— Ок. Тогда минут пятнадцать дай мне. — Женьку снесло из-за стола.
— Поля, я отпущу, но с обещанием, что ты навестишь нас следующими выходными, — а это Анна Ильинична.
— Я не смогу, простите, пожалуйста. У меня работы много, нужно закрыть квартальный отчет — июнь кончается.
— Хорошо, тогда через выходные. И без разговоров, Полечка. Серьезно, ну что так сложно приехать? Мы рады тебе. Больше скажу — счастливы, что Генек привез тебя к нам. Вон папа уже думает, как заманить тебя в наш дом на Черном море. Мы хотели поехать на месяц-другой, покупаться и позагорать. Клим вот завтра уже вылетает туда по делам, а мы составим ему компанию чуть позже. Знаешь, какой у нас домик там? Ух! Рядом церквушка, море, горы! — она повернулась к сыну. — Ты когда вылетаешь?
— Сегодня вечером, мам, — говорил, а сам смотрел на Полину.
Та, услышав об отъезде, замкнулась, но оставила на лице дежурную улыбку. Скрыла, как обычно свои чувства от других. Сама же мгновенно потеряв ощущение радости и праздника после ночного признания Клима в любви, только теперь поняла, что все очень непросто и так будет еще долго. До тех пор, пока Женька не сможет принять правды о них с Климом, и еще не понятно, примет ли…. Пожалуй, обижена была тем, что Клим не сказал, что уезжает. И мысль родилась, такая же как у Клима — его не будет рядом.
— Я готов, Поль. Едем? — Сияющий Генек появился в столовой быстрее, чем прошли те самые пятнадцать минут.
Понять можно. Торопился парень. Вы бы не торопились, если бы на горизонте маячила половина часа наедине с любимой девушкой?
— Да, едем. — Ответила рассеяно, старалась не смотреть на Клима.
Тот будто понял все ее сомнения и тоже поднялся из-за стола.
— И мне пора.
— Опять. Честно, вас всех будто ветром сдувает. Андрюш, ну чего ты молчишь? Давай хоть Клима себе оставим, а?
— Пусть едет, если нужно. — Андрей Петрович прекрасно понимал реакцию сына и теперь ждал, что будет, опасаясь взрыва и ссоры.
Все двинулись на выход. Полина зашла в свою спальню, прихватила сумочку и мысленно попрощалась с домом, понимая, что это, вероятно, ее последний визит сюда. Слезы сдержала, по обыкновению, скрыла, спрятала все свои переживания глубоко и вышла прощаться с хозяевами с улыбкой и сухими глазками.
— Спасибо большое. До свидания. — Обняла Анну Ильиничну и Андрея Петровича.
Тот, обнял покрепче, поддерживая девочку, догадываясь, пожалуй, что с ней происходит.
Клим уже стоял в дверях, разглядывая ключи от машины в своей руке. Женька обнял Полину за талию и повел к выходу. Старший пропустил парочку и пошел за ними, удивляясь, как он смог сдержаться и не вырвать Полю из рук брата, не заорать.
На парковке, пока Женька возился с машиной, Поля повернулась к Климу.
— До свидания, Кwим, — а его подкинуло, швырнуло в кошмарный омут ревности и ощущения утраты.
— Да. До скорого. Полина, я вернусь через неделю. Я не успел сказать тебе, что еду по делам в Крым. Ты будешь ждать? — шептал горячо и торопливо.
Полечка вмиг ожила, заискрилась счастливо и так же шепотом ответила.
— Буду. Обязательно буду, Кwим.
— Я найду выход, слышишь? Мне просто нужно подумать.
— Почему только тебе? Клим, ты не один. Я есть и я …я тоже… — Клим понял все и сразу, невероятно обрадовался и уже было дернулся обнять, но вспомнил, что рядом брат и нужно скрывать все вот это от него.
— Поль, ты идешь? — Женька приоткрыл дверцу машины. — Климек, поедешь за нами?
— Да. — Клим тоскливо смотрел вслед Полине.
Когда все устроились, когда машины тронулись, Клим психанул и принялся набирать сообщения Полине.
Клим:
«Мне просто интересно, о чем вы говорите?»
Полина:
«Мы молчим»
Клим:
«Почему ты согласилась ехать с Женькой?»
Полина:
«А как иначе?»
Клим, конечно же, понимал, что Поля права, но как смириться?
А Поля, сидя рядом с Женей, решилась сделать то, что нужно было сделать уже давно.
