– Ты меня совсем запутала! Чего ты добиваешься?!
– Уверенности.
– В чем?!
– В том, что ничего плохого этот Стас-Тарас уже не сделает.
– А зеркало-то тут при чем?! – взмолилась Инесса.
– Вот смотри. – Я села на краешек кресла, положила обе ладони на стол и склонилась к бизнес-леди. Для пущей доверительности, так сказать. – Представь, что Тарас решил облапошить еще одну дурочку. На корабле. Но тут постоянно обретаюсь я, и он в сомнениях – узнала я его лысого или нет? То есть если он и облапошивает кого-то, то вполне секретно.
– В туалете за зеркалом, – проявила ядовитую догадливость мадам.
– А почему бы и нет? Где поймал, туда и затащил.
– Предположим. Кто-то ведь действительно заперся в туалете и открывать не захотел.
– А я о чем! Тут все о-о-очень подозрительно…
– Ну. А дальше что?
– Ходить по пароходу и предупреждать всех девиц направо и налево я не хочу.
– Почему?
– Инесса, – с укором протянула я, – тут целая компания девушек приехала личную жизнь обустраивать…
– Ага, – перебила меня Марченко, – с мошенником.
– А если аграрий – честный человек?! Если я ему за просто так, за здорово живешь, всю личную жизнь под откос пущу?! Не-е-ет, в этом деле торопиться нельзя. Тут тонкость нужна, деликатность.
– И откуда ты ее возьмешь? – заинтересовалась Львовна. – Деликатность эту.
– Рожу терпением. Ведь пойми! Ну замечу я, что какая-то девушка на Тараса с нежностью поглядывает, подойду к ней с предупреждением…
– А это не он.
– Да. У них любовь может быть, а тут я с грязными сапогами. Нельзя так.
– Согласна, – кивнула Инесса. – В чужие отношения лучше не вмешиваться. Так что предлагаешь?
– Молчать. Пока сестра не опознает своего Стаса, молчать.
– Это ты так о попугаихах беспокоишься? – усмехнулась вдруг Марченко.
– Попугаихи тоже люди. Они сюда женихов ловить приехали, а тут я – караул, мошенники! Где же женская солидарность, спрашивается?
– И чего тебе, солидарная моя, от меня понадобилось?
– Сфотографировать Тараса и молчать.
– Даже с Максом?
– Даже с ним. Приедешь домой, успеете нахохотаться.
– По рукам, – согласилась Инесса. – Молчу, как замороженная треска. Запьем договор мартини?
Из каюты номер четыре я вышла душевно измочаленная, как половая тряпка. Добрела до своих апартаментов, прижалась спиной к двери и усмехнулась. Что называется – наворотила. Так долго и самозабвенно я не врала даже в детском саду. Сестра Марина, подлый муж, пропавшее наследство…
Но что мне оставалось делать?! История «белой дамы» уже ушла в народ (к подполковнику Огурцову), и не разобрать ее досконально я просто не имела права. Ведь как-никак людей запутала!
А просьба с фотографией «сбежавшего мерзавца» – это вообще бонус: призовая игра для начинающих разведчиков. Если уж городить огород, то масштабно, так сказать, используя ситуацию по максимуму.
Хотя… следует вспомнить, что возможности я все-таки использовала не до конца. Помимо фотографии Тараса мне еще мистер Эндрю надобен…
Но приходилось выбирать. Ведь не скажешь же Инессе Львовне: что-то секретарь лорда больно на сбежавшего мужа моей сестрицы похож?! В подобном разрезе даже искренняя детская ложь не прокатит!
А впрочем, все нормально. Заподозрить в крикливой Инессе Львовна агента контрразведки может только самый бестолковый шпион. Тем более что все давно привыкли к тому, что она больше всех по кораблю с фотоаппаратом бегает…
Немножко пригладив, успокоив взбаламученную враньем совесть, я сходила посмотреть, как мирно, без тревог посапывает Назар Савельевич, стащила с его тумбочки спутниковый телефон – на моем мобильнике высвечивалась строчка «связь отсутствует» – и отправилась беседовать с подполковником Огурцовым. Докладывать об успехах и каяться в грехах.
Каялась и хвасталась я снова в санудобствах при включенной воде и запертой двери и начала так:
– Здравствуйте, Михаил Николаевич, бабушка не приехала, но есть информация.
Подполковник что-то неразборчиво гукнул, кажется, поздоровался, и я продолжила:
– Во-первых, хочу извиниться. Кажется, я ввела вас в заблуждение и никакая блондинка в белом платье в мужском туалете не пряталась.
Умный контрразведчик Михаил Николаевич сразу въехал в тему – кто такая блондинка и откуда туалет – и задал резонный вопрос:
– Почему?
