– Что ж, если я спровоцировал ваш визит и сделал это достаточно осторожно, то я весьма рад. Однако если под одержимостью понимать беспричинный или гипертрофированный интерес к чему-то, то для этого я, черт побери, слишком хороший юрист. Поэтому, генерал, никакой одержимости.
– Летчик не может лгать самому себе. Пойти на это для него равнозначно смерти.
– Мне случалось быть сбитым, генерал. Но аварий из-за собственных ошибок у меня никогда не было.
Бертольдье медленно подошел к мягкому дивану у стены.
– Бонн, Тель-Авив, Йоханнесбург… – тихо произнес он, опускаясь на диван и закидывая ногу на ногу. – Это – сигнал?
– Да, сигнал.
– У моей компании есть интересы в этих местах.
– У моего клиента тоже.
– А каковы ваши интересы, мсье Симон?
– Они определяются преданностью делу, генерал, – отозвался Джоэл, не сводя глаз с воина.
Бертольдье сидел неподвижно, и только глаза выдавали напряженную работу мысли.
– Разрешите воспользоваться вашим бренди? – проговорил он наконец. – Мой эскорт подождет в коридоре.
Глава 4
Конверс направился к небольшому бару у стены, ощущая на себе пристальный взгляд генерала и прикидывая при этом, какое направление примет их дальнейшая беседа. На него снизошло странное спокойствие, так часто бывало на завершающей стадии переговоров или предварительных слушаниях, когда он знал, что ему известны вещи, неведомые его оппонентам, та информация, которая накапливается в результате упорной предварительной работы. В данном случае работа эта была проделана не им, но итог ее тот же. Он знал очень многое о сидевшей по другую сторону комнаты ходячей легенде по имени Жак Луи Бертольдье. Иными словами, Джоэл был подготовлен, а за долгие годы он привык к тому, что инстинкт его не обманывает – как не обманывал и многие годы назад, когда он летал в синих небесных просторах.
Кроме того, он отлично разбирался в сложном механизме экспортно-импортных манипуляции – это было частью его работы. Обычно они представляли столь сложный лабиринт, казалось бы, не связанных между собой правил и установок, что подлинное значение их легко ускользало от менее натренированного глаза. И теперь он намеревался в течение нескольких последующих минут запутать этого выкормыша Джорджа Делавейна и даже нагнать на него страху.
Разрешения на вывоз за границу бывают самыми различными, однако главным и непременным является экспортная лицензия с подробным перечнем отгружаемого материала, затем следуют другие, помогающие преодолеть не очень четко сформулированные ограничения. Соблазнительны такие лицензии на вывоз весьма широкого круга товаров, перечень которых подлежит проверке и одобрению чиновников различных правительственных ведомств. Чиновники эти, как правило, не желают брать на себя ответственность и отфутболивают бумаги до тех пор, пока не истекут все сроки, установленные для этих бюрократических игр. Вопрос в конце концов решается в пользу тех, у кого более сильные связи.
Самым важным из этих документов является сертификат на последнего получателя, именно ради него совершаются подкупы и даже убийства. Такое безобидное название имеет лицензия на отправку из арсеналов страны смертоносного груза, который автоматически выходит из-под контроля тех, кто обязан контролировать его распределение.
Теоретически такие грузы могут предназначаться исключительно правительствам союзников США по военным блокам. Использование этих грузов по назначению означает не что иное, как легализацию экспорта смерти. Главное, однако, состоит в том, что, будучи в пути, грузы эти могут оказаться переадресованными, и подобная практика распространена весьма широко. Фиктивные корпорации при содействии реальных и весьма влиятельных чиновников проводят свои операции через посредников полулегально, используя для этой цели наспех возведенные или “забытые” склады на территории США и за их пределами. Сделки эти приносят многомиллионные прибыли, а физическое устранение конкурентов или противников считается просто одним из условий игры. Бытует даже особый термин: “кабинетный терроризм”. Именно такие операции и должны были практиковаться “Аквитанией”. Других вариантов у них не было.
Все эти соображения промелькнули в сознании Конверса, пока он разливал бренди.
– Чего вы добиваетесь, мсье Симон? – спросил Бертольдье, принимая у Конверса бокал с бренди.
– Мне нужна информация, генерал.
– О чем?
– О состоянии мирового рынка в интересующей моего клиента области. – Джоэл опять уселся в стоявшее у окна кресло.
– Какого рода услуги оказывает ваш клиент?
– Он – посредник.
– В какой области?
– Весьма широкой. – Конверс отпил небольшой глоток и продолжил: – В общих чертах я упомянул об этом в клубе: самолеты, машины, различные суда, военное снаряжение – товар самый разный.
