кометной активности временной “закупоркой” в отдельных местах путей диффузии уходящего газа с последующим внезапным разрушением слоя».
Журнал Astronomy and Astrophysics, февраль 1992 года
«Спорадическая активность кометы Галлея наблюдалась между 5 и 8 а. е. постперигелия, затем улеглась, что сопровождалось заметным сжатием комы. Совершенно неожиданно большая кома была снова обнаружена 12 февраля 1991 года (14,3 а. е.), что указывало на мощное извержение, пережитое кометой…
Газ высвобождался, выходя на поверхность через пористую среду, а также открывая обширные каналы, поскольку его накопленное давление легко преодолевало предел прочности кометного льда. В результате скорость выхода газа оказалась на два-три порядка выше, чем в состоянии покоя».
Альманах Access Science, декабрь 1992 года
«Выброс из недр кометы Галлея продолжался несколько месяцев и высвободил пылевое облако размером около 300 000 км (185 000 миль) в поперечнике. Бурная активность на таком удалении от Солнца беспрецедентна и прекрасно иллюстрирует вызовы, стоящие перед наукой о кометах».
Решение Совета главных конструкторов, май 1993 года
«Учитывая объективно сложившееся положение дел по КК “Пионер”, неоднозначные итоги первого запуска, безвременную кончину главного конструктора ОКБ “Пионер-КК” А. А. Кукарева, повлекшую за собой фактическую остановку работы бюро, отсутствие поддержки Правительства и необходимых средств по сохранению научно-технического потенциала и созданной кооперации, Совет главных конструкторов вынужден с глубоким сожалением констатировать, что дальнейшие работы по созданию ракетоплана “Пионер-11” и корабля дальнего радиуса действия “Пионер-12”, призванные обеспечить лидирующие позиции нашей страны в освоении космического пространства, проводить не представляется возможным».
Газета «Коммерсантъ – Средняя Волга», 20 мая 2021 года
«На территории бывшего космодрома Ногайский Юрт в Астраханской области к 2026 году будет построен логистический центр “Южинский”, ориентированный в первую очередь на обслуживание китайских компаний, выполняющих поставки в европейскую часть России. Площадь складской недвижимости составит до 350 тыс. кв. м. Инвестиции в проект оцениваются в 15 млрд руб. Владелец группы компаний “Созвездие «Салют»” Всеволод Борзых заявил “Ъ – Средняя Волга”, что судебные решения, подтвердившие права ГК на застройку территории, вступили в силу, а уголовные дела, возбуждавшиеся в связи с выдачей разрешений на строительство, “давно закрыты”. Официальные представители мэрии Южинска, УВД и СУ СКР по городу от комментариев отказались.
Космодром Минобороны Ногайский Юрт, с 1961 года осуществивший 101 космический пуск ракет со 106 космическими аппаратами, не использовался с 2008 года. В декабре 2020 года после утилизации сооружений ракетно-космического комплекса “Восход” и рекультивации территории площадка бывшего космодрома была выставлена на торги».
Дождись их
– Все, – сказал диспетчер, сутуло застыв перед тусклым экраном, на котором последние минуты ничего не происходило. – Нет сигнала.
Он, помедлив, покосился на Главного. Тот смотрел на крупные экраны, вделанные в стену.
– Уверен? – жестко спросил генерал.
– Так точно, – тихо ответил диспетчер. – Проверил по всем диапазонам. Основной сигнал потерян в двадцать два двадцать девять московского времени, как и предполагалось. Телеметрия шла еще четыре минуты, с восполняемыми перерывами. С двадцати двух тридцати пяти активность не фиксируется.
– То есть пять минут у них сердца не бьются, так? – уточнил генерал, окидывая Главного и Обухова лютым взглядом. – А итог какой? Задание выполнено?
– Ждем, – сказал Обухов, незаметно, как он надеялся, потирая ребра слева.
