Ее квартира. Она сама будет открывать и закрывать двери! И все! Точка!
—Ася, он бросил меня беременную!! Ты о чем вообще? — Ветрова встала из-за стола и посмотрела на подругу уже с примесью негодования. Немая злость застряла в глотке.
—Может есть шанс все вернуть? — подруга нахмурилась. А Аня в этот момент окончательно вышла из себя.
—Что вернуть? Да у меня в грудине боль, которой хватит на полмира!
—Ань, ну может помиритесь. У вас сын, да и смотрит он на тебя глазами…
И это забило очередной гвоздь в душу Ветровой. Она и лопнула, словно воздушный шар, перебила подругу и кинула гневно:
—Ась, а давай мы просто будем делать свою работу дальше и не обсуждать то, что абсолютно тебя не касается. Проект на носу, а дел по горло. Вместо того чтобы работать, точить лясы — это такое себе занятие, знаешь ли.
Ася сникла, отступила назад и опустила взгляд. Переборщила.
А вот нечего лезть туда, куда не просят. И где делась женская солидарность?
Ветрова резко поднялась со своего места и пошагала прочь из кабинета. Свежий воздух сейчас ей был необходим как никогда. И все, сказанное подругой, на голову бы не налезло. Разумеется, что дальше день прошел наперекосяк, и все сыпалось из рук. Аня запрещала себе даже мысленно возвращаться к тому, что ей сказала подруга. Нет. О каком прощении вообще может идти речь?! Такие вещи не прощают!
Да, пусть Варшавский и приходил каждый день. И видит Бог, Аня пыталась игнорировать его присутствие, но все равно…он словно специально подкрадывался все ближе и ближе. Через сына, через заботу, через вопросы о самочувствии. Даже о ее самочувствии. Еще и эти взгляды украдкой, которые выжигали раны на ее коже, этот запах, плотно обосновавшийся в их доме. Его запах. Боже, да она проветривала квартиру после ухода мужчины, но ничего не помогало.
Варшавский словно врос в ее рецепторы. Что днем, что ночью она ощущала его присутствие.
Уже даже заметила, как Андрей радовался ему, словно это очень важный человек. За это тоже было обидно, потому что так быстро он ни к кому не привязывался, даже Вите потребовалось чуть больше времени, чтобы хотя бы половину эмоций вызывать у сына. А тут так быстро...пара дней.
В тот день Ветрова с большим трудом заставила себя досидеть на работе и доделать все, что была должна успеть за эту неделю. Несколько раз ей приходили электронные письма из компании Варшавского, и только при беглом взгляде на название компании ей уже дурно становилось.
И, конечно, девушка помнила бескомпромиссные слова мужчины о том, что теперь они работают вместе. Впереди было очень много такой работы, где придется говорить и слушать.
Но слышать при этом лично Ветровой не хотелось.
Оглохнуть — вполне, но лучше бы не знать ничего, что так или иначе касалось человека, когда-то смешавшего ее с грязью. Он избавился от нее и этого достаточно, чтобы не пускать его в свою жизнь.
Ступая по пустынным улицам, девушка понимала, что присутствие бывшего тревожило ее, вызывало эмоции, но какие…она понять пока что не могла. Бороться с собой и обманывать свою сущность всегда труднее всего, но она буквально кричала в своей голове, что ничего, кроме острого гнева, она не испытывала.
Так ли это?
Зайдя в квартиру, Аня наткнулась на знакомые ботинки и тяжело выдохнула. Нет, это не стало неожиданностью, такова была договорённость, Варшавский и правда сегодня сидел с Андреем, но в груди все одновременно болело и радовалось от этого факта.
—Мама пришла, — пробасил знакомый мужской голос, а затем послышался звонкий.
—Мама! Дядя Коля принес самолет на радиоуправлении.
Аня прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Она это переживет.
Глава 14
Поразительно, как сын походил на Варшавского. От этого у мужчины дыхание перехватывало. Волей случая он смог сместить все встречи, отложить дела на потом, лишь бы побыть с сыном.
Но что-то подсказывало, что дело было не только в этом. Он рвался сюда еще и из-за Ани, на которую одновременно хотелось смотреть, продолжать ненавидеть, сорваться и стиснуть в объятиях.
Злость разъедала внутренности, он и не знал, что так бывает. Не видел ее столько лет и все было спокойно, складно, а тут словно обухом по голове зарядили, дали дыхнуть дымку прошлого, пустили по венам жгучее напоминание о той разрушительной любви, в которой он потерял самого себя и еще долго зализывал раны, и бросили на обочину подыхать от разъедающих грудину чувств.
И вот сейчас он смотрел в это полыхающее гневом лицо девушки и чувствовал, как внутри все переворачивается.
—Ты зачем балуешь ребенка? — недовольно просипела Ветрова, складывая руки на груди.
—Что плохого в том, что я принес сыну подарок.
—Ты его покупаешь! — шипя на мужчину, девушка прикрыла двери спальни, откуда выволокна Варшавского.
—Плевать. Я не знал о нем столько лет и имею полное право усыпать его подарками с ног до головы.
—В этом весь ты. Ты не слышишь меня!
Девушка шикнула, а затем сжала виски двумя руками, массируя голову.
—С чего вдруг. Это ты не слышишь. Я принес ему только вторую игрушку. Как минимум я ему торчу еще с десяток подобных и дороже, на каждый праздник, который я пропустил.
Аня подняла уставший взгляд на мужчину, являя красные глаза. Она устала, и Ник как-то очень быстро сдулся.
—Он не должен…олицетворять твой приход с подарком. Потом что радоваться он должен тебе. Как ты не понимаешь таких простых вещей? Ты начнешь таскать ему эти подарки, а потом он любой твой, мой или чей-либо еще приход будет олицетворять исключительно с ними. Начнет требовать, а позднее сядет на шею и свесит ноги…— она печально посмотрела на закрытую дверь и прикусила губу.
Варшавский хмыкнул, припоминая, что девушка всегда пыталась быть лучшей во всем, и этот перфекционизм до добра явно не доведет ни ее, ни их.
—Ты плохой полицейский, да? — попытался ращзрядить обстановку Ник. Раньше бы у него это получилось.
—А ты у нас просто ДЖЕК-ПОТ! — гневно парировала девушка.
—Помимо моих генов, там есть еще и твои, а ты, насколько я помню, никогда не была падка на деньги, так что не волнуйся, от двух подарков он не станет плохим сыном, а ты плохой матерью. Кто тут явно не фонтан, так это папа. Кстати, что ты ему говорила насчет его отца? — еще тише прошептал
