Люди используют огнестрельное оружие. Для того чтобы усовершенствовать это оружие, они разработали науку баллистику. Но именно потому, что люди стремятся поохотиться или поубивать друг друга, они, разумеется, разработали правильную баллистику. Просто идеологическая баллистика не будет иметь никакого прока.
Для марксистов мнение, что ученые работают только ради знания, является всего лишь самонадеянной претензией ученых. Так, марксисты заявляют, что к открытию электромагнитных волн Максвелла толкала острая потребность экономики в беспроволочном телеграфе[Cf. Hogben L. Science for the Citizen. New York, 1938. P. 726728.]. Для проблемы идеологии не имеет значения, правда это или нет. Вопрос стоит так: что заставило Максвелла сформулировать правильную теорию то, что для развития промышленности в XIX в. телеграфирование без проводов было философским камнем и эликсиром молодости[Ibid. P. 726.], или идеологическая надстройка эгоистичных классовых интересов буржуазии? Нет сомнений в том, что бактериологические исследования стимулируются не только стремлением победить инфекционные болезни, но и желанием производителей вина и сыра усовершенствовать свои технологии. Однако полученный результат определенно не идеологический в марксистском смысле.
Маркс изобрел свою доктрину идеологии, желая подорвать престиж экономической науки. Он осознавал свое бессилие дать ответ на возражения экономистов относительно осуществимости социалистических проектов. В действительности он в такой степени был пленен английской классической политэкономией, что был твердо уверен в ее неуязвимости. Он или никогда не знал о сомнениях, которые классическая теория ценности вызывала у здравомыслящих ученых, или, если что-то и слышал, не придавал этому значения. Его собственные экономические идеи суть не более чем искаженная версия рикардианства. Когда Джевонс и Менгер провозгласили новую эру экономической мысли, карьера Маркса как автора экономических работ уже подошла к концу; первый том Капитала был опубликован за несколько лет до этого. Единственная реакция Маркса на предельную теорию ценности заключалась в том, что он отложил публикацию следующих томов своего основного труда. Они появились только после его смерти.
Разрабатывая свою доктрину идеологии, Маркс целился исключительно в экономическую науку и социальную философию утилитаризма. Его единственным намерением было разрушить репутацию экономических учений, которые он не смог опровергнуть средствами логики и умозаключений. Он придал своей теории форму всеобщего закона, действительного для всей исторической эпохи общественных классов, потому что утверждение, которое приложимо лишь к единичному историческому факту, не может рассматриваться в качестве закона. По тем же причинам он не ограничил сферу ее действительности только рамками экономической мысли, но включил сюда все отрасли знания.
По мнению Маркса, буржуазная экономическая наука служит буржуазии двояким образом. Сначала она помогала в борьбе против феодализма и королевского деспотизма, а затем в борьбе против восходящего класса пролетариев. Она обеспечивает рациональное и моральное оправдание капиталистической эксплуатации. Если использовать понятие, появившееся после смерти Маркса, она представляла собой рационалистическое объяснение потребностей капиталистов[Хотя термин рационалистическое объяснение является новым, то, что он обозначает, было известно задолго до этого. См., например, утверждение Бенджамина Франклина: Вот как удобно быть существом разумным: разум всегда подскажет оправдание для любого поступка, который нам захочется совершить (Франклин Б. Автобиография//Брэдфорд У. История поселения в Плимуте и др. М., 1987. С. 356).]. Капиталисты, подсознательно стыдящиеся жадности, направляющей их поведение, и, желая избежать общественного осуждения, поощряли своих приспешников-экономистов провозглашать теории, которые могли бы реабилитировать их в глазах общественного мнения.
