После этого поражения Аттила отступил, уйдя к Дунаю, где и провел зиму. Весной 452 г. он вступил в Италию, но задержался с осадой Аквелии, которую все-таки покорил и уничтожил. Затем он взял Милан, Павию и объявил о решении идти на Рим, откуда император Валентиниан III поспешил сбежать. Однако вместо того, чтобы пойти на столицу мира, он поддался увещеваниям римского епископа – святого Леона Великого, который пообещал ему выплачивать подати и предложил руку Гонор ии, дочери Цезаря (шестого июля 452 г.). На этот раз он вернулся в Паннонию, где и умер в 453 г.
Готский историк Иордан оставил нам впечатляющий портрет Аттилы. Он был типичным гунном: невысокого роста, с широкой грудью, с большой головой, маленькими и глубоко сидящими глазами, с приплюснутым носом, со смуглым, почти темного цвета, лицом, с жиденькой бородкой. Он был ужасен в гневе, умело использовал свой свирепый вид, который был для него политическим инструментом. В нем мы обнаруживаем почти такой же уровень расчета и хитрости, на который указывали китайские историки, когда говорили о хуннских завоевателях шести династий в Китае. Его речи, полные расчетливой патетики, его завуалированные угрозы, являлись далеко идущими планами, так же как и его систематические разрушения являлись глубоко продуманными (Аквелия, разрушенная им, больше не была восстановлена). Так же были спланированы массовые побоища, основной целью которых являлось преподнесение урока недругам. Вместе с этим, Иордан и Приск описывают его как честного судью для своих соплеменников, великодушного по отношению к своим слугам, благосклонного к тем, кто искренне служил ему. Он вел простую жизнь среди варварской роскоши приближенных, пользовался деревянной посудой, тогда как вокруг все стремились к золотой утвари. Добавим и другие черты, о которых сообщают те же источники: глубокое суеверие, наивная доверчивость шаманам, пристрастие к крепким напиткам, что превращало различные церемонии в оргии; в то же время, ему была присуща привычка окружать себя министрами и греческими писарями, такими как, например, грек – Онегис, римлянин – Орест, германец – Эдеко. В глаза бросается любопытная деталь, характеризующая этого предводителя орд: он чаще прибегал к хитрости, чем к прямым военным действиям. В войне же он проявлял себя не столько военачальником, сколько отважным воином, увлекавшим людей за собой. Этому варвару был присущ юридический формализм, стремление к крючкотворству, поиск дипломатических отговорок для создания, пусть видимости, но законности решения тех или иных вопросов. Отмечая все эти черты, невольно вспоминаешь другого основателя кочевой империи, другого сына степей – Чингиз-хана. [171]
Подобно тому, как империя Чингиз-хана под монгольским стягом привлекала на свою сторону не только монгольских кочевников, но также и кочевых тюрков и тунгусов Верхней Азии, империя Аттилы, восходящая к гуннам, т.е., без всякого сомнения, тюркам, вовлекала и охватывала всех варваров: сарматов, аланов, остроготов, гепидов и т.д., кочевавших между Уралом и Рейном. Именно это и явилось его слабой стороной. Аттила умер рано, в 453 г., и после его смерти эта разнородная империя рухнула. Остроготы и ге-пиды тут же восстали и разгромили гуннов в великой битве в Панно-нии, в ходе которой был убит старший сын завоевателя – Эллиас (454).
Тогда гунны, под предводительством одного из сыновей Аттилы, Денгизиша или Дензигиха, устремились в русские степи. Другие сыновья Аттилы потребовали территории у римлян, которые предоставили Эрнаку земли Добруджи, а двум остальным, Эмнедзару и Узин-дуру, владения в Мезии. Денгизиш еще раз повел гуннов на войну против Византийской империи со стороны нижнего Приднепровья, но потерпел поражение и был убит. Его голова, голова сына Аттилы, была выставлена в Константинополе, на арене амфитеатра (468).
Остальные племена гуннов осели на севере от Черного моря двумя ордами. Гунны кутригуры кочевали на северо-западе Азовского моря, а гунны утургуры или утригуры, в устье реки Дон. Эти две орды быстро стали непримиримыми врагами, их противоречия разжигались, впрочем, не без участия византийской дипломатии. В 545 г. император Юстиниан натравил правителя утургуров, по имени Сандилх, на враждовавшую с ним орду. Сандилх разгромил кутри-гуров (548), но последние вновь объединились под началом их предводителя Забергана или Замергана, и попытались отомстить за ту поддержку, которую враждебные им братья получили от Юстиниана. Зимой 558-559 гг., Заберган, во главе своей орды перешел по льду Дунай, и неожиданно оказался у стен самого Константинополя. Белизэру удалось спасти столицу, а Заберган ушел в донские степи, где стал враждовать с Сандилхом. Братоубийственная война двух гуннских орд возобновилась с новой силой. Война продолжалась, когда третья орда – аваров, выходцев из Азии, одержала верх над воюющими ордами и захватила власть над территорией русских степей.
