейшее значение, то будет и наибольшая вероятность успеха. В таком образе действий проявится целеустремленность, собранность воли.
Собранность воли человека означает стремление быть сильным там, где он находит это нужным. Такое стремление становится характерной чертой человека только в результате большой закалки воли, в результате опыта. Такая, казалось, для всех ясная мысль, что пять пальцев, собранных в кулак, имеют большую силу, чем десяток растопыренных пальцев, не всегда становится правилом поведения для человека, не имеющего боевого опыта. И только в результате опыта изживается вредное стремление к равномерному распределению сил, и офицер понимает, что желание быть всюду одинаково сильным приносит только вред. Тактическая подготовка, полевые занятия, учения помогают офицеру выработать в себе целеустремленность, сделать волю собранной.
С точки зрения целеустремленности все решения и действия офицера должны быть строго последовательными и направленными к одной цели, смелыми и ответственными. В то же время его решения должны быть осмотрительными, тщательно взвешенными, чтобы и факты второстепенного значения оставались все же в поле зрения. Так, например, совершенно естественно, что командир, имеющий своей главной задачей разгром основной группировки противника, уделяет ей большее внимание. Но было бы неправильно, если бы он не интересовался тем, что делает соседняя группировка противника. Между тем иногда бывает, что человек или совсем распыляет взимание, упуская из виду главное, или же, увлекаясь главным, совершенно не замечает второстепенных фактов. А порой второстепенные факты, если не наблюдать за развитием событий, начинают превращаться в серьезную угрозу.
Поэтому правильное распределение взимания по обстоятельствам в строгом соответствии с тем, что из них является главным и что — второстепенным, представляет собой одно из важнейших требований, предъявляемых к воле и уму офицера. Целеустремленность же и означает умение правильно распределить внимание, своевременно определить, что является главным, и во-время сосредоточить на нем свое внимание.
Чем значительнее явления, с которыми сталкивается офицер, чем острее положение, требующее быстрых решений, тем бывает труднее правильно распределить внимание, тем в то же время оно приобретает и наибольшее значение. Так, например, у одного летчика в полетах на перехват ничего не получалось. Оказалось, что в момент, когда особенно важно было следить за целью, он переводил свой взгляд на приборы. Конечно, показания приборов говорили ему при этом об очень важных фактах, от которых ему трудно было отвлечься, приборы как бы притягивали его к себе, и цель уходила от него. Когда же он изжил этот недостаток, то начал успевать в полетах на перехват.
То, что характерно для авиации, может иметь место и в бою наземных войск. И пехота сталкивается с явлениями, носящими такой решительный и быстротечный характер, как атака танков, самолетов, маневр мотопехоты противника и т. п.
Такая черта офицера, как активность, диктуется всем существом тактики Советской Армии.
Активность означает стремление к почину, чтобы навязать свою волю противнику. Она означает проявление самой широкой инициативы в применении тех средств борьбы, которые в данной обстановке окажутся наиболее эффективными. Такая активность определяет возможность воевать не числом, а умением. Из этого, однако, не следует, что в Советской Армии не учитывается такой фактор, как количественное соотношение сил. Конечно, при прочих равных условиях двое составляют большую силу, чем один. Но если конечная цель для этого одного более ясна, чем для двух его противников, то вполне возможно, что он их одолеет, потому что морально он лучше изготовлен к борьбе не на жизнь, а на смерть, потому что инициатива у него в руках. Это преимущество — предельная ясность конечной цели — всегда на стороне ведущего справедливую войну.
Об этом свидетельствует история всякой справедливой войны, в том числе и Великой Отечественной войны, давшей массу примеров, когда небольшие подразделения Советской Армии одолевали во много раз превосходящие силы противника.
Обычно инициативу, стремление навязать свою волю противнику связывают с наступлением. Действительно, полный разгром противника, уничтожение его, как организованной силы, возможны только в наступлении, в котором боевые действия носят преимущественно маневренный характер. Но и в условиях обороны и позиционной борьбы необходима инициатива, чтобы навязывать свою волю противнику, сковывая его волю. И в обороне следует проявлять свою волю, заставляя его двигаться не в том направлении, в каком бы он хотел, заставляя его тратить силы и средства для удара по пустому месту и нанося ему в свою очередь удары огнем и контратаками. В обороне шаблон так же нетерпим, как и в наступлении.
«...Самым опасным делом для нас, — писал М. В. Фрунзе, — является рутинерство, увлечение какой-нибудь определенной схемой и каким-нибудь определенным методом»
На самом деле, даже в случае, если обстановка не изменилась, не следует прибегать к способам, примененным накануне, хотя бы они и дали вчера наилучшие результаты. Обстановка только кажется неизменной, а на самом деле именно потому, что противник тот же самый (его часть не сменилась еще), он в действительности стал другим, поскольку испытал на себе примененные уже способы боя. Инициативный офицер, как бы обстановка ни казалась неизменной, всегда найдет какое-либо новое средство, новый способ борьбы, чтобы тем самым изменить обстановку, а следовательно, и соотношение сил в свою пользу.
Из всего сказанного здесь о противнике, о значении внезапности, взаимодействия, о необходимости побеждать не числом, а умением следует, что на тактических учениях должна быть создана и соответствующая воспитывающая обстановка. Если по обстановке противник слаб, условия не вызывают затруднений для маневра, для взаимодействия, то от офицера не требуются ни усилия, ни мастерство. В таком случае никакие волевые качества офицера не могут быть проявлены, тем более не могут развиваться. Чтобы развивать волю офицера, необходимо его ставить в такие условия, в которых он столкнулся бы с трудностями, преодоление коих закаляло бы ею.
Большое значение в воспитании волевых качеств офицера играют ночные тактические учения. В условиях ночного боя затруднены управление, ориентировка, взаимодействие, целеуказание, использование многих видов техники и т. п. Эти трудности офицер обязан преодолеть, чего бы это ни стоило. Вместе с тем в ночных условиях в большей мере обеспечивается внезапность, уменьшаются потери от огня противника, последнему также труднее использовать технику, ориентироваться в обстановке и т. д. и т. п. Маневр по целине, по колонным путям также затруднен в отношении связи, взаимодействия, снабжения и пр. Зато он может быть для противника более неожиданным, чем маневр, совершаемый по дорогам, которые он наблюдает и контролирует.
