— Кать, что-то не так у нас пошло.
— Правда? — начальница поправила под головой пухлую полевую сумку. — Склоняюсь к аналогичному мнению. «Стволы» нам не дали — понятно, не до мелочей нашим стратегам. Пить-жрать — это мы не маленькие, потерпим. Но вот что даже почту у нас не забрали — совершенно непонятненько.
— Слушай, наш капитан, в смысле подполковник, вряд ли про группу мог забыть. Он правильный был. Едва ли за год СМЕРШ его так испортил.
— А я о чем? — На солнце глаза Катрин казались невинно светлыми, зелено-голубыми. — Нештатная у нас ситуация. Еще пять минут ждем, потом потащусь я доразведывать. Заодно хоть воды разыщу. Где-то у них кухня и столовая должны иметься. Всё попрятали. Надо же, в первый раз такую жесткую конспирацию вижу.
Ждали в молчании. С внушительным ревом приземлился двухмоторный Ли-2. Еще не успел остановиться, как выскочили техники, подкатила раздолбанная «полуторка». Женька начал подозревать, что аэродром лишь притворяется вымершим.
Пять минут миновало. Ли-2 спрятали под масксетью — самолет стал еще одним рыжим уступом у пологого склона. Мимо опергруппы прошагал худенький техник-ефрейтор, обутый в необычайно шикарные новенькие американские ботинки. Исподтишка глянул на Катрин и поволок дальше замысловатую штангу с десятком звякающих хомутов.
Катрин скептически глянула вслед бравому авиатехнику, села и принялась застегивать воротничок гимнастерки:
— Всё, хорош загорать. Пойду узнаю: может, война уже кончилась?
— Я с тобой.
— Пошли. А то замаскируют тебя здесь — запросто корни пустишь.
Идти не пришлось. Подбежал запыхавшийся сержант:
— Переводчики? Вам приказано к машинам. Только побыстрей давайте.
Махнул рукой, указывая направление, и зарысил назад, даже не обернувшись.
— Выходит, как практически гражданское лицо я никого не интересую? — слегка обиженно пробурчала Катрин. — И зачем нам к машинам?
— Может, к морю повезут? Купаться?
— Не тот сезон. Грязноватое сейчас море.
Капонир был так надежно прикрыт, что опергруппа в него чуть не провалились. Рядом стояла знакомая личность.
— Эй, младший лейтенант, хватай свою красавицу и живо в машину, — нетерпеливо сказал Варварин. — До города вас добросят, дальше сами. Здесь все отменяется. Доберетесь до своего начальства, там разберутся. Живее, живее, шевелитесь!
Женька удавил растерянность в зародыше:
— Есть, живее!
Запомнилось отстраненно-каменное лицо Варварина. Подполковник ждать отбытия не стал, зашагал к блиндажу. Подтянутый незнакомый майор шел рядом, что-то тихо и озабоченно говорил.
Ни фига себе! Женька машинально помог забраться в кузов изобразившей неумелость начальнице. Катрин помалкивала, казалась спокойной. Двое бойцов подняли-откинули маскировочную сеть, грузовик выехал из капонира.
Приказ однозначный. Убираться немедленно. Не нужны оказались. Что такое могло стрястись? Отмена всей операции? У Варварина персональные сложности возникли?
— Вы через пролив, наверное? Попутчиками будем, — усач-капитан со знаками химика многообещающе улыбался Катрин.
Тьфу, хоть кое-что остается неизменным.
— Стой! Стой, говорю! — наперерез грузовику бежал майор Валша.
«Студебеккер» тормознул. Женька, помнящий норов армейского транспорта, успел покрепче вцепиться в борт.
— Товарищи переводчики, ну что за ерунда? Кто обещал мне точный перевод инструкции? — Валша сердито поправил фуражку.
— Приказ у нас срочный, — уныло объяснил Женька. — На базу приказано двигаться.
— Что значит приказано? Кем приказано? Зачем приказано? А мы что, погулять вышли? Перевод новых инструкций сам штаб армии санкционировал. С кого спросят? Катюша, вы же мне по-комсомольски обещали.
— Так я не отказываюсь. Но сами видите… — вздохнула Катрин.
— Давайте под мою ответственность, — решительно сказал Валша. — Тут делов-то на несколько часов. Вечером я вам машину найду.
— Товарищ майор, нам бы ехать, — неуверенно высунулся из кабины водитель.
Валша погрозил пальцем:
— Пасть прикрой, цыганская твоя душа. Думаешь, я твои фокусы в Мелитополе не помню?
— Я что, я ничего. Я молчу, товарищ инструктор, — водитель прикрыл дверь.
— Катя, я вас с товарищем младшим лейтенантом решительно похищаю. Обед и ужин гарантирую, транспорт организую, — Валша улыбнулся. — Но перевод мне позарез нужен. Уедете — только застрелиться останется.