Это новое вторжение было следствием значительных изменений в Верхней Азии, связанных с появлением Тукю, или исторических Тюрков.
2. Раннее средневековье: тукю, уйгуры и кидани
Империя Тукю
К 540 году империя степей была поделена между тремя крупными тюрко-монгольскими образованиями. Жуан-жуаны, чисто монгольского происхождения, господствовали в Монголии от маньчжурской границы до Турфана, и даже, вне всякого сомнения, до восточной окраины Прибалхашья, и от Орхона до Великой китайской стены. Эфталиты, также, без сомнения, монгольской расы, распространили свое влияние на нынешнее Семиречье, русский Туркестан, Согдиану, Восточный Иран и Кабул, начиная от верхнего течения Юлдуза (на севере Карашара) до Мерва, от Балхаша и Арала до центра Афганистана и Пенджаба. Два клана, правившие жуан-жуанами и эфталитами, являлись союзниками. В 520 г. хан эфталитов взял в жены родственницу жуан-жуанского хана – Анахуаня. Впрочем, жуан-жуаны, хозяева Монголии, сохранили некоторое превосходство над эфталитами, господствовавшими на юго-западных границах. Наконец, как мы только что видели, европейские гунны, без сомнения, тюркского происхождения, властвовали в русских степях у Азовского моря и устья Дона, несмотря на то, что соперничество двух других ских орд: утригоров на западе, и Гуннов на востоке, свело на нет их могущество.
Среди вассалов жуан-жуаней, как об этом свидетельствуют китайцы, находились тукю, народ тюркского происхождения, давший свое название всем народностям с одной и той же языковой принадлежностью. Пельо говорит: "Китайское название "тукю" восходит, вероятно, к монгольскому слову (жуан-жуанское) во множественном числе – тюркют, от тюрк, что дословно означает: сильный". [172] У тукю, по данным китайских летописей, тотемом является волк. [173] Они были потомками древних хун-ну, что соответствует про-тотюркскому типу, который Пельо относил к гуннам. Проживали тукю в начале VI в. в регионе Алтая, где они занимались металлургией, "знали профессию кузнеца". Что касается жуан-жуаней, их мощь была ослаблена из-за междоусобной войны, которая в 520 г. противопоставила друг другу хана Анахуаня, правителя орд востока, и его дядю Поломэна, правителя орд запада.
Оставшись, в конце концов, единственным правителем ханства, Анахуань (522-552) вынужден был бороться против неповиновения вассальных тюркских племен. Одно из племен – гаогюй, которое идентифицируют с телесами или толашами, по-видимому, предками уйгуров, кочевало на юге Алтая, близ Урангу. В 508 г. оно нанесло поражение жуан-жуанам, а затем, в 516 г. потеряло своего правителя, убитого жуан-жуанями. В результате, гаогюй были вынуждены вновь подчиниться; в 521 г. гаогюй попытались еще раз, но вновь безуспешно, использовать междоусобицу среди жуан-жуаней, чтобы освободиться от них. Незадолго до 546 г. они планировали организовать новое восстание, когда им помешали тукю, которые, несмотря на то, что были одной и той же расы, верноподданно предупредили своего общего сюзерена, хана жуан-жуаней – Анахуаня. За эту услугу предводитель тукю, мы его знаем одновременно под его тюркским именем – Бумин, и китайской транскрипцией этого имени – Тумэн, – попросил руку принцессы жуан-жуаней. Анахуань отказал ему в этом. [174] Бумин объединился с династией Си-вэй, происходившей от топа, т.е., безусловно, тюркского происхождения, которая господствовала, как это мы видели, на северо-западе Китая, в Чанъане. Несмотря на то, что они были полностью китаизированы, топа, не были, вероятно, безразличными к сообществу тюркских кровей. Во всяком случае, они должны были радоваться этому союзу, который оставлял в тылу их старых врагов, жуан-жуаней, происходивших из монгольских корней. Более того, они согласились отдать в жены Бумину принцессу их династии (551). Окружив, таким образом, жуан-жуаней, Бумин нанес им сокрушительный удар и вынудил хана Анахуаня покончить жизнь самоубийством (552). Остатки жуан-жуаней, бросив Монголию тукюям, скрылись за китайской границей, где императорский двор, – преемники Тонгвэя, позволили им поселиться в качестве дозорно-сторо жевых сил для охраны приграничных подступов. [175]
