– Выходи за меня замуж, – его взгляд помрачнел еще больше, видно, он досрочно прочитал приговор на моем лице. Но сдаваться все ж не собирался. – Я сейчас с Мордахиным договорюсь, живо нас распишет.
– Нет, Сева! – я все-таки освободилась от его хватки. – Не пойду! Не до того сейчас.
– А до чего? – взвился Сева. – У тебя ж все сгорело. Небось кроме этого костюма ничего не осталось? Как дальше жить будешь?
– Твоими молитвами! – огрызнулась я. – И этот пожар – не повод бросаться в чьи-либо объятия. Я уж как-нибудь сама решу, где и с кем мне жить!
Сева побелел, глаза его сузились, лицо исказилось от бешенства. Честно сказать, я впервые видела его в ярости. Даже застав нас с Замятиным, он не так взбеленился.
– Ну, сука! Пожалеешь! – выкрикнул он, ничуть не заботясь, что зеваки навострили уши. – Приползешь еще, только поздно будет! Не приму, вот те крест, не приму! – И, рванув на себя дверь внедорожника, почти упал на сиденье. Но прежде чем тронуться с места, в исступлении прокричал: – Машину верни, а то заявлю об угоне! – И громко выругавшись, врубил такую скорость, что из-под колес веером взметнулись комья земли вперемешку с травой и щебенкой.
Все, кто стояли на пути джипа, бросились врассыпную, а баба Нюра погрозила вслед машине сухоньким кулачком:
– Ну, ирод, чуть не передавил, как кур! – И тут же заботливо спросила: – Видать, шибко обидел Севка? Лица на тебе нет.
– Ничего, баба Нюра, мне не привыкать, – усмехнулась я. – У меня иммунитет на таких типов.
Баба Нюра понизила голос до шепота:
– Замуж звал? Чего не пошла? Хороший парень. Заводной только! Его понять можно. Сколько вокруг тебя ходит. Жила бы с ним, как сыр в масле каталась. И службу свою бросила бы. Не женское это дело с алкашами да жуликами воевать.
– Ладно, баба Нюра, я подумаю, – сказала я, чтобы закрыть неприятную тему.
Мне не хотелось ссориться с соседкой. Я знала, она искренне желает мне добра, не понимает, как это можно добровольно отказаться от сытой и спокойной жизни.
Но баба Нюра оседлала любимого конька. Она придвинулась ближе, а так как едва доставала мне до плеча, то даже привстала на цыпочки, чтобы донести до меня все прелести замужней жизни. Спасли меня Батраков и Замятин.
– Ты определилась с жильем? – спросил как ни в чем не бывало Олег. Я отдала должное его такту. Ведь он не мог не заметить, насколько «тепло» мы общались с Севой.
– Определилась, – ответила я. – Поживу пока в опорном пункте. Удобно: проснулась – и на работе.
– Ну, не думаю, что удобно, – хмыкнул Олег и спросил чуть тише: – Что с документами? С оружием?
– Все при мне, как всегда, – я приложила ладонь к карману спортивной куртки. – Слава богу, конечно.
– А как с деньгами? Могу помочь…
– Не надо! Есть у меня кое-что на счету. Зарплату тут особенно негде тратить.
– Это хорошо! – кивнул Замятин. – Но с жильем нужно что-то решать. Начальство твое должно помочь. Я вот с Сергеем договорился, – посмотрел он на Батракова, – подбросит меня до райцентра.
– Уезжаешь? – спросила я, стараясь не смотреть ему в глаза.
– Нет, – быстро сказал он и коснулся пальцами моей ладони, – не уезжаю. Остановлюсь у деда Игната. Ты же отказалась. – И улыбнулся. – А в райцентре мне нужно побывать, в военкомате отметиться. Я ведь в отпуск приехал, и надолго. А после военкомата могу зайти в райотдел. Похлопочу за тебя перед начальством.
– Не нужно! Сама доложу. Вот прямо сейчас пойду в опорный пункт и позвоню.
– Пожарище будешь осматривать? – спросил Батраков. – Первичный осмотр места возгорания мы провели. Но сам очаг, откуда загорелось, не обнаружили. Водой головехи залили, грязь, сажа! Пусть подсохнет немного!
– Вижу! – вздохнула я. – Пусть подсохнет. Мне тоже надо все тут осмотреть и протоколом оформить.
Я снова окинула взглядом то, что осталось от моего дома. Осознание горя всегда приходит чуть позже. Все-все обратилось в прах. Прошлая жизнь, воспоминания, тревоги, радости, старые фотографии, книги… Все ушло в дым, унеслось ветром… Бабушка! Не зря мне было это видение, ох, не зря! Только я не поняла предупреждения! Но шкатулка… Неужто это и есть самое ценное, что я должна беречь как зеницу ока?
Странное беспокойство, почти страх овладели мной. Огонь! Возможно, он привиделся мне в тот момент, когда мой дом занимался пламенем? Хотя нет! Пожар случился, судя по всему, позже. Значит, еще одно предупреждение. Но откуда я знала? А если б знала, разве смогла бы предотвратить? Смотрелось бы крайне глупо, если б я вздумала ночью бежать через все село, чтобы проверить свои подозрения.
