– А ты, ты-то согласилась, я надеюсь?
– Представь себе – да! Подумала, ну кто еще польстится на меня с такой-то рожей!
– Валя хороший, ты знаешь, вы будете отличной парой. Думаю даже, что вас с ним тогда судьба свела.
А мысль моя, забывшись, копнула глубже события той ночи и выдала мне, как светящуюся в ночи яркую надпись на витрине: пока твоя лучшая подруга делала ребенка, ты убивала своего мужа.
Я улыбнулась своим мыслям и счастливому виду Кати.
– И что теперь будет? – зачем-то спросила я. Понятно же, что этот вопрос я задала себе. Как хотелось мне поговорить с Катей о моих делах и страданиях, подозрениях и страхах. Но время было не подходящее. Катя, поглощая солености, мечтала о ребенке, представляла себе свое будущее с Валей Трушиным.
– Ты хотела со мной поговорить? Что-нибудь случилось? – К счастью, она сама обозначила тему разговора.
– Да, тело Голта было переломано, его сбросили откуда-то сверху. – Я принялась рассказывать ей о своих встречах с Мишиным, со свидетелями, делилась впечатлениями.
– Не уверена, что убийцу найдут, – покачала она головой, и в ее голосе я услышала искреннее сочувствие и отчаяние. – Но искать надо. Убийца явно не дружит с головой. И вполне вероятно – это женщина.
Мне позвонили. Светлана Петровна. Интересно.
– Слушаю вас, Светлана Петровна.
– Вы, Наталия Андреевна, просили сообщать вам, если мне что-то станет известно или же если я замечу что-то странное. Так вот, в магазине женщины говорили, что какая-то необыкновенная роза появилась у Нади Перовой. Ее соседка, Мира Штейн, зашла к ней за сахаром, ей не хватило на варенье из клубники, смотрит, а прямо под окном Перовой роза засыхает. Она бы, может, и не обратила внимания, да только роза-то необыкновенная, махровая, полная лепестков, у Перовой не было такой. Да и купить она ее тоже не могла – она стоит чуть ли не полторы тысячи рублей, ей муж не разрешит.
– Какого цвета? – спросила я, пока еще не особо-то понимая, что в этой истории может быть полезного для меня лично. Конечно, любая женщина могла бы зайти ко мне в сад и выкопать розу, ворота-то были распахнуты. Но вряд ли этот человек убил Сережу.
– Нежно-розового.
– И?
– Перова вроде бы сказала, что ей сестра из Самары привезла. Но все это глупости, одна женщина, которая хорошо знает семью Перовых, сказала, что сестра Надежды – алкоголичка, и если бы и привезла, то бутылку, но правдоподобнее всего, если бы она приехала – денег в долг у Димы, Надиного мужа, попросить. Вроде бы мелочь, да? Подумаешь, роза. Но я сразу заподозрила неладное. Словом, я отправилась к Перовой, но не для того, чтобы на розу посмотреть, а попросить ее помочь мне с уборкой дома, мол, хозяева приезжают, работы много, мне не управиться. Надю иногда приглашают в богатые дома прибраться, все знают, что она очень хорошо разбирает серванты, горки, что идеально моет и расставляет сервизы, хрусталь… Ну, я пришла к ней, слово за слово, мы поговорили, и я незаметно так подошла к тому месту, где должна быть, по словам Миры, роза. Наталия Андреевна – это ваша роза. «Девид Остин», розовая. Я бы даже сказала, наша роза. У меня прямо сердце оборвалось, когда я увидела, что она посадила ее, даже не сорвав цветов. Она же ничего не понимает. Думаю, ей просто было жалко обрывать цвет.
– Светлана Петровна, розу мог выкопать кто угодно, – начала я, но моя садовница меня мягко перебила.
– И тут я слышу шум. Вижу, идет по двору, надев на плечи ремни новенькой бензиновой газонокосилки, Виктор. Собственной персоной.
– И что?
– Так газонокосилка, вернее, триммер фирмы «Штиль»! Мы ее называем еще «штилька», это очень дорогая вещь, самая скромная стоит около двадцати пяти тысяч рублей! Откуда у Перовых такие деньги? Он, Виктор, работает на одного местного фермера, Полушкина, получает гроши, фермер этот в прошлом году чуть ли не обанкротился, столько кредитов понабрал… Надя дома хозяйством занимается, у нее две коровы, поросята, кур бройлерных выращивает на продажу… Они трудно живут… А тут вдруг – «штилька»! На мой взгляд – это странно.
