Стас перегнал машину к вокзалу, с удовольствием выкурил сигарету на свежем воздухе – действительно свежем, – купил в ларьке «Синема-Дайджест» и, забравшись в машину, но оставив дверь открытой, неторопливо его пролистал. Кинематограф новинками не баловал. В «Эйзенштейне» и «Рифенштале» крутили «Похитителей тел», в «Большом открытом» – «Мальтийского сокола». Стас попытался вспомнить, когда последний раз был в кино. Работа отнимала много времени, а когда оно все-таки появлялось, мысли сходить в кино как-то не возникало. Иногда пути вели в «Долину» или в какое-нибудь другое питейное заведение. Но чаще всего Стас шел домой. Вообще с тех пор, как у него появилась своя собственная квартира, он стал серьезным домоседом и не испытывал по этому поводу никаких негативных чувств. Всю войну он мечтал о том, что будет жить в собственном доме, спать в собственной квартире, будет разгуливать в трусах по комнатам и выглядывать в собственные окна. И пусть он представлял себе дом иначе, тогда слишком многое виделось иначе. Ценности меняются, и со временем понимаешь, что для спокойствия тебе, в общем, не так уж много надо. Комната, кухня, первая утренняя сигарета… Немного свежего воздуха, возможность планировать на завтра, небо, не перечеркнутое косыми столбами дыма. И да, конечно, все оказалось иначе, совсем не так, как мечталось там, между низким, пропитавшимся гарью небосводом и холодной, порою ледяной землей. Реальность оказалась смешнее и страшнее. В ней люди пользовались общими санитарными помещениями, и в ней склонялись над могилами детей согбенные старцы. Врагом государства номер один был радиодиджей, а оставшееся человечество разделили по каким-то смутным критериям на три явные группы. Что уж говорить о неявных, существовавших и до войны, и во время, и всегда они будут существовать, пока коптит небо людское племя. Но все равно в этом мире, в этой правде можно и нужно было жить, и здесь у него был хоть какой-то выбор. А в том продымленном мире жить было нельзя и не нужно, но у него никто не спрашивал и уж точно не собирался давать выбор. Нет, совсем немного надо человеку. И иногда чем меньше у человека всего, тем ему лучше.
В памяти Стаса хранился длинный список тех, кто не получил этого покоя и этого завтрашнего дня. И пусть многотонные двери в личные архивы плотно закрыты и заперты на все замки, список этот был, и никуда от него не спрячешься. Временами от тех дверей доносились запахи мокрой земли, морозного утра, пропитанного пороховой гарью, проливных дождей, от которых негде было укрыться. Еще реже кто-то пытался говорить со Стасом из-за дверей, но ему не хватало смелости вслушаться и разобрать слова. В конце концов, он получил право на то, чтоб жить дальше относительно нормальной человеческой жизнью вместе со всеми ее человеческими слабостями.
«…к чему это я… Ах да, вспомнил. Метеорологи продолжают гнуть свое, а погода свое. Как сказал мне хмурый спец по новостям, буквально минуту назад, когда он выбегал за хот-догами и пивом, с неба отчетливо донесся раскат грома. Метеорологи, значит, тактикой, а погода им – стратегией. И кто кого переупрямит, неизвестно. Чует мое сердце, грядет день великий, и мы еще увидим летающую тарелку в стразах и с постером Бетти Пейдж[7] на киле. Логично же? Где еще быть постеру Бетти Пейдж, ежели не на киле?
Тем временем, напоминаю, в Олимпийской деревне продолжаются приготовления к предстоящему уже на днях чемпионату человечества по крашболу; в парламенте проходит седьмое по счету слушание поправок к новой налоговой политике; Главное управление юстиции безрезультатно пытается найти серийного убийцу со снайперской винтовкой; на Периферии объявлено осадное положение в связи с очередным прорывом Стены регулярной армией вурдалаков; а в клубе «Бродвейские ночи» стартует ежегодный турнир по танцам в стиле «свинг». Все новости одной строкой только на рэйдио «Хоспис»! Да-да, пока вы, неудачники, отсиживаете зады в конторах и протираете обувь на производствах, ваш покорный слуга диджей Халли продолжает упорно трудиться на полях борьбы со скукой и нечеловечески расчетливой человеческой цивилизацией.
Но, прежде чем мы перейдем к подробному рассмотрению вышеперечисленных событий, позвольте развеять ваши серые будни композицией задорных рокабиллов из «Jailbreakers» с почти таким же названием – «Jailbreakers Blues». Пристегните ремни, ротозеи! Мы стартуем!»
Алиса Картрайт появилась ровно через тридцать минут. По всей видимости, в детстве ей никто не рассказывал о том, что пунктуальность вредит коже лица и вообще не характерна для слабого пола. Так что Стас, завидев девушку издалека, закрыл журнал и, перегнувшись через сиденье, открыл пассажирскую дверь.
– Не ожидал такой точности, – признался Стас.
– С работы я всегда стараюсь уходить вовремя, – улыбнулась Алиса Картрайт, и эта улыбка понравилась Стасу. – Ну… адрес вы наверняка знаете?
– Наверняка. Пристегните ремень, пожалуйста.
Движение было относительно свободным, и, миновав слегка переполненную Вагнерштрассе, они подъехали к небоскребу на Сильверстоун через двадцать с небольшим минут. За время поездки не было сказано ни слова, но молчание не было в тягость, тем более старина Халли по привычке не утруждал себя паузами в разглагольствовании и качественной музыке. Лишь на подъезде к дому Алиса сказала:
– Есть в вашем визите и свои плюсы – не пришлось толкаться в общественном транспорте.
– Вы, судя по всему, не особенно огорчены смертью приемного отца, – заметил Стас, высматривая место для парковки. Обочина была плотно заставлена малолитражками, среди которых «Студебеккер» Бекчетова выглядел мастодонтом.
– У нас были не лучшие отношения, но, поверьте, зла я ему не желала. К тому же во время убийства…
– Да, я знаю, у вас есть алиби, и я спрашивал не потому, что подозреваю лично вас. Просто ваша реакция несколько не вписывается в мои представления о том, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека…
– Я уже говорила, мы никогда не были близки. Стив недолюбливал меня с самого начала. Не знаю почему. А после смерти Бетти, когда он узнал о том, что половина денег и квартира по завещанию отходят мне… Я многое услышала: и что я расчетливая аферистка, сыгравшая на наивности немолодой женщины и заставившая ее удочерить себя, и то, что я сама довела мать до смерти, чтоб получить ее деньги. Ну и по мелочи – типа девки легкого поведения, которая неизвестно чем занимается там на своих пароходах… А тот факт, что завещание было составлено до удочерения, роли вроде бы и не играл.
– Но он продолжал жить с вами в этой квартире?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
