Остановив свой выбор на нужном зелье, вышла на лестницу и позвала домовиху.
Маруся явилась мгновенно. В платке, съехавшем набок, и носом, припорошенным мукой.
- Ась? – сказала она.
- Марусь, а ты чем там занимаешься? – удивилась, глядя на ее руки, тоже испачканные в муке.
- Тесто на пироги делаю, - последовал ответ.
- А как же зельюшко для русалки? – уточнила.
Пирогов, конечно, хотелось, но зелье сделать мы обещали. А без Маруси я сумею только что яд сварить, от которого моя русалочка ласты склеит, не иначе.
- Што, ужо нашла нужное? – поинтересовалась домовиха.
- Ага! – кивнула я.
- Щас подойду, только тесто в тяпло поставлю, да полотенешком накрою, - сказала она и исчезла. Да, вот так, просто растворилась, словно ее и не бывало. Но я едва успела вернуться и занять стул у постамента с книгой, как Маруся появилась рядом. Отряхнула ладони и придвинула табуретку, забравшись ко мне.
- Шустро ты! – похвалила маленькую женщину.
- Дялов-то! – ответила она с улыбкой.
- Хорошо, смотри, - я показала на список нужных трав, но домовиха только головой покачала.
- Вась, я жеж это, не умею читать. Травки, што нарисованы, знаю, а буковки енти мне неведомы.
- Блин! – вырвалось у меня.
- Што, Васенька, опять блинчиков хош? – оживилась моя помощница.
- Ой, нет! Это просто такое выражение! -поспешила успокоить домовиху. – Городское!
- Глупое выражение! Хтож блинами выражаетси, а? – посетовала огорченная Маруся.
- Ладно. Я постараюсь так не говорить больше, чтобы тебя не смущать. Давай, я зачитаю состав, а ты скажешь, сможем ли мы это сегодня приготовить, или нет.
- Давай! – махнула рукой домовиха и, присев, стала слушать.
- Кровостой, мышехвост, одуванчик, омела сушеная, хвосты мышиные, порошок рога лесного оленя, мирт и черемица, а еще пустынник, семена толченые, - прочитала я и, покосившись на Марусю, спросила: - Есть?
- Есть. Усе тута, на чердаке найдем. Тока енто дело, Вась, рецепт неподходящий, - сообщила мне домовиха.
- Почему? – удивилась я.
- Дык русалкам кровостой никак низзя. У них и так кровушка того, еле шаволится. А тут она просто в спячку впадеть.
- В спячку? – ужаснулась от собственного незнания материала. Сейчас бы наварила!
- Эгеж. Ну как рыба, шо под лед попадает. Зимушкой, когда речушки сковывает морозец, рыбка замерзаить, да не гибнеть. Живая она, пока лед не потает, значится, - выдал мой специалист по нежити.
- Е-мае! – проговорила я. – Что же делать тогда?
- А ты другой рецептик-то читай. Авось подойдет. А нет, так мы енто, обычный сварим. Только его Серафима, значится, на людях пытала.
Кивнув, принялась читать рецепты, сразу ингредиенты. А Маруся слушала и кивала. Когда я зачитала очередной, с болоной лилией в составе, она схватила меня за руку, останавливая, и заявила:
- Он!
Бегло просмотрев время приготовления, поняла, что домовиха не ошиблась. Варится час, настаивается три, правда, в определенных условиях. Ну мы справимся. Обязательно.
- Агась! – согласилась на мое заявление Маруся.
- Тогда давай, приступим, - решила я. – А-то кто знает ее, эту Марину. Придет раньше срока, а у нас не готово!
- Не придет! – покачала головой домовиха. – Нечисть она разная бывает. Водные обычно срок свой знають, раньше не заявятси.
- Вот и проверим! – сказала я и добавила: - Ну, Марусенька, командуй! Будем учить меня варить приворотное зельюшко.
Улыбнувшись, малышка спрыгнула с табурета и вместе мы направились к травам, висевшим на веревке.
Варили в котелке на кухне. Маруся показывала, как какие травы обрабатывать. Что-то мы в ступке толкли, что-то растирали в порошок, что-то просто нарезали, а что-то терли на терке.
Я старательно запоминала последовательность приготовления.
