в мире появилась глициния.
Я подошла и опустилась на траву. Но оказавшись рядом поняла, что приземлилась слишком близко к принцу и быстро подобрала колени, обхватив их руками.
— Не слышала… — промямлила я.
— Ну тогда слушай. Когда-то жила девушка с иссиня-черными волосами. При свете луны они окрашивались в пурпурный и переливались, как самый чистый камень аметист. Она была так прекрасна, что богини завидовали ее неземной красоте. Не смогли они стерпеть, что среди людей есть та, кто может сравниться с их ликами, та на которую с небес смотрят боги, и послали дракона убить ее. Но дракон сам влюбился в девушку и обманул небожителей. Девушка сбежала, а дракон был наказан. Он стал покрываться древесной корой, лапы и хвост ушли корнями в землю, а когда от боли он изверг языки пламени, они превратились в цветущие, фиолетовые гроздья. Так и дракон стал глицинией, под которой можно скрыться от богов и демонов.
— Печальная легенда. Ну-у-у… Тогда что получается, боги не лучше демонов.
— Богам, как и людям не чужды человеческие чувства. Любовь, ненависть, ревность, зависть… — принц посмотрел на меня и ехидно улыбнулся. — Что, поверила в легенду? Прячешься под глицинией от взора богов и ропщешь на них? Они, между прочим, мои далекие предки…
Я отвернулась. Тогда и демонам тоже не чужды эмоции. Ведь верховные демоны тоже были богами. Хм!
— Что, хм?
— Тогда и демоны ваши предки получается… — ляпнула я и прикусила язык.
— А ты права…
— Права?
— Ну да… Добро и зло, они изменчивы и непостоянны. Бог может стать демоном, а добрый человек — злодеем.
— Тот другой, демон… Который поцарапал меня. Его друг сказал, что он был богом, но его изгнали и сделали демоном.
— Напомни, как его звали? Кагэцуя?
— Да, Кагэцуя.
Принц встал и отряхнулся. Он вел себя как обычный человек и только дорогие одежды выдавали его статус. Тамахомэ взглянул на солнце, которое поднималось все выше. Сделав медленный вдох, а затем протяжный выдох, он сказал с сожалением:
— Мне пора идти. Я должен навестить отца и императрицу. Касуми, тебе не следует выходить за пределы дворца. Почему, я объясню позже, хорошо?
— Хорошо. Я еще немного побуду тут/ Иоси наверно еще спит, а я не хочу его будить.
Отлично! Он уйдет, а я помою ноги в чистой водице. Выглядят они, как у босоногого бродяги, жуть.
Я встала, разгладила складки на платье и поклонилась. Но как только Тамахомэ развернулся и пошагал прочь, я опять вцепилась в подол и подняла его повыше, чтобы не намочить.
Ме-е-едленно я вытянула ногу и дотронулась большим пальцем до водной глади.
Б-р-р-р, холодная!
Но делать нечего. Ступая по скользким камням, я аккуратно зашла в воду. Вокруг плавали карпы, пытаясь попробовать меня на вкус. Я вспомнила, как мы с Тору ловили рыбу. Точнее он ловил — ловко вытаскивал ее из воды и швырял на берег, где ее хватала уже я.
Интересно, смогу ли я так? Карпов тут видимо-невидимо. Если не попробую, то не прощу себе этого никогда!
Расставив ноги пошире, как это делал Тору, я закатила рукава, платье заткнула за пояс и принялась нацеливаться. Тору бы не поверил, но я с первого раза схватила упитанного карпа за жабры. И тут…
— Что ты делаешь?!
Сердце остановилось, а потом меня шлепнули скользким хвостом прямо по носу. Я потеряла равновесие и затанцевала на скользких камнях. Нет-нет-нет…
Шлеп! — и я погрузилась с головой. Достоинство уплыло вместе с карпами.
Еще долго я сидела в ледяной воде и фыркала, боясь открыть глаза. От стыда я могла вскипятить море.
Ох, если принц проложит смеяться, я точно начну пыхтеть как кипящий чайник.
— Тебе помочь?
Я убрала мокрые волосы с лица. Тамахомэ, тщетно пытаясь сдержать улыбку, наклонился ко мне. Я взяла его за руку, и он потянул меня к себ…
ШЛЕП! — и мы с принцем съехали в воду.
Глава 20
Откуда у меня такой талант влипать в неприятности?!
Я зажмурилась, но ощутила его крепкие руки. Тамахомэ моментально охватил мою голову, чтобы защитить от удара. Когда он уперся в каменное дно, я почувствовала, как его сильное тело держит меня на поверхности.
Я приоткрыла глаз и увидела перед собой лицо принца. Его глубокие карие глаза и нежную фарфоровую кожу, по которой стекали прозрачные капли. Он смотрел на меня своим обычным добрым взглядом.
Я зажмурилась. Наши губы так близко, и я поняла, что жду поцелуя. И вот его холодные и влажные губы коснулись моих. Нежное прикосновение было недолгим, но принц сразу поцеловал краешек моих губ, а после прижал меня к себе. Так сильно, так нежно…
— Прости, — с сожалением прошептал принц.
«Все хорошо Тамахомэ, я сама хотела этого» — подумала я, не открывая глаз. Но потом, когда он рассмеялся я, наконец, вернулась с небес на землю. Принц перевернулся и, продолжая громко хохотать, улегся прямо в воду.
Я присела и тоже улыбнулась. Вдруг смех стих.
— Ну наконец-то, я думал, ты не умеешь улыбаться. — Принц смотрел на меня, не сводя глаз.
Я растерялась, не зная, как реагировать. Это был мой первый поцелуй, и я не видела в этом ничего смешного. Вскочив на ноги, я неуклюже поспешила выбраться на берег. А Тамахомэ продолжал смотреть и мило улыбаться, словно ребенок.
— Спасибо, — он прикусил губу. — Спасибо, я давно так не смеялся.
— В-всегда пожалуйста ваше Высочество, но вы… вы разве не торопились?
И действительно, он как ребенок. После моих слов он подскочил и вышел ко мне. Его одежды были насквозь мокрые, вода стекала и ее жадно впитывала земля.
— Нужно поспешить… — пробубнил Тамахомэ и, выпрямив спину, опять превратился в невозмутимого наследного принца. Грязного, мокрого, но все же принца.
Он устремился из сада ко дворцу. Я не могла поспеть за его быстрым шагом и мне приходилось переходить на бег, а после замедляться, чтобы не обогнать его.
Наконец, мы добрались до дворца и вошли. Оставляя мокрые следы, мы пересекли коридор и подошли к дверям. Перед тем, как уйти в свои покои, Тамахомэ развернулся ко мне:
— Это утро было незабываемым. Спасибо. Ещё раз спасибо! Как наверно глупо я выгляжу, но я готов благодарить тебя каждый день, всю ж…
Принц прервался, резко прижал меня к себе и, раздвинув дверь, затащил в комнату, а затем взял меня за руку и отвел к ширме.
— Что, что происходит?! — прошептала я. Тамахомэ был сильно встревожен.
— Императрица. Спрячься за ширмой и сиди тихо.
Он
