Ох, как я буду наслаждаться, когда они будут трещать. Знала бы Сашка, как сильно я хочу порвать на ней все. Хочу схватить ее за шею, хочу нагнуть над партой, чтобы зад был прямо передо мной. Чтобы мои жадные пальцы раздвинули две половинки и нашли нужное отверстие, которые мне так хочется вылизать. Ощутить вкус, задохнуться от запаха.
Но я буду нежен. Сначала она научится получать удовольствие, затем начнет учиться ублажать меня.
Есть в этом что-то прекрасное, воспитать под себя идеальную верную любовницу, немного пугливую в своей невинности, готовую ради тебя на все.
Раньше я не думал об этом, но Сашка будоражит своими розовыми щечками, взглядом, что она постоянно прячет. Руками, которые так сексуально сжимает между бедер.
Я долго кайфую от созерцания юного тела, потом под визг сажаю ее на парту. И только сейчас понимаю, что вся злость куда-то делась. Остается только похоть и выход один. Вернее, вход. Только один влажный, узкий вход, который она так сильно пытается прикрыть ладошками.
— Ну, ну, Саш. Ты же не думала, что я тебе обижу, — мягко поглаживаю бедра, облизываю пересохшие губы и прикрываю глаза, перед которыми уже круги. Еле сдерживаю порыв опрокинуть ее на стол и вставить по самые яйца, задрав ноги как можно выше. У нее отличная растяжка и я хочу увидеть, как она широко умеет раздвигать ноги. Как выгибается дугой в пароксизме страсти, выкрикивая мое имя.
— Мы будем заниматься сексом? — спрашивает глупышка, пока я освобождаю член, но ее испуганный тон, тормозит. — Здесь?
Я осматриваю учебную аудиторию, чертыхаюсь и отхожу назад.
Она не заслуживает быстрого траха. Это светлая девочка достойна только любви на постели и кофе на завтрак после нежной ночи страсти.
— Нет конечно, — усмехаюсь, пока член рвется в бой и горит огнем, но я мысленно приструняю его, напоминая, что нам не пятнадцать, когда место имело самое последнее значение. — Я просто хотел тебя немного припугнуть, чтобы ты не трогала Дашку.
— У тебя получилось, — поджимает она губки и теперь и грудь прячет.
— Оденься, пока у меня еще что-то не получилось, — хмыкаю и отвернувшись, несколько раз протяжно выдыхаю воздух.
Она мигом одевается и со счастливой, немного натянутой улыбкой целует меня в щеку.
— Ты самый лучший. Только…
— Даша моя дочь.
— Дочь? — охреневает девочка и я понимаю, что мне хочется ей рассказать. Она не осудит, она просто поддержит. Может быть даже отсосет по доброте душевной. Иногда мне жаль, что она не пьет. Проще бы расслабить ее было, а так придется ждать, когда созреет сама и продолжать намекать на бурное желание.
— Поехали поедим, и я все расскажу, — усмехаюсь и забрав телефон и ключи иду открывать двери. И тут замечаю чулки, которые она бросает в мусорку.
— Порвались, — пожимает малышка плечами, а я снова завожусь, вспоминая как сильно их дергал, чтобы кожу ощутить.
— Поехали, купим тебе новые.
Глава 33.
— Это не перебор? — шепчу, пока Алекс карточку достает, а продавщицы купленные вещи в пакет укладывает.
— Для моей малышки ничего не жалко, тем более ты знаешь как я хочу все это с тебя снять, — отвечат он на ушко, пока девушка за прилавком натянуто нам улыбается. Я знаю, что она мне завидует. Пока я мерила одежду, она глаз не сводила с Алекса. Это и понятно, он красивый, щедрый. Я не просила, просто от предложения показаться ему в новых платьях не смогла отказаться.
Внезапно Алекс вручает мне карточку и с быстрым «Я сейчас» убегает. Я в недоумении замечаю, как мимо пробегает полная девушка в одном нижнем белье. Глупо конечно думать, что Алекс рванул за ней, так что я спокойно продолжаю ждать, когда вещи сложат в пакеты, а он вернется за мной. Пиликает телефон и я оставляю сумку на прилавке, а затем читаю новое задание от педагога по основам маркетинга. Он любит нас мучать, а мы как мазохисты любим потом отчитываться. Но тут слышу хихиканье и поднимаю голову. Девушки за прилавком смотрят за витрину и я глазам поверить не могу, на втором этаже стоит Алекс и целует какую-то темноволосую толстушку в джинсах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он же говорил, что Даша его дочь!!!
