– Чиновники в Москве неправильно понимают слово «модернизация», – говорил мне глава Аткарского района Юрий Кошелев. – Они подразумевают под ним лишь «сокращение». Нельзя сегодня этого делать. Нынешнее непродуманное сокращение – это новый развал села.
Своя позиция была и у правительства Нижегородской области.
– Мы стараемся сдержанно относиться ко всем новшествам, происходящим в образовании, – говорил мне начальник отдела дошкольного и общего образования, заслуженный учитель России Виктор Шмелёв. – Мы сразу поняли, что нормативное финансирование – это удар прежде всего по сельской школе, а у нас в области 56 процентов школ расположены в сельской местности. И приняли решение держаться до последнего.
Продержаться удалось несколько лет. Когда им поставили вопрос жёстко: или вы с нами, или мы без вас, министр образования областного правительства Сергей Наумов сказал: «Процесс (перехода на нормативное финансирование. – А.К. ) осуществлять, но поэтапно, иначе произойдёт обвальное закрытие сельских школ».
В 2009 году, помимо того что давали «души ребят», добавляли из бюджета области каждой школе ещё 75 процентов средств, в 2010-м – 50, в 2011-м – 25. Но за это время закупили автотранспорт, оборудованный для перевозки детей. Оснастили базовые школы всем необходимым.
А потом возник проект «Учительский дом» как реальная возможность сохранить малокомплектные сельские школы. Проект предусматривал два варианта: когда школа находится в частном доме учителя (деревня Овечий овраг Краснооктябрьского района) и когда жильё для учителя оборудуется в школе (деревня Лукино Богородского района).
– На образование у нас уходит около 46, на здравоохранение – около 20 процентов бюджетных средств, – говорил мне глава администрации Богородского района Сергей Пушкарёв. – За эти годы не закрыто ни одной школы.
– А не проще ли было всё-таки закрыть её, – я имею в виду Лукинскую школу, ставшую «Учительским домом», – а средства направить на другие цели?
– Да что вы, – удивляется Пушкарёв, – мы, наоборот, ищем пути сохранения таких школ, потому что надеемся, что они будут наполняться...
– За счёт чего?
– За счёт увеличения рождаемости. К нам много семей приезжает из других областей и даже стран. Мы реально участвуем в программе по переселению соотечественников.– И добавил: – Да, деньги считать нужно, но всё через деньги провести нельзя.
А в Себежском районе Псковской области чиновники думали иначе. Они крутили колесо реформ, лишь бы отчитаться. Там родителям стало понятно: в области создана уникальная машина по уничтожению не только сельских школ, а и самого села. К примеру, здесь, в Красноармейской волости, вначале убрали садик, это уже подвигло молодые семьи либо уезжать, либо отказываться от планирования детей. Потом сократили фельдшерско-акушерский пункт. Теперь взялись за школу. А школа для села – это градообразующее предприятие. Она потянет за собой ликвидацию библиотеки, центра досуга, а в перспективе и волостной администрации, самой волости.
В самый, казалось бы, трагический момент из уст в уста стало передаваться странное, никогда не произносившееся доселе слово – суд. А что суд? Что он решит? Но всё чаще и чаще это слово заменяло все остальные слова. Суд, суд, суд...
Родителям и учителям Малаховской школы повезло дважды. Во-первых, с главой местного самоуправления. Виктор Лапшин – бывший офицер, приехал в эти края из Латвии, не согласившись быть там гражданином второго сорта. Здесь взял брошенную деревню, брошенные земли и фермерствовал, пока граждане не призвали его на другую службу. В конфликте между школой и районной администрацией он с самого начала встал на сторону родителей и учителей, и это, без сомнения, придало им силы.
Во-вторых, на защиту школы встал редактор газеты «Псковская губерния» Лев Шлосберг. Правда, в суде он выступал как частное лицо. Но именно он сумел растолковать учителям, родителям, а потом и суду, что принятые районными властями решения идут вразрез с федеральными законами «Об образовании», «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации».
– Я в ходе судебного процесса узнала очень много законов и прав, которыми я и мой ребёнок можем пользоваться, – признавалась после суда учительница Ирина Демидова.
Хотя изначально она не верила в желаемый исход дела, как не верили и многие другие деревенские жители. И когда суд всё же признал решение о реорганизации школы недействительным, она заплакала.
Плакала не она одна. Плакали родители. Плакала директор школы Галина Жиглова, которая ранее не плакала даже на выпускных вечерах. Это были слёзы людей, доказавших, что они граждане, способные отстоять свои права. Потом чиновники, не смирившись с проигрышем, пытались апеллировать к высшим судебным инстанциям, но и там потерпели поражение.
Но о какой-либо победе говорить преждевременно. Слишком много проблем завязалось здесь тугим узлом. С одной стороны, да, если умрёт школа, умрёт и село. Но верно и то, что, если умрёт село, умрёт и школа. Школа умрёт и если не будет детей. И если не будет омоложения педагогических кадров. А омоложения не будет, если не строить жильё. Жильё нельзя построить без подъёма экономики. Экономика не поднимется, если умрёт деревня.
...Такая вот сложная математика получается.
Александр КАЛИНИН
Запятнанная мантия
Странная история произошла в Иркутском аэропорту осенью позапрошлого года. Там, по версии следствия, пьяный судья Дмитрий Малых нахамил сотрудникам аэропорта, сбил с ног женщину-полицейского, угрожая ей увольнением. На квалификационной коллегии дебошир утверждал, что это полицейские напали на него "с целью дискредитации судебной системы в целом".
И вот глава Следственного комитета Александр Бастрыкин принял решение. Он возбудил уголовное дело в отношении этого, теперь уже бывшего судьи Дмитрия Малых (медленный механизм ликвидации его судейской неприкосновенности, видимо, помешал сделать это оперативно). Теперь, как сообщили в СК, экс-судья Киренского районного суда Иркутской области Дмитрий Малых обвиняется по ч. 1 и 2 ст. 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти) и ст. 319 УК (оскорбление представителя власти). То есть бывшего судью Д. Малых ждёт суд.
А пока мы попросили нашего эксперта, кандидата юридических наук Владимира Владимировича ОСИНА, прокомментировать эту ситуацию.
- Владимир Владимирович, хочу напомнить, что «ЛГ» уже писала о проблеме падения авторитета судей. Цитирую: «Беспомощное, малоэффективное следствие... Погоня за дутой отчётностью... Судебные ошибки... Фальсификация заказных уголовных дел[?] На этом драматическом фоне, казалось бы, образ Справедливого Судьи должен быть самым привлекательным в общественном сознании. Но вот результаты одного обескураживающего расследования. Исследовательский центр портала Работа@mail.ru провёл опрос и выяснил: больше половины опрошенных недовольны работой судей; 20% отказались бы быть судьёй из-за того, что, по их мнению, это «грязная» работа, а 17% лично сталкивались с несправедливыми судебными решениями...» Владимир Владимирович, ваш опыт работы адвокатом подтверждает или опровергает приведённые результаты опроса?
– Полагаю, что это очень щадящая судебную власть статистика. В Концепции федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России на 2013–2020 годы» указывается: только 27% граждан России доверяют органам