– Потому что это была сама Инесса Львовна, – вздохнула я. – Она увидела собственное отражение в зеркальной двери хозяйственного шкафчика и в темноте ошиблась. Правда, мы проверили это при дневном свете…
– Что?! – перебил подполковник. – Кто это мы?! Что вы там проверяете?!
– Михаил Ник…
– Вы что там, совсем с ума посходили?!
– Михаил Ник…
– Куда вы лезете?!
– Не кричите! Дайте договорить! Я попросила Инессу Львовну одеться так же, как в тот вечер, и пройти мимо зеркальной двери шкафа в ее каюте! Обстановка была не та, но Марченко уверена – в тот день она увидела собственное отражение!
Весь этот текст я выдала практически на одном дыхании, но подполковник уже прочно обосновался на позициях конфликта и стоял там твердо. И громко. Отстранив трубку от уха, я много чего о себе услышала. И в частности: о том, что конкретно думает профессионал обо всяких недоумках, начитавшихся детективов, лезущих не в свое дело, путающихся под ногами и морочащих голову занятым людям.
– Сидите тихо и никуда не лезьте!! – Огурцов устал орать, сделал передышку, видимо, для того, чтобы воздуха в легкие набрать, и я отважно бросилась оправдываться:
– Вы же меня не дослушали! Я же как лучше хотела!! Сегодня или в ближайшее время на берег сойдет женщина – Галина Федоровна Карелина! А я вам уже зацепку дала… точнее, запутала. А Галина Федоровна – женщина хорошая, она инвалидные коляски покупает и ветеранам тоже…
– Какие коляски?! – взревел подполковник.
– Не важно. Короче, Карелина сойдет на берег, но она здесь совершенно ни при чем. Она в белый халат не переодевалась, в туалете не пряталась, у нее личные мотивы…
– Так, – устало вздохнул разведчик, – еще раз услышу о каких-то ваших расследованиях, сниму с корабля. Или, точнее, так – приеду на корабль лично и лично вас арестую. За вмешательство, за дезинформацию, за попытку создать препятствия. – И закончил начальственным рыком: – Ясно?!
– Куда уж яснее, – всхлипнула я и пробормотала: – До свидания.
На том отключила связь и воду в кране, села на крышку унитаза и жалостливо похлюпала носом.
Ну что за несправедливость?! Я тут из штанов выпрыгиваю, встаю ни свет ни заря, вру как сотня сивых меринов, стара-а-а-аюсь!! А он – «недоумки всякие»…
Ну нет в мире справедливости.
Я старательно удалила из туполевского телефона все упоминания о контрразведке, погоревала о том, что не удалось отправить в разведку по «мылу» киносъемку шкафчика – зря я, значит, вдоль унитазов на карачках ползала, тряслась, боялась – и…
И стоп. E-mail – туалет. Туалет – e-mail. «Мыло» то есть.
Какая-то мысль…
E-mail – туалет – фотография… Нет. «Мыло» связано не с фотографией… Что-то в связи с этим другое мелькнуло. И не мелькнуло даже, а шандарахнуло.
E-mail… электронная почта, компьютер… шкафчик…
Что?!?! Что же такое мелькнуло?!
В некоторой прострации, цепляясь каблуками за ковер и промахиваясь руками мимо всего подряд – я так боялась потерять мысль, что все движения проделывала совершенно рефлекторно, – слепо добралась до компьютера, перенесла на монитор киносъемку ниши в зазеркалье и практически расфокусированным зрением уставилась на выставку сантехнических порошков, гелей и ершиков. Кадр остановила на крупном общем плане.
Что же такое мелькнуло в голове, когда я соотнесла «мыло», шкафчик и компьютер? Что же такое я поняла в тот момент?..
Отринув сомнамбулические настроения, я сфокусировалась на полках, банках, пакетах и губках и погнала мысль от обратного.
Что-то я в этом ящике поняла. Что-то связанное с компьютером…
А что здесь может быть связано с компьютером?
Ничего.
И все же связь есть. Ведь не зря же мысль толкнуло кодовое слово – e-mail!!
Так что?! Черт дери мою тупую голову!
Есть. Я бережно погладила мою умную голову и с забытым удовольствием вспомнила диплом бухгалтера-экономиста, пылящийся в ящичке для документов. Эх, не зря он там валяется, не зря. Есть связь. Между порошками, гелями, губками и компьютером. И эта связь – приходный ордер, товарная накладная, занесенные в реестр приходов и перемещений.
Я сама бухгалтер, я знаю, как в нормальном хозяйстве учитывается расход любой губки, каждого куска мыла. И на корабле этот порядок есть. Особый, флотский. И все эти бухгалтерские тайны хранит компьютер.