— Женечка, я хотела тебе сказать…. Ты прости меня, я не смогу быть твоей девушкой. Я… Я не могу. Пыталась, но никак. Наверно, нам не нужно больше встречаться и я обещаю, что не буду больше попадаться тебе на глаза и не появлюсь в доме твоих родителей. Прости. Ты очень хороший, ты замечательный! Это я дурочка и во всем виновата сама. Простишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женька даже не удивился. Вот оно неудачное утро, вот она цепочка неприятностей и вот это очередное «колечко» самое большое, самое страшное, от Поли. Она говорила сейчас уверенно, даже не смотря на дрожащий голос, Женька чувствовал — она приняла решение. Дураком он не был, а потому, подумав с минуту, задал вполне нормальный вопрос.
— У тебя кто-то есть? — и вопрос этот, разумеется, стал очень неудобным для Поли.
— Да.
— Кто? Я его знаю?
— Женя… Я не могу тебе сказать, кто это. Он нравится мне. Сильно. Прости. — Вот и все, что ответила.
Оба замолчали. Женька смотрел на дорогу, не замечая ни сосен, высоких и стройных, по обеим сторонам дороги, ни солнца, ни синейшего неба. Поля догадалась, что сейчас лучше ничего не говорить, не продолжать беседы, что делает больно Жене, а потому просто приоткрыла окошко машины и вдыхала чистый, свежий воздух. Ветерок играл прядями ее волос, застилал ими глаза, и она была рада спрятать за локонами слезы.
Отчего плакала? Все никак не могла понять, почему ее собственная судьба так несправедлива к ней? Вспомнила детство, маму, ранний уход бабушки…. Сложила все вместе, прибавила скорую, странную свою влюбленность в Клима и обстоятельства, что повернулись так, как никто не ожидал. Да и Женька получился во всей этой истории незаслуженно обиженным, и Полечке было стыдно перед ним. И самое ужасное, ставшее последней каплей то, что она никогда не увидит больше Анны Ильиничны, Андрея Петровича и не будет в их доме желанной гостьей.
Полина верила Климу, когда он говорил ей, что найдет решение, но понимала, что это будет непросто, а если честно, то все представлялось ей невозможным. Только одно сейчас придавало сил — любовь Клима.
— Ты плачешь? — Женька заметил ее слезы.
— Нет, что ты. Просто ветер в глаза.
— Ты плачешь. Ты все время так делаешь, Поль! Почему ты никогда и ничего мне не рассказывала? Считала меня идиотом не способным ничего понять?! Что? Что ты опять смотришь и молчишь? Скажи хоть что-нибудь! Обругай меня, пошли на хрен! Только не молчи! Я половину года пытался достучаться до тебя и что?! Улыбка, сплошная натянутая улыбка. Поль, за что?! — просто не выдержал…
И Поля тоже…
— Пытался достучаться? Жень, что ты обо мне знаешь?! Ты пытался сделать меня своей, не так?! Ты хотя бы раз спросил, чем я живу? Как я живу?! Что меня волнует?! Что я люблю?! Да если бы и сказала, то только бы насмешила тебя! Все мои проблемы — смешные. Все мои страхи — никому не интересны! Все, что меня волнует — вызывает только ехидные насмешки! Да, я простая, но это не значит, что я не человек!! Поэтому, предпочитаю улыбаться и молчать, чтобы не получить очередной плевок в душу. Ясно тебе?!!
— Ты ничего не рассказывала!!
— А ты спрашивал?!!
Вот и поговорили…. Женька вцепился в руль, злился, но уже понимал, что она права и почти во всем. Чёрт! Он ведь даже не знал, что она живет одна. Все, что волновало его, было только его собственным желанием обладать вот этой очаровательной девушкой, заставить ее любить и улыбаться только ему одному.
— Женя, прости. Я не то хотела сказать. Ты совсем не виноват и ты прав, это я замкнутая. Прости, пожалуйста. — Она уже сожалела о своих словах, понимая, что ему теперь тяжело, больно и то, что она прокричала ему, совсем не то, что нужно сейчас парню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он промолчал в ответ, прибавил скорости и уже минут через двадцать они были в Москве. Предполуденный город окутан был зноем летнего дня. Тротуары полны прохожих в легкой яркой одежде. Окна домов блестели отраженными солнечными лучами, и небо уже не было таким синим, как за городом.
Женька притормозил у лавки Полины, вышел из машины и помог выйти девушке.
