В общем, избыток нового едва не свел меня с ума.
И все это надо было прочитать, запомнить, вызубрить!
Зелья – научиться готовить, травы собирать и сушить. Ах, да! И собирать-то их можно лишь в определенные дни. Какие-то летом, под луной. Какие-то в мерзкую осеннюю погоду, при моросящем дожде. Были даже, о ужас, и зимние травы.
Я обхватила руками бедную голову, опасаясь, что сейчас она треснет как переспелый арбуз, когда услышала тихий голос Маруси:
- Енто ты зазря столько за раз прочитала. Устала, небось?
- Еще как! Голова просто раскалывается. Но чтиво занимательное, Марусь. И это что, все можно сделать, ну, что там в книге пишут. Про зелья всякие и возможности? – я уронила руки и посмотрела на домовиху.
- Ага! Потому-то к Серафиме ото всех городов и деревень приезжали болезные. А кто и просто приходил, приворожить просил.
- Но там не только заговоры на приворот, - тихо заметила я. – Скажи, Марусь, а баб Сима вредила людям?
Домовиха даже запыхтела от негодования.
- Што ты! Што ты, Васенька! Она жеж белая была, светлая. Как и ты. А вам ни пошто низзя дар свой во зло применять, - и даже руками короткими замахала для большего эффекта слов.
- А если светлая ведьма пакостить начнет? – уточнила я. – Она дар потеряет, да? – к слову, это была мысль. Не то, чтобы я хотела пакостить. Но существуют в мире люди, убийцы всякие, насильники, которым я бы с легким сердцем что-то заколдовала да так, чтобы они потом всю жизнь маялись и каялись. А я бы от дара раз, и освободилась.
Но ответ домовихи свел на нет мою надежду.
- Не, Васенька. Просто ведьма станет темной и злой. Магия опасна. С ней плохи шутки. Да ты не боись! Мы со двора всех гнать будем, кто с недобрым придет. Уж я-то подсоблю тябе! – и она улыбнулась, а затем добавила: - Пойдем вниз. Я травок заварю! Головную боль аки рукой снимет!
- Пойдем, - кивнула я и покосилась на книгу, а потом на застывшую руну.
Тайник так и не открылся. То ли время не пришло, то ли просто выполнил свою миссию и стал просто стеной. Не удивлюсь, если в итоге так и окажется. Я уже почти разучилась удивляться. Слишком много вокруг было необъяснимого и фантастичного. Фэнтезийного, если выразиться точнее.
Заварив травки, мы с Марусей устроились в гостиной. За окнами уже плескалась ночь. Я наспех перекусила парой отварных яиц и блинами. Да, моя помощница, как и обещала, напекла их. Половину я слопала еще днем, и вот теперь доела вторую часть, разделив их с Марусей. Но все же, как ни крути, запасы заканчивались. А значит, завтра придется идти в местный магазинчик, тот самый, который мне посоветовал дед Степан. Заодно и к старику загляну, проведаю его.
Мы как раз допивали чай, когда в дверь кто-то постучал.
Я даже вздрогнула. В голове вспыхнул образ Кащея, но тут же пропал, когда домовиха, потянув носом, сообщила:
- Тиной пахнет, фу!
- Тиной? – удивилась я.
В дверь постучали снова. Вежливо так, почти скромно.
- Пойду, проведаю, хто енто пожаловал, - спрыгнув с дивана, домовиха направилась к входной двери. Скрипнул засов, а затем Маруся вернулась в сопровождении гостюшки.
И почему я не удивилась, что это снова нечисть? Да потому, что приличные люди по ночам не ходят! Ходят только неприличная нечисть и ей подобные, колдуны там, всякие!
- Ой, а у вас ножки! – не удержалась от вскрика.
Русалка, одна из супружениц водяного Ромки, подошла ближе, оглядывая гостиную в доме.
Хоть убей, не помню, как ее зовут. То ли Мариша, то ли Алла. У нее были длинные синие волосы, скрывавшие наготу, и тот же взгляд, до мурашек, пустой. А еще, и тут Маруся не ошиблась, был этот запашок. Словно кто-то сушил болотную тину на солнце. А она возьми, да протухни!
Я поднялась навстречу гостье, уже догадываясь, что это не просто ответный визит вежливости. А Маруся поспешила куда-то в сторону кухни. Вернулась она, толкая по полу деревянную лохань приличных объемов.