На второй линии появился Мишин. Я тяжело вздохнула. Он потребовал у меня ключи от гаража, сказал, что ему просто необходимо обследовать мою «больную» машину. Что это все значило? Неужели он подозревает меня? Что ж, они профессионалы. Могли и нарыть чего о нас с Юрой. К тому же в его распоряжении оставались фотографии, на которых я была с Юрой, а не с мужем. Конечно, фото крайне неудачные для лиц заинтересованных, которые и занимались слежкой, чтобы уличить меня в измене. Это был как раз такой случай, когда в дело включился душка-непрофессионал, дилетант, и сфотографировал лишь спину моего любовника, чем, по сути, спас меня.
Юра… А может, это не я, а он убил Сережу?
Я назначила Мишину встречу возле моего дома через час и продолжила свой разговор со Светланой Петровной. Поначалу ее рассказ о моей украденной английской розе не заинтересовал меня, однако после того, как она рассказала о покупке Перовыми дорогой газонокосилки, мне показалось это интересным.
Мы договорились с ней встретиться в десять утра следующего дня в Лобанове.
Катя следила за мной во время разговора.
– Что им всем нужно от тебя? – спросила она, выуживая из банки огурчик и аппетитно хрустя им.
– У Светланы Петровны на самом деле есть мозги, она подозревает, что один из местных жителей может быть причастен к ограблению дома…
Я рассказала ей историю приобретения Перовыми газонокосилки.
– На мой взгляд, это тоже интересно. Может, он продал украденное с твоей дачи и купил эту чертову газонокосилку. Знаешь, вот всегда, когда бедный человек вдруг обогащается, – жди подвоха, обмана, мошенничества. А Мишину чего понадобилось? Заинтересовался твоей машиной?
– Да, той… – Я чуть было не ляпнула «которой пользуется твой Юра». Вот так люди и выдают себя! – Той, что я никак не отремонтирую. Там нужно диагностику сделать и все такое.
Я, чтобы переменить тему, запустила пальцы в банку и достала ароматный соленый огурчик. Откусила и восхитилась его вкусом.
– Катя, только ты умеешь так солить огурцы!
– Ты не представляешь, сколько там вишневых и смородиновых листьев!
– Как же – знаю, ты же мою смородину обрывала. И вишню тоже.
Вот и переменили тему. Однако надо знать Катю.
– Что, тоже на огурчики потянуло? – Она посмотрела мне в глаза, словно могла прочесть в них зашифрованный текст моих мыслей.
– Ты о чем? – похолодела я. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы Катя узнала о моих отношениях с ее племянником сейчас, когда и так все запутано и страшно, когда я сама себя подозреваю в убийстве мужа.
– Не о чем, а о ком. Вадим Сажин – ты же ночевала с ним, как я понимаю, в одной постели. Там, у Машки на даче!
Да, я давно ждала этого вопроса: было – не было?
Конечно, было! Вадик был нежен, говорил о любви, и вообще ночь была прекрасна. Единственно, что омрачало, – это чувство, что я изменяю Юре. Но, с другой стороны, Юра никогда не мог бы стать моим мужем (в отличие от Вадима, за которого я наверняка выйду замуж), поскольку он совсем еще молод и ему нужны дети. Да и вообще, его любовь ко мне – явление временное… Так я думала время от времени. Хотя на самом деле мне, конечно, очень хотелось просыпаться с ним каждое утро.
Измена. Что такое измена? Вот я, к примеру, не считала, что изменяю Сереже. Просто в последние годы мы жили как бы параллельными жизнями и практически не пересекались. Разве что недавно пересеклись в прихожей, буквально за несколько часов до его смерти. Все измерения, окружавшие нас, содрогнулись, как вся мебель в прихожей, где мой муж меня поимел, как козу. Или как овцу. Не важно. Где совершил предоплату за обещанный ему кабриолет. И эти самые измерения изменили направление одной из наших с Сережей параллельных жизненных линий, заставив их пересечься. Какая гадость!
Да если разобраться, это я с Сережей изменяла влюбленному в меня Юрочке. И вообще, любовь моя к Сереже – это чувства совершенно из другой плоскости, это другое. Мне кажется, думая об этом, я, забывшись, даже руками замахала!
– Чего руками-то машешь? Было?
– Ну и что? Считаешь, что я не должна была?
– Ната, ты отлично знаешь мое мнение о Вадиме Сажине. Это мужчина, который мог бы стать тебе отличным мужем! Он – замечательный, любит тебя. Не бедный, что немаловажно, у него есть изобретения, разные там гранты и все такое, у него просто золотые мозги, но разве дело в деньгах? Твоих денег хватит вам на несколько жизней. Или ты думаешь, что он будет комплексовать, что ты богата?
– Не знаю, мы с ним не говорим на такие темы. Но его мозги, ты правильно сказала, дорогого стоят.
«Может, когда-нибудь мы уедем далеко-далеко». – Мысль моя помчалась, полетела в Германию, где, я знала, Вадима давно ждали, где обещали горы золотые (большие деньги, дом, возможность работать в собственной лаборатории плюс лекции в университете).