Вот же лжец поганый!
Я еще после его рассказа подумала, почему он не расскажет ничего этой бедной девушке?! Почему она в центре торгового комплекса сама вешается ему на шею, да еще и целует.
То есть меня он чуть не трахнул прямо посреди аудитории МГУ, а с ней целуется. Он меня за дуру держит?
Бегу за ними, забыв про покупки и настигаю в тот момент, когда эта Даша уже убежала, а Алекс стоит растерянный у входа.
— Зачем ты мне лжешь?! — тут же начинаю кричать. — Ты же говорил, что она твоя…
Он резко перекрывает мне рот ладонью, смотрит, как она скрывается в метро, и только затем отпускает.
А у меня уже такая боль внутри, что дышать мешает. Неужели я верила, что он хороший?
— Она моя дочь. Я же все рассказал тебе…
— Она тебя целовала…
— Она неправильно поняла. Вы — девушки, склонны все усложнять…
— Тогда почему ей правду не сказать? Что мешает, — задыхаюсь от слез и требую ответа.
— У нее есть родители. Нормальные. Ей пока не нужно знать, что все, что она имееи в этой жизни, ненастоящее. Она и так не уверена в себе и почти сломана. Если сейчас ее нагрузить, неизвестно чем это может закончиться.
— Обо мне ты так не беспокоишься, — невольно стискиваю руки, на что Алекс вздыхает.
— Поверь мне, тебе живется гораздо проще чем ей.
Такие разговоры вряд ли поспособствуют любви между мной и этой пышкой, но я киваю. Не хочу больше ссориться. В конце концов, я и так устроила истерику на ровном месте.
— Ты прав. У меня есть ты. Так что мне точно повезло больше…
Алекс доволен моими словами. Он тянет меня на себя и коротко целует в губы.
— Ты езжай домой, а мне надо поехать за Дашей. Ты только не обижайся, — щелкает он меня по носу, а я еле сдерживаю эгоистичные слезы.
Сегодня первый день, когда мы смогли куда-то выбраться, он всю неделю был занят. И вот, снова, у него дела, а я не должна обижаться. И не буду…
— Конечно, а когда она все узнаёт, ты нас познакомишь?
— Ну, конечно, малышка. После того, как она перестанет тебя бояться. будете вместе ходить по магазинам, — говорит он и уходит к своей машине, а я стою и долго смотрю ему вслед.
А потом делаю шаг в сторону метро и понимаю, что сумку с кошельком оставила в магазине. Там же осталась карточка Алекса. Я тут же бегу в магазин, где так и лежат неоплаченные вещи в пакетах. Но к улыбчивой продавщице подхожу запыханной и с вопросом:
— Тут моя сумка стояла, где она?
— Сумка? Вы разве не с собой её забрали? — девушка ухмыляется.
Вот, что значит паника. Слезы тут же текут по щекам, пока я скрупулёзно начинаю обыскивать прилавок, и даже лезть за него. Потом устраиваю скандал, но в итоге остаюсь без вещей, без проездного, без карточки Алекса, без своего кошелька. Долго брожу, не зная что делать, потом сижу на лавочке и реву.
Радует, что хоть телефон остался, и можно позвонить Алексу.
Но он как на зло не берет трубку. Он уже на пути к своей дочери, а про меня можно и забыть. Кто я такая? Можно обо мне не думать.
А зарядки все меньше. И даже проездной на метро остался в сумке. До дома идти пешком минимум три часа. И понимая, что другого выхода нет, собираюсь проделать этот путь пешком или, если удастся, сесть на автобус зайцем.
Но тут рядом со мной пробегает парочка. И я бы даже не заметила, если бы парень не был с длинными волосами.
Давно говорю Мирону их отрезать. Давно говорю Мирону…
Мирон!
И стоит мне только набрать его номер, как он тут же берёт трубку.
— Мирон я знаю, ты занят и наверняка все еще обижен, но ты не мог бы выручить меня? У меня украли сумку, там кошелек, там проездной, там карточка Алекса, а сам он уехал к своей дочери. А я стою посреди торгового центра и я не знаю, как добраться домой.
Высказав все на одном дыхании, я замолкаю и слышу тяжелый вздох.