В настоящее время обращение к понятию рационалистического объяснения обеспечивает психологическое описание стимулов, побудивших человека или группу людей сформулировать теорему или целую теорию, но ничего не утверждает по поводу действительности или недействительности выдвинутой теории. Если доказано, что данная теория несостоятельна, понятие рационалистического объяснения будет психологическим объяснением причин, которые заставили авторов ошибаться. Но если мы не в состоянии обнаружить какую-либо ошибку в выдвинутой теории, то никакое обращение к концепции рационалистического объяснения не сможет опровергнуть ее обоснованность. Даже если бы экономисты и в самом деле неосознанно стремились исключительно к оправданию несправедливых притязаний капиталистов, то и в этом случае их теории могли бы быть абсолютно верными. Ложную теорию можно разоблачить только путем опровержения ее методом дискурсивного рассуждения и заменой лучшей теорией. Изучая теорему Пифагора или теорию сравнительных издержек, мы не интересуемся психологическими факторами, побудившими Пифагора и Рикардо создать эти теоремы, хотя эти подробности могут быть важны для историков и биографов. Для науки уместен единственный вопрос: могут ли эти теории выдержать испытание рациональной экспертизой? Социальное или расовое происхождение их авторов не суть важно.
Действительно, люди, преследуя свои эгоистические интересы, стараются применять теории, получившие более или менее всеобщее признание в общественном мнении. Более того, они стремятся изобретать и пропагандировать теории, которые могут быть использованы для служения их собственным интересам. Но это не объясняет, почему подобные доктрины, преследующие интересы меньшинства и противоречащие интересам всех остальных, одобряются общественным мнением. Независимо от того, являются ли такие идеологические доктрины продуктом ложного самосознания, заставляющего человека невольно мыслить в русле интересов своего класса, или они продукт намеренного искажения истины, они должны столкнуться с идеологиями других классов и постараться занять их место. Так возникает борьба антагонистических идеологий. Маркс объясняет победу или поражение в таких конфликтах результатом вмешательства исторического провидения. Дух, мистический перводвигатель, действует в соответствии с определенным планом. Он ведет человечество через различные предварительные этапы к конечному социалистическому блаженству. Каждый этап соответствует определенному технологическому базису; все остальные характеристики необходимая идеологическая надстройка этого технологического базиса. Дух заставляет человека порождать технологические идеи, соответствующие базису своего времени, и реализовывать их. Все остальное есть результат технологического базиса. Ручная мельница создала феодализм; паровая мельница создала капитализм[Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница общество с промышленным капиталистом (Маркс К. Нищета философии//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133).].
В этих переменах воля и разум человека играют лишь подчиненную роль. Неумолимый закон исторического развития принуждает людей независимо от их желания мыслить и действовать в соответствии с моделями, согласующимися с материальным базисом своей эпохи. Люди обманываются, считая, что вольны выбирать между разными идеями и между тем, что они называют истиной и заблуждением. Сами они не мыслят; в их мыслях обнаруживает себя историческое провидение.
Это чисто мистическая доктрина. Единственным аргументом в ее поддержку является обращение к диалектике Гегеля. Капиталистическая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности. Она порождает с неумолимостью закона природы свое собственное отрицание, а именно общественную собственность на средства производства[Маркс К. Капитал. Т. 1//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 773.]. Однако мистическая доктрина, основанная на интуиции, не утрачивает свой мистицизм путем ссылок на другую, не менее мистическую доктрину. Этот паллиатив никоим образом не дает ответа на вопрос, почему мыслитель должен обязательно разрабатывать идеологию в соответствии с интересами своего класса. Для поддержания дискуссии мы можем принять, что мысли человека должны приводить к теориям, соответствующим его интересам. Но всегда ли интересы человека необходимо идентичны интересам всего его класса в целом? Маркс сам вынужден был признавать, что организация пролетариев в класс, а следовательно, в политическую партию регулярно расстраивается конкуренцией между самими рабочими[Манифест коммунистической партии//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 433.]. Неопровержимым фактом является существование непримиримого конфликта интересов между рабочими, работающими по профсоюзным ставкам заработной платы, и теми, которые остаются безработными, из-за того, что принудительные профсоюзные ставки заработной платы не позволяют рынку труда найти цену, уравновешивающую спрос и предложение на рынке труда. Точно так же интересы рабочих сравнительно перенаселенных стран антагонистичны интересам рабочих сравнительно малонаселенных стран в том, что касается миграционных барьеров. Утверждение о том, что интересы всех пролетариев одинаково требуют замены капитализма социализмом, является произвольным постулатом Маркса и других социалистов. Оно не может быть доказано простым утверждением, что социалистическая идея есть эманация пролетарской мысли и поэтому определенно выгодна интересам пролетариата как такового.