— Ну, раз позарез, то стреляться как-то странно будет! — Катрин, кокетливо придерживая хорошо подогнанные бриджи, села на борт и соскользнула в объятия майора.
Женька подхватил шинель и вещмешок, кивнул капитану-химику:
— Извините, теперь до вечера нам корпеть.
«Студебеккер» газанул, умчался, высоко поднимая легкую пыль. Из кузова смотрели несостоявшиеся попутчики, мелькнуло разочарованное усатое лицо.
— Что вообще-то происходит? — осведомилась Катрин. — Вы мне многообещающий дорожный роман запороли.
— Извиняюсь, — Валша усмехнулся. — У нас возникли непредвиденные сложности. Товарища подполковника срочно затребовали наверх. Диверсионную группу отзывают в Москву. Здесь остается только группа СМЕРШ местного фронтового управления и техники.
— Ловко мы обделались. И главное, изумительно быстро, — пробормотала Катрин. — И что все это значит?
— Все что угодно. Сейчас проведем краткую летучку и прокачаем остававшиеся варианты. Прошу в сортир.
— Куда?!
— Извиняюсь, иную переговорную подобрать не удастся. И так рискуем. В СМЕРШ, знаете ли, коллегами очень дорожат. Просто глаз не спускают. Но в уборную пока под конвоем не водят.
Отхожее место отстроили немцы: аккуратное строение, сложенное из ракушечника. Но внутри было вовсе не так аккуратно. Катрин скрипнула зубами:
— Товарищи мужчины, я вас, наверное, очень стесню.
— Не дури, Катя, у нас всего две минуты, а сюда никто из местных уже не ходит. Наши на природе предпочитают. — Варварин стоял у окошка, курил. Ремень с кобурой висел на шее, на санитарный ужас вокруг контрразведчик внимания не обращал. — Ситуация складывается нехорошая. Меня вызывают неожиданно, практически уже начатую операцию остановили под предлогом неоправданной рискованности. Полагаю, в последние дни мы были слишком настойчивы. Все слишком закрутилось, обоснованную и подтвержденную третьими лицами информацию я подавать наверх не успевал.
— Все отменят? — спокойно поинтересовался Валша.
Варварин хмыкнул:
— На фронтовом уровне отменять поздно. Уже двинулось. Но, видимо, без моего участия основной концерт пройдет.
— Ну и уходите домой, товарищ капитан. Ай, виновата, товарищ подполковник, — Катрин морщилась.
— По-видимому, я нахожусь дома, — отстраненно сказал Варварин. — Обидно из дома уходить. Так, Валера?
— Понимаю, — Валша снял фуражку, поправил короткий несерьезный чубчик. — Ничего, не в первый раз. Отмажешься. Особенно если тут все хорошо пойдет. Люди-то у тебя остались? Уж очень соблазнительно прогуляться и дельце провернуть. Вместе ведь такую красивую акцию готовили.
— Исключено! — Варварин мотнул головой. — Категорически запрещаю. Некем выполнять. Группа месяц здесь готовилась. Личности немцев на аэродроме изучили, инфраструктуру. Позывные, вся связь…
— Подожди. Радист был ваш, местный, он здесь остался. Говорун у нас тоже имеется, — Валша глянул на Женьку. — За водителя кобылы я буду. Справлюсь как-нибудь. Агрегат в готовности стоит, дожидается. Детали проработаны. Как можно отказываться, имея 99-процентную готовность? Формально запрет на проведение операции сверху не поступал. Всего-то дополнительно пара человек нужна.
— Нет. Людей не имеем, да и Земляков тут не в струю попадает. Не готов. Тут специфика. В общем, вы — на базу, а ты своими летными делами займись.
— Постой. Ты уже не командуешь. Я командир группы, посему ответственность беру на себя. Как, Жень, рискнем? Пять минут элегантного риска, и Звезду Героя на грудь гарантирую.
— Героя мне не надо. Если действительно нужно рискнуть, я готов, — пробормотал Женька.
— Нужно — не нужно, — Валша засмеялся. — Изживай интеллигентность, парень. Дай только из сортира выйти — я из тебя советского офицера сделаю.
— Стоп! Вы, товарищи командиры, что-то окончательно от реальности оторвались, — вмешалась Катрин.
Женька с удивлением заметил, что наставница побледнела. Должно быть от смрада клозетного.
— Это как? Просто так взять и самим сунуться? — с угрозой процедила Катрин. — Ты же, майор, по-немецки только «Гитлер капут» удовлетворительно разучил. Да и то с калужским акцентом. А Женька нормальный штатный переводчик. Он с документами работает, а не аэродромы на голый понт берет.