«Стоп! – приказала я себе. – Прекрати накручивать! Все равно не поможет!»
И перевела взгляд на Замятина.
– Олег! Я забыла шкатулку у Севы. Нужно срочно забрать. Да и «Ниву» отгоню.
– «Ниву» я сам отгоню, да и посмотрю, как бы он чего не натворил сдуру. – Замятин нахмурился. – А шкатулку я прихватил. Только она в той сумке, что я в Севкином дворе бросил. Если этот охламон не передавил наши вещи, значит, она в целости и сохранности.
– Довези меня до опорного пункта, – попросила я. – Все равно по пути!
– Хорошо! – согласился Замятин. – Заодно узнаю, где тебя искать.
* * *
В опорном пункте Замятину не понравилось. Это я заметила по его физиономии.
– Нет, это не жизнь, – сказал он. – Ни холодильника, ни телевизора. И диван короткий. Как ты на нем спать будешь? Надо срочно искать жилье. Я тут заметил несколько домов заколоченных. Может, поговорить с Мордахиным, чтобы тебе дом выделили? Я бы с ремонтом помог.
– У этих домов хозяева есть. Уехали в город, а избы не сумели продать. Где их в городе найдешь? А без их разрешения нельзя.
– Если сидеть сложа руки, навечно здесь останешься, – не сдавался Замятин. Он выглянул в окно, затянутое решеткой. – Как в камере… Даже постирать негде.
– Тебе-то что за забота? – рассердилась я. – Как-нибудь сама разберусь!
– Разберешься? – Замятин положил руки мне на плечи и привлек к себе. – Все ты встречаешь в штыки. Почему? Кто тебя так обидел, что ты от людей шарахаешься?
– Олег, – я отстранилась и посмотрела ему в глаза, – зачем повторять дважды? Я все решу сама!
– Но вдвоем легче!
– Вдвоем? – опешила я. – Ты снова про Севу?
– Нет. Но я здесь пробуду месяца полтора. За это время новый дом можно построить.
– Эка замахнулся! – засмеялась я. – Что-что, но домов ты точно не строил. И вообще, как ты это представляешь? Ты уедешь, в конце концов, а меня запишут в «соломенные вдовы»? Ты думаешь, уже не заметили, что ты повез меня к опорному пункту. У нас мастера легенды сочинять. К вечеру нас непременно обвенчают.
– Ты сплетен боишься? – изумился Замятин. – Бабских разговоров?
– Замятин, – сказала я строго и сняла его руки со своих плеч. – Утром я немного расслабилась. Не играй на этом. И вообще я сейчас при исполнении.
Я открыла сейф и положила в него пистолет. А затем посмотрела на Олега.
– Ты не забыл, что нужно «Ниву» отогнать?
– Не забыл, – он смотрел на меня со странным выражением – то ли с удивлением, то ли с жалостью.
А я не знала, как реагировать. Молчание затянулось. Тогда я села за свой стол и снизу вверх посмотрела на Замятина.
– Сейчас ко мне посетители валом пойдут, – сказала я ворчливо, лишь бы прервать молчание.
– Хорошо, я уйду, – Замятин усмехнулся. – Взрослая женщина, а ведешь себя как ребенок.
Он прислонился к дверному косяку, достал пачку сигарет, но не закурил.
– Ты ведь славная! Умница! Что ж ты себя не ценишь? Закопалась в этой дыре…
– Олег, – я поднялась из-за стола, – мы это уже проходили с Севой. Есть у меня причины здесь закопаться… Но это мои личные дела, и объясняться я не намерена. Так что езжай уже. Мне действительно некогда!
Замятин хмыкнул, покачал головой, снова посмотрел на меня как на безнадежно больную и вышел из комнаты.
Я закрыла за ним дверь и почти упала на диван. Кто бы знал, каких трудов мне стоило не броситься ему на шею, не прижаться к груди… И плевать на сплетни-пересуды… Я перевела дыхание. И на кой ляд Олег объявился в Марьясове? Почему не уезжает? Я не верила, что Замятин проникся ко мне теплыми чувствами. Мне – тридцать два, ему сорок или чуть больше. Оба не в том возрасте, чтобы очертя голову менять свою жизнь. Я-то уж точно переступила ту грань, до которой, наверно, еще могла бы безоглядно влюбиться. А после тридцати у женщины больше шансов стать космонавтом, чем выйти замуж, да еще по любви.
Народ ведь как считает? Народ считает, что жениться на барышне одного с собой возраста мужчина может разве что до двадцати пяти. А потом, ничего не поделаешь, надо увеличивать разрыв. Потихоньку переходить на тех, кто годится в дочки. Затем – кого можно и внучкой назвать. Главное – не приближать к себе ровесниц… Да еще с таким несносным характером, как у меня. Выходит, у меня только два пути: или Шихану глазки строить, или у бабы Нюры мужа отбить!
