class="p1">– Приступить к испытаниям! – Сказал отец и усадил дочку на качели.
– Паш, ты только ее не урони. – Немного встревожено сказала мама.
– Мы потихоньку, мам. – Успокоила Женька. – Правда, папа?
– Приготовиться к перегрузкам! – Скомандовал отец. – Сейчас будем тебя в космонавты готовить!
Он раскачал качели, и хоть получалось не до стукалки, как в саду, где металлические поручни стучали об верхнюю перекладину, все равно было так здорово, что захватывало дух и хотелось смеяться. А в начале недели качели были забыты, и хотелось плакать, потому что мама уезжала в больницу.
– Женечка, – мама присела на корточки, и Женька обняла ее за шею, от мамы вкусно пахло духами и пудрой, – я всего на несколько дней.
Женька кивнула, а мама сказала:
– Пойдем со мной.
Они вошли в Женькину комнату и подошли к столу, мама выложила на его чистую поверхность четыре спички.
– Вот видишь, – сказала мама, – меня всего четыре дня не будет. А ты вечером, как спать будешь ложиться, одну спичинку ломай, так будешь знать через сколько я вернусь.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Ответила Женька сипло.
– Мне очень нужно. – Мама посадила дочку к себе на колени, поцеловала и прижала к себе.
– Тебе больно? – Спросила Женька.
– Нет, – мама улыбнулась, – мне не больно. Я тебе сейчас дам кое-что.
Она открыла дверцу шкафа и вытащила семейный альбом. Пошуршала страницами, протянула Женьке фотографию. Мама на снимке была очень красивая, с короткой стрижкой, в клетчатом платье с круглым, светлым воротником.
– Вот, ты под подушку положи, а я себе твою фотографию положу, будем друг дружке спокойной ночи желать.
В комнату заглянул папа.
– Настя, одевай Женьку. Сначала ее в сад, а потом тебя в больницу. Машина уже пришла. – Он подмигнул дочке и сказал голосом Карлсона, – Не реви. Собирайтесь, девчонки.
День в садике тянулся бесконечно. Почти весь день она просидела у окошка, а после полдника без конца спрашивала воспитательницу:
– Нелли Ивановна, а папа за мной скоро придет?
– Скоро Женечка, через полчаса.
– А папа скоро придет?
– Через тридцать минут.
– Вы же полчаса говорили…
– Женечка, – Нелли Ивановна усадила ее на стульчик и сама села рядом, – это одно и то же.
– Да? – Удивилась Женька. Уж лучше бы было полчаса, это все-таки половинка, а тридцать минут – это очень-очень много.
Папа зашел в группу смурной. Женька быстро схватила его за руку и потянула к выходу.
– Пойдем маму навестим? – Предложил отец.
И они пошли к больнице. Встали под окнами серой многоэтажки, и папа стал звать куда-то в вышину:
– Настя!
Это было немного смешно. Женька так сама выкликала маму, когда не могла попасть в подъезд и кричала, чтобы ей открыли дверь, и теперь папа вел себя, как маленький.
– Вон мама, – папа помахал рукой куда-то вверх, но Женька ничего не увидела.
– Где? Где? – Она запрокинула голову и всматривалась туда, куда указывал папа, но все равно видела только оконные стекла. Папа выглядел грустным, и расстраивать его совсем не хотелось, поэтому Женька сказала, – вижу! И замахала рукой.
Вечером она переломила первую спичку, обняла Дашку и Мишку, посмотрела на мамину фотографию, вздохнула и закрыла глаза. Время во сне летит быстро, и мама совсем скоро вернется домой.
Женька сломала всего три спички, когда мама пришла, чтобы забрать ее из садика. Нелли Ивановна вошла в группу и сказала:
– Женечка, беги вниз, там к тебе кто-то пришел.
И Женька сразу обо всем догадалась и побежала вниз по лестнице, стуча плоскими подошвами сандалий. Мама была в цветном сарафане, немножко бледная, она присела, подхватила Женьку на руки и почему-то расплакалась.
– Ты выздоровела? – Спросила Женька шепотом.
Мама кивнула и поцеловала ее в щеку.
– Домой пойдем? – С надеждой спросила девочка.
– Да, домой. – Мама улыбнулась. – Хочешь блинчиков?
Настала Женькина очередь кивать.
А осенью, сразу после маминого дня рождения, когда зарядили дожди, и небо стало низким и хмурым, в дом пришла тишина. Мама больше не пела на кухне и не играла с Женькой в музыкальный урок, а папа стал неразговорчивый. Женьке казалось, что она знает, от чего это произошло: в мамин день рождения папа на кухне держал за руку тетю Свету и смотрел на нее так… особенно. На Женьку так в садике смотрит Петька, и мальчишки над ним все время смеются. Женьке бы тоже не понравилось, если бы Петька не ей, а кому-то другому принес в песочницу формочки и совок, потому что все ее песочные куличи были только для него, а он только ей помогал залезть на качели.
Тишина прожила с ними под одной крышей довольно долго. Уже пора было доставать теплую куртку взамен дождевика. И мама, порывшись на антресолях, вынимала подзабытые за лето вещи: цветную Женькину шапочку, утепленные ботинки, шарфик. Женька крутилась под ногами, но ее вдруг как будто не стало – и папа и мама обходили ее стороной. Тогда она ушла в свою комнату, поставила на стол Дашку и Мишку и стала их сосредоточенно разглядывать.
– Женя, ты бы пошла, погуляла. – Мама стояла на пороге с ее осенними вещами в руках.
– Ты со мной?
– Нет, ты иди, сама поиграй.
Женька встрепенулась, ее редко отпускали гулять одну, но сегодня идти почему-то не хотелось. В дом, кроме тишины, вползло что-то страшное и теперь растекалось по квартире.
– Мне нельзя без присмотра. – Она отрицательно покачала головой и снова отвернулась к медведю и поросенку.
– Женя, нам с папой надо поговорить по секрету. – Мама вошла в комнату и присела рядом с Женькой. – Ты поиграй в песочнице недолго. Только не уходи никуда.
Девочка кивнула и взяла у мамы из рук свои теплые колготки. Играть ей совсем не хотелось, но она просидела в песочнице, пока остальные дворовые ребята не разошлись по домам. Ее никто не звал вернуться, но что-то внутри подсказывало, что уже пора, да и темнеет. Она вошла в молчаливую квартиру и немного постояла в коридоре, но к ней никто не вышел.
Папа и мама сидели на диване, как приличные дети – выпрямив спины, сложив на коленях руки, и смотрели прямо перед собой, как будто по другую сторону комнаты, по телевизору показывали что-то интересное.
– Папа от нас уходит. – Сказала мама.
