в его голосе зазвучал метал: — Я не прощу глупости и трусости! Это должно быть ясно всем!
— Так точно! Здесь, Николай Николаевич, находятся те, кто прошел через испытания Крыма и не дрогнул. Они не дрогнут и сейчас! — заверил Никифоров.
Селивановский кивнул и продолжил:
— Вы профессионалы, а значит, понимаете, агентура — это наше главное оружие. Поэтому основное внимание сосредоточить на работе с ней. Да, вы понесли большие потери на данном важнейшем участке…
— Извините, Николай Николаевич. Для полной ясности докладываю, при выходе из Крыма мы потеряли более 67 процентов агентуры. В некоторых частях эта цифра достигает почти 80 процентов, — решился перебить Никифоров.
— Понимаю ваше положение, Александр Тихонович, но не принимаю. Обстановка на фронте требует самых энергичных, самых неотложных мер по восстановлению боеспособности агентурного аппарата. Никакие отговорки и ссылки не могут служить оправданием. На этой задаче надо сосредоточить все усилия и в ближайшие десять дней решить ее! — потребовал Селивановский.
В зале послышался ропот. Никифоров приподнялся, на его скулах заиграли желваки и потребовал:
— Тихо! Прекратить разговоры! В зале воцарилась напряженная тишина, и все взгляды сошлись на Селивановском. На его лице не дрогнул ни один мускул, и только промелькнувшая в глазах тень выдала его недовольство. Он не дал ему волю и продолжал говорить прежним ровным тоном.
— Я понимаю вас, товарищи. Вы прошли через тяжкие испытания, вы потеряли друзей. Но этой трагедии могло и не быть. В этом есть и доля нашей вины. Да, да вины контрразведчиков! Мы не смогли вовремя представить командованию своевременной и достоверной информации о противнике. Сейчас войска нашего фронта ведут наступательную операцию. Они остро нуждаются…
Стук в дверь прервал выступление Селивановского. На пороге возник дежурный по отделу и доложил:
— Товарищ старший майор госбезопасности, извините. На связь вышел начальник Особого отдела 6-й армии капитан Рязанцев.
— По какому вопросу? — уточнил Селивановский.
— У него есть срочная и очень важная информация для вас, товарищ старший майор госбезопасности.
— Передайте ему, пусть остается на связи! Я сейчас подойду! — распорядился Селивановский и поспешил закончить совещание.
Отправляясь в кабинет Никифорова, он и не предполагал, что информация Павла Рязанцева была не просто важной, она являлась бесценной и касалась замысла плана «Блау», командования армий «Юг». Ее добыл зафронтовой агент «Гальченко», являвшийся ключевым исполнителем в операции «ЗЮД», разработанной Селивановским и Рязанцевым. Одна стала одной из первых, осуществленных советской военной контрразведкой того периода. Начало ей было положено в тяжелейшем для Красной армии 1941 году.
Заканчивался пятый месяц войны. 27 ноября 1941 года на участке обороны 6-й армии Юго-Западного фронта ненадолго установилось хрупкое затишье. Серая мгла опустилась на передний край. Бойцы и командиры забылись в коротком сне. Бодрствовали только часовые, они вслушивались в обманчивую тишину, чтобы не прозевать вылазку разведывательно-диверсионных групп противника. На этот раз ночь прошла спокойно. Алая полоска зари прорезала чернильный небосклон на востоке. Занялся хмурый рассвет, и тут в тылу гитлеровцев вспыхнула беспорядочная стрельба. Прошло несколько минут, и из тумана, подобно призракам, возникли размытые силуэты. Заросшие, изможденные лица, истрепанное обмундирование и трофейное оружие говорили сами за себя — это были окруженцы.
Командовал ими техник-интендант 1-го ранга лейтенант Петр Прядко. Подчиненный ему отряд прошел с боями по тылам гитлеровцев свыше 500 километров. Совершить такое было под силу только человеку мужественному и незаурядных способностей. Это оценил опытный контрразведчик, начальник Особого отдела НКВД СССР 6-й армии Юго-Западного фронта капитан Павел Рязанцев. Он увидел в Петре не только умелого командира, но и прирожденного разведчика, способного вести не только войсковую разведку, но и совершить гораздо большее — под видом изменника проникнуть в разведцентр противника. В те дни, когда гитлеровцы находились на подступах к Москве, замысел подобной операции мог бы показаться безумием, но только ни Рязанцеву, ни его начальнику Селивановскому. Они верили, что неудачи на фронте — это временное явление, что рано или поздно Красная армия и военная контрразведка перейдут в наступление. В это верил Прядко и без колебаний дал согласие стать зафронтовым разведчиком.
Но гитлеровцы были не лыком шиты, и, чтобы не оказаться игрушкой в руках абвера, Рязанцев с разрешения Селивановского подверг Петра суровой, но необходимой проверке. Он предложил ему снова возвратиться в ад — провести разведку передовых укреплений противника. Прядко выполнил задание, после чего под руководством Рязанцева прошел специальную подготовку, и в ночь с 14 на 15 января 1942 года теперь уже зафронтовой разведчик военной контрразведки «Гальченко» «перебежал» к гитлеровцам.
Так началась уникальная операция Особого отдела Юго-Западного фронта, связанная с внедрением разведчика «Гальченко» в абвер-абвергруппу102. Она получила кодовое название «ЗЮД». Оказавшись в фашистском сборно-пересыльном пункте, Петр испил до дна горькую чашу военнопленного, прежде чем попал в поле зрения гитлеровских вербовщиков. Голод и холод, унижения со стороны охраны, но не они стали главным испытанием, а презрение товарищей по несчастью, когда они узнали, что лейтенант Прядко пошел на сотрудничество с гитлеровцами.
Расчет Селивановского и Рязанцева на то, что офицер, «обиженный на советскую власть», будет представлять интерес для абвера, оправдался. После беседы-вербовки, проведенной начальником абвергруппы 102 подполковником Гопф-Гойером, теперь уже агента абвера Петренко стали готовить для заброски в советский тыл.
26 января 1942 года Петр под покровом ночи перебрался через линию фронта, вышел в расположение наших частей и вскоре оказался в кабинете Рязанцева. Прибыл он не с пустыми руками, доставил сведения о структуре абвергруппы 102, данные на ряд кадровых сотрудников и на 12 агентов.
14 апреля с дезинформацией, подготовленной контрразведчиками и офицерами штаба 6-й армии, он возвратился в абвергруппу 102, к тому времени она располагалась в Славянске. Гопф-Гойер высоко оценил представленные Петренко «ценные сведения», привел в пример другим агентам и назначил инструктором. В этом новом качестве Петр долго не пробыл.
Наступление частей Юго-Западного и Южного фронтов поставило под удар план «Блау». Стратегический замысел гитлеровских генералов мог рухнуть под ударами советских войск. В этих условиях обстановки командование группы армий «Юг» потребовало от руководства абвергруппы 102 своевременной и достоверной информации о состоянии советских войск и имеющихся у них резервов. Выполняя это требование, подполковник Гопф-Гойер, его заместители: оберлейтенант Райхдихт, оберлейтенант Штайн и бывший врангелевский подполковник Самутин лезли из кожи вон, чтобы добыть данные о замыслах советского командования. Не считаясь