– Ждем, – повторил генерал. – Два космодрома на ушах стоят, корабли на низком старте, четыре экипажа, а эти ждать предлагают. Добились своего, забросили детишек, а те…
Он осекся под пристальным взглядом Главного, подвигал челюстью и тихо продолжил:
– Вы вправду думали, что за неполных два месяца можно вырастить и подготовить настоящих космонавтов? Космонавта годами учат. Десятилетиями! А вы просто отправили детишек на верную смерть. На убой. Детишек.
Обухов ответил:
– У нас нет нескольких лет. У нас даже года нет. И не будет. Не из-за кометы, а в принципе. Воздействие монопольного двигателя способен переносить только организм перед гормональной бурей или в самом ее начале. У человека это очень узкий промежуток, год-два. И у каждого отдельно взятого подростка такой период может закончиться вмиг – в любой момент. Так что чем раньше мы засылаем отобранного члена экипажа, тем больше шансов, что он вернется живым и здоровым.
Он замолчал, глядя на Главного. Тот, покачиваясь, долгим и очень нечеловеческим жестом нес к шарфу бутылочку. Донес, оттянул шарф – Обухов удержался и не отвернулся, но не прикрыть глаза не смог, – пшикнул в горло из бутылочки и просипел:
– А не как я. Поэтому надо было торопиться. А комета помогла.
Генерал, который не отвернулся и глаз не закрывал, приказал начальнику смены:
– Мне через десять минут краткий рапорт, доведу до руководства. Корабли спасения так и ждут, а чего теперь…
Генерал махнул рукой и повернулся к диспетчеру, который завозился, испугавшись, что не успеет стащить огромные наушники.
– В четыре заканчиваешь? Подробный рапорт мне сразу. И от вас с утра попрошу.
Он повернулся к Обухову, подчеркнуто игнорируя Главного, и добавил:
– От вас, впрочем, и без меня попросят. Спросят. По заслугам.
Он вышел, хлопнув дверью так, что даже часовой, наверное, вздрогнул. Оба штабиста вышли следом. В контрольном зале ЦУПа Ног-Юрта остались только дежурная смена и разработчики.
Диспетчер, поежившись, снова надел наушники и уставился в мутный экран, плавно вращая рукоятку настройки. Главный неловко извлек из кармана другой бутылек и вытряс из него в рот сразу несколько таблеток.
Обухов, выждав, пока Главный мучительно досглатывает – гортань и пищевод сокращались все стремительнее, он знал, – спросил:
– Алексей Афанасьевич, вы как картину видите? Первый выход как на учениях, со вторым тоже все более-менее понятно, а третий – что это такое было? Пульс у всех сперва под двести и сразу шестьдесят и сорок – это…
– Есть сигнал, – громко прошептал диспетчер, вцепившись в наушники.
Главный уронил бутылек, который звонко зацокал по полу, не раскалываясь. Было не до него: все в зале, даже, наверное, часовой, уставились в крайний верхний экран на стене, по которому ровно текла только что всплеснувшаяся линия аудиограммы.
– Это Исичко? – уточнил Обухов, хотя и так знал.
Молчать было невыносимо.
Пять голов одновременно кивнули, техник-лейтенант рванул было к стене, видимо, чтобы подкрутить что-нибудь для усиления четкости, и застыл.
Всплеснулась аудиограмма на нижнем экране.
– Инночка, – сказал Обухов, поискал, не глядя, рукой стул, не нашел и привалился то ли к стеллажу, то ли к стенке, он и сам не понял.
А как же Сафаров, подумал он, неужели его все-таки накрыло, и если да, то как ребята вырулят без него, типун мне…
Линия на среднем экране дернулась и легла на прежний курс под глухой удар в динамике, на который кто-то догадался наконец вывести звук.
Лейтенант-техник, уставившись на экран, хрипло заорал. Обухов сперва решил, что парню дурно, и, лишь когда остальные подхватили, догадался, что это «ура».
Ура-то ура, подумал он, но это один удар. Сердце одним ударом не оживишь, да и не бывает у сердца одного удара – оно или не бьется вообще, или