Итак, перемолов сухоцвет, накромсала мелко похожий на сухой укроп брянник. Травку такую видела впервые. Она была похожа на цветы лотоса, только оттенок лепестков был более насыщенный, багровый до цвета крови, даже в таком, засушенном состоянии. Далее на терке измельчила корень мандрагоры, невольно вспомнив Гарри Поттера и ту визжащую тварь, которую показывали в фильме. На деле корень был как обычный корень. А домовиха убедила меня, что он говорить не умеет, и тем более не обучен визжать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Он жеж не банши! – выдала она. – От те оруть так, шо ухам больно! И ежели не успеешь до ихнего воплю ухи чемось заткнути, то можна с ума сойти. Видала я как люд от воплей тех головой об стену, значится, биться начинал. И до кровушки. От лютая тварюка. Хорошо, шо у нас ее нетути.
- А как же ты ее видеть видела? – поразилась я знаниям Маруси.
- Довелось попутешествовать, - с неохотой ответила она. – Давненько енто было. Мы оно, канешна, привязаны к домам своим. Худо нам вдалеке от дому-то. Но мне пришлося. Еще до Серафимы. Задолго, значится, до нее.
- Ага, - поняла я, или попыталась понять.
- Ты енто, давай, стругай. Нам яво исчо настаивать надобно! – заторопила меня маленькая женщина. Она настояла, а я не была против, чтобы всю основную часть приготовления зелья я сделала сама. Конечно, под ее четким руководством. А то меня оставь одну. Я наварю такого, что в озере все обитатели брюхом кверху всплывут.
И все же, за делом, отвлекалась.
Работая ступкой, не удержалась от очередного вопроса, посвятив его Евдокии. Не оставляла меня в покое ее неприязнь ко мне, по сути, совершенно ей незнакомой женщине. Так что я прямо и спросила. А домовиха только усмехнулась.
- Дуська-то? – уточнила она. – А, - махнула рукой, - не обращай, значится, внимания. Она такая усю жисть дурноватая.
- Я бы не сказала, что она дурноватая. Просто какая-то настроенная на вражду!
- А енто у них так принято. Они жеж завсегда такие, злыдни, значится. Особливо те, у кого помета нет.
- Чего? – я едва ступку из пальцев не выронила. – Чего нет.
- Дятей! – Маруся подозвала меня и показала на котел, в котором забурлила родниковая водица. Вот не знаю, можно ли такую воду кипятить? Мне казалось, что при кипячении она теряет все свои полезные свойства. Но спорить с профи, то бишь с Марусей, не стала. Ей виднее. Она варит зелья уже лет так….цать, а я всего второй раз. И то, первый не считается. Там я только смотрела да на ус мотала.
- Детей у нее нет? – поняла я.
Маруся кивнула.
- И мужика, значится, тоже. Да поди его туточки найди хорошего-то. Да еще, шобы ей, горемышной, подходил. Она жеж не каждого приветит. А как обратитси, так любой значится ноги сделаеть.
- Обратится? – повторила, чувствуя, что начинаю что-то понимать. Только это понимание заставило мое сердечко забиться быстрее. И явно не от облегчения.
- Она что, оборотень? – выпалила то, что первое пришло на ум.
- Так, - домовиха указала на измельченный мирт. – Сыпь, значится, его первым.
Ага. Разговор пока отменяется. Зелье наше все!
Послушно взяла мисочку с миртом. Бросила в кипящую водицу, отметив, как она булькнула с этакой жадностью. Далее последовали чешуя с змеиной кожи, листья одуванчика, собранного на рассвете первого летнего дня, кость мыши, толченая, слава богу, не мной, до состояния белого порошка – одна ложка, чайная, к слову, и грибы-бородавочники, мелкие такие. Со слов домовихи, собраны в пещерах где-то в Сибири, насколько я поняла из описания.
Все это я бросила, перемешала и пошла мучить последние части зелья, которые надо будет бросить аж через полчаса после кипения того, что мы уже опустили в воду.
- Так что там с Евдокией? – уточнила, напомнив о прерванной беседе. – Она оборотень, да?
- Эгеж. Медведица, значится, - кивнула Маруся и я покачнулсь.
- Это что, в Ложечках живет оборотница, а Волков и не чешется ее прибить? – поразилась я. – Он же колдун и с нечистью борется. Почему же ее не трогает.
- У нас в дяревне усего полно. И перевертней, и прочих. Но мы жеж миром жавем, значится. И Добрынюшка он колдун добрый. За просто так никого жизни не лишает, понимаешь, Вась?