Спохватившись, ринулась ей помогать.
- Водицы надо, - проговорила домовиха. – А то пересохнет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гостья оглянулась и увидела наши потуги. В пустом взгляде вспыхнуло что-то живое. Она плавно подошла и с легкостью подхватив лохань, спросила булькающим голоском:
- Куда поставить?
А силушка у нее не девичья, подумалось мне. С такой-то легкостью лохань подняла. Вот тебе и русалочка!
А вот интересно, петь она умеет? И в голове снова ассоциация с мультяшной красоткой, которая на камне песни пела, вся такая в пене и в волнах! Ну диво, а не картинка.
- Да сюды и ставь, Маришка, - указала на место перед диваном Маруся, уничтожая мои красивые образы своим голоском. Зато она подсказала, как гостью зовут.
Вот даже интересно, что привело русалку в дом ведьмы. Рыбы переела? Или еще что?
Маришка совету последовала. С легкостью поставила на пол лохань, а потом наклонилась над ней, словно рассматривая и примеряясь. Мне стало интересно, что же она там такого разглядела. И тут русалка открыла рот, явив острые мелкие зубки. Такие не только рыбку разгрызут, но и человеку запросто отхватят конечность. По спине мурашки прошли и стало чуток дурно. А все оно, мое дурацкое воображение.
И тут Маришка меня добила, когда из ее открытого рта прямиком в лохань хлынула вода.
Проворно отпрыгнув в сторону, я уставилась на этот изрыгающийся фонтан. Вода заполняла лохань с удивительной быстротой. И была такой же мутной, как и та, в озерце. Так что можно было себе представить, откуда она взялась.
Ох, зря я про русалок не почитала в книге, очень зря. Сейчас бы так не таращилась на представление, устроенное гостьей.
Маришка тем временем наполнила емкость и забралась в нее, вольготно устроившись, насколько это позволяли размеры лохани. Ножки ее, ну прямо как в сказке, тут же срослись в зеленый хвост. Край которого вывалился из лохани и шумно шлепнул воды на деревянный пол.
- Хорошо как! – пробулькала она.
Видимо, русалки не могут долго по суше бегать.
Я присела на диван так, что оказалась напротив девушки. Сейчас она выглядела намного лучше. Из ее глаз почти полностью исчезла пугающая пустота. И, если бы не цвет ее кожи (синими волосами в мегаполисе сейчас мало кого удивишь), то я бы решила, что она такая же живая, как и я.
- Может чаво желаешь? – спросила у русалки моя домовиха. – Водицы, али водорослей сушеных?
- Нет, благодарю любезно, но я сыта, - улыбнулась девушка и снова показала свои опасные зубки. Так что я ее мысленно пираньюшкой прозвала. Ей-Богу, похоже!
- Тады говори, шо привело тебя к нам? Али Ромка лютует? Али рыбу несвежую заловила? – высказала свои предположения домовиха.
- Увы, - вздохнула Маришка. – Роман. Мне всегда не везло с мужчинами. Но этот… - она закатила глаза. – Пока Алка не появилась в нашей жизни, я была так счастлива. А теперь… - тут она горестно всхлипнула. – Теперь он на меня внимания почти не обращает. Все ей. И жемчуг речной, и икра черная, и украшения, которые с утопленников снимаем. А я! Стыдно сказать, в одной и той же чешуе хожу уже второй месяц! – на слове «второй» она сделала яркое ударение, словно пыталась подчеркнуть бедственность своего положения.
- А! – протянула домовиха. – Мущщины! Чаво удивляться. Они же енто, - и почесала затылок, сместив платок на лоб, - полигамныя, во! – выдавила умное слово. И откуда только услышала его. Подозреваю, от соседушки. Только он мог просветить домовиху в этом плане. Да и думается мне, пока был закрыт дом бабы Симы она у него как раз и проживала.
- А ты-то чаво желаешь? Приворожить Ромку обратно? – уточнила Маруся.
- Да я бы ту Алку со свету сжила. Но знаю, что ты, - русалка посмотрела на меня, - светлая. А вы только привораживаете.
- И то по большой любви! – вставила я, помня наставления домовихи.
- Так у меня она просто огромная, эта любовь! – кивнула с готовностью русалка. А затем проникновенно попросила, сделав анимешные глаза: - Поможешь, а?