– Да, припоминаю. Но боюсь, я не совсем вас понял.
– Мой клиент имеет доступ к производству и складированию подобного товара на таких уровнях и в таких масштабах, что это практически недоступно кому бы то ни было.
– Впечатляющая перспектива. И кто же этот клиент?
– Мне не разрешено раскрывать его имя.
– Не исключено, что я его знаю.
– Вполне возможно, но никак не в описанном мною качестве. Об этой стороне его деятельности никто не подозревает. Его как бы просто не существует в природе.
– Вы и мне не назовете его имени? – не унимался Бертольдье.
– Конфиденциальная информация.
– И тем не менее вы не отрицаете, что разыскали меня и подали сигнал. Я должным образом на него откликнулся. Вам нужна информация относительно спроса на определенный вид товаров в Бонне, Тель-Авиве и Йоханнесбурге. Однако вы скрываете имя того, кто намерен извлечь выгоду из информации, которой я якобы располагаю. Это несерьезно.
– Информация у вас имеется, и очень серьезная. Боюсь, однако, что вы неправильно меня поняли.
– Не думаю. Я не глухой и свободно владею английским. Вы появились неизвестно откуда и ведете речь о некоем безымянном и весьма влиятельном человеке, да еще спрашиваете…
– Вопрос задали вы, генерал, – прервал его Джоэл. – Вы спросили, чего именно я добиваюсь.
– И вы ответили, что ищете информацию.
– Совершенно справедливо, но я не говорил, что собираюсь получить ее от вас.
– Простите, не понимаю.
– В данных условиях и по причинам, только что перечисленным вами, вы не стали бы откровенничать со мной. Я хорошо это понимаю.
– Так зачем же понадобился этот… я бы сказал – спровоцированный разговор? Я не люблю, когда злоупотребляют моим временем, мсье.
– Нам, и мне в частности, меньше всего хотелось бы этого.
– Объяснитесь, пожалуйста.
– Моему клиенту необходимо ваше доверие. Мне тоже. Однако мы отлично понимаем, что его нужно заслужить. Через несколько дней – не более недели – я надеюсь представить вам доказательства, что мы достойны такой чести.
– И этому должны помочь ваши визиты в Бонн, Тель-Авив и… Йоханнесбург?
– Честно говоря, да.
У Бертольдье зародились какие-то подозрения. Слишком деланно он пожал плечами, изображая на лице полное безразличие. Ему хотелось поскорее прекратить эту игру.
– Моя компания вложила значительные средства в названные вами районы. И я полагал, что у вас могут быть деловые предложения, затрагивающие общие интересы.
– Я и намереваюсь их сделать.
– Разъясните, пожалуйста, – сказал военный с явным раздражением.
– Вы же прекрасно понимаете, что я не могу этого сделать, – сказал Джоэл. – Пока не могу.
– А когда же?
– Когда вы – вы все – убедитесь, что у моего клиента и у меня самого имеются веские основания быть допущенными в ваш круг, стать самыми преданными его членами.
– Вы имеете в виду мою компанию “Жюно и Си”?
– Простите, генерал, но позвольте считать этот вопрос несерьезным.
Бертольдье взглянул на бокал с бренди в своих руках и перевел взгляд на Конверса.
– Насколько мне помнится, вы прилетели из Сан-Франциско?
– Но постоянно я работаю не там, – уточнил Джоэл.
– И тем не менее вы прилетели из Сан-Франциско. Что привело вас туда?
– Я отвечу хотя бы ради того, чтобы продемонстрировать, насколько обстоятельно мы ведем свои дела и… насколько обстоятельными могут оказаться и другие, не только мы. Мы проследили – этим занимался я сам – путь некоей партии товара, отправленного одной из калифорнийских фирм, вплоть до получения ею экспортных лицензий. Лицензии эти были выданы компаниям, правовой статус которых весьма сомнителен, а грузы поступали со складов, о существовании которых тоже не имеется сведений, – чаще всего это были простые ангары, возведенные на очень короткое время. Документация оказалась настолько запутанной, что концы могли вести куда угодно или вообще никуда. В документах значились имена подставных лиц, а сами эти документы, возникшие в бюрократических лабиринтах, не выдержали бы даже поверхностной проверки – на них стояли факсимильные подписи, официальные печати и разрешения лиц, не имеющих надлежащих полномочий. Совершенно ясно, что все это – дело рук мелких сошек из соответствующих департаментов, которые следовали чьим-то указаниям… Именно этим я и занимался в Сан-Франциско. Настоящая трясина весьма сомнительных сделок, которые, повторяю, не выдержали бы серьезной проверки.
