Алиса Картрайт появилась ровно через тридцать минут. По всей видимости, в детстве ей никто не рассказывал о том, что пунктуальность вредит коже лица и вообще не характерна для слабого пола. Так что Стас, завидев девушку издалека, закрыл журнал и, перегнувшись через сиденье, открыл пассажирскую дверь.
– Не ожидал такой точности, – признался Стас.
– С работы я всегда стараюсь уходить вовремя, – улыбнулась Алиса Картрайт, и эта улыбка понравилась Стасу. – Ну… адрес вы наверняка знаете?
– Наверняка. Пристегните ремень, пожалуйста.
Движение было относительно свободным, и, миновав слегка переполненную Вагнерштрассе, они подъехали к небоскребу на Сильверстоун через двадцать с небольшим минут. За время поездки не было сказано ни слова, но молчание не было в тягость, тем более старина Халли по привычке не утруждал себя паузами в разглагольствовании и качественной музыке. Лишь на подъезде к дому Алиса сказала:
– Есть в вашем визите и свои плюсы – не пришлось толкаться в общественном транспорте.
– Вы, судя по всему, не особенно огорчены смертью приемного отца, – заметил Стас, высматривая место для парковки. Обочина была плотно заставлена малолитражками, среди которых «Студебеккер» Бекчетова выглядел мастодонтом.
– У нас были не лучшие отношения, но, поверьте, зла я ему не желала. К тому же во время убийства…
– Да, я знаю, у вас есть алиби, и я спрашивал не потому, что подозреваю лично вас. Просто ваша реакция несколько не вписывается в мои представления о том, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека…
– Я уже говорила, мы никогда не были близки. Стив недолюбливал меня с самого начала. Не знаю почему. А после смерти Бетти, когда он узнал о том, что половина денег и квартира по завещанию отходят мне… Я многое услышала: и что я расчетливая аферистка, сыгравшая на наивности немолодой женщины и заставившая ее удочерить себя, и то, что я сама довела мать до смерти, чтоб получить ее деньги. Ну и по мелочи – типа девки легкого поведения, которая неизвестно чем занимается там на своих пароходах… А тот факт, что завещание было составлено до удочерения, роли вроде бы и не играл.
– Но он продолжал жить с вами в этой квартире?
– Когда меня не было дома, да, а в остальное время он отсиживался в своей лаборатории.
Стас наконец нашел место, где мог припарковать «Студебеккер». Они вышли из машины и неторопливо зашагали в обратном направлении к подъезду Алисы Картрайт.
– А что за лаборатория? – спросил Стас.
– Ну, Стив Картрайт мнил себя изобретателем. Он и правда был когда-то ученым, работал в каком-то институте. Точно не знаю в каком. Но потом его оттуда уволили. Лет, наверное, пять назад… Он сошелся с такими же умниками-неудачниками, у них было что-то вроде закрытого клуба. Я, правда, не припомню, чтоб видела хоть одно его изобретение, хотя за какой-то патент он получал деньги время от времени. Не очень большие. В подробности он меня просто не посвящал.
– И где эта лаборатория находится?
– Где-то в промышленной зоне. Адреса я не знаю. На полке Стива в прихожей валяется целая связка ключей, возможно, один из них от лаборатории.
– Но адреса не знаете?
– Нет.
– А что за друзья? Из службы канализации?
– Понятия не имею, – пожала плечами Алиса, – я их никогда не видела, и к нам они не приходили, по крайней мере при мне.
Они вошли в гулкий подъезд. Как и в доме Стаса, лестничная часть здесь была заужена с целью увеличения жилой площади. Приходилось идти друг за другом, и, глядя на стройные и сильные ноги Алисы Картрайт, подчеркнутые черной стрелкой чулок, Стас впервые не счел это минусом. Какого дьявола такие девчонки встречаются, только когда я при исполнении служебных обязанностей, подумалось ему. А затем о том, что вне служебных обязанностей он бывает разве что в «Долине», где нормальные дамы считали зазорным появляться, а те, что появлялись, стоили меньше двух бутылок «Лошади», даже если выглядели на все три. И уж тем более по своей воле Стаса никогда бы не занесло на тот же «Черкес». Так что…
Лифтовый провал был перестроен по тем же причинам, а оснащение городских зданий внешними лифтовыми шахтами, набирающее обороты (в доме Стаса уже полгода как поставили), сюда еще не добралось. Узкий колодец подъезда множил звуки, превращая каждый шаг в тысячекратно повторенную дробь. Кирпичная кладка стен с кое-как зачищенными слоями цемента то и дело норовила оставить свой след на одежде.
По всей видимости, Бетти Картрайт была далеко не бедной женщиной, раз смогла позволить себе выкупить ваучерное право на двухкомнатную квартиру. Аукцион этот проводился больше десяти лет тому назад, сразу после введения в норму тестирования на право проживания.
Дверь была тяжелая, со стальным листом по внешней части, такую ногой не вышибешь. На ее внутренней стороне висел календарь-афиша с улыбающейся Одри Хепберн времен «Римских каникул». Прихожая была узкая, но она была (у Стаса дверь открывалась прямо на кухню). По обеим стенам тянулись самодельные вешалки: длинные, обработанные морилкой доски, к которым были привинчены шахматные фигуры, выполнявшие роль крючков для одежды.
– Проходите, осматривайтесь, – сказала Алиса, кивнув на дверь комнаты, – я что-нибудь соображу на скорую руку. Вам кофе, чай? Может, пиво? В холодильнике осталось.
– Просто кофе, – покачал головой Стас.
На самом деле назвать квартиру Бетти Картрайт двухкомнатной можно было только с очень большой натяжкой. Центральная комната, она же, видимо, гостиная, была и правда велика, – пожалуй, в ней легко бы уместилось две комнаты Стаса. А вот вторая комнатка напоминала скорее чулан. В ней с трудом умещались односпальная кровать и торшер. Да на стене висела полка с книгами и черно-белой фотографией какой-то женщины, скорее всего самой Бетти, в простой деревянной рамке. К тому же в комнатушке не было окон. Судя по тому, что стену над кроватью украшали плакаты и календари разного калибра с актрисами и актерами, певцами и прочими публичными людьми, чулан этот был личной территорией Алисы. О том же говорили книги (если верить Алисе, то на полке убитого Стива Картрайта должна была стоять какая-нибудь техническая ерунда). Тут же была в основном художественная литература, да еще что-то про кинематограф под названием «Второе пришествие Голливуда».
Стас вернулся в комнату. По всей видимости, именно здесь и стоило искать зацепки по делу. Если отношения между Алисой и приемным отцом были такими, какими она их описала, то вряд ли Стив часто бывал в ее комнате и вряд ли хранил там что-то серьезное.
В квартире было жарко, и Стас не знал, можно ли ему открыть окно. На одном из занятий перед получением значка детектива прозвучала фраза о том, что по приходе в квартиру детектива из Управления хозяин должен перестать чувствовать себя собственно хозяином, он должен почувствовать себя незваным гостем в своем собственном доме. Вроде как психологизм такого поведения и определяет профессиональное умение владеть ситуацией. И в принципе Стас был согласен с тем, что чаще всего именно так и следовало поступать. И ему уже приходилось ставить хозяев в положение второстепенных персонажей на их собственной территории. Но с Алисой такая тактика казалась неправильной. Во-первых, потому что, таким образом расположив к себе приемную дочь убитого, детектив Бекчетов мог получить дополнительную информацию о жертве. А во-вторых, никто не предупреждал Стаса на тех занятиях, что хозяин квартиры может оказаться такой красавицей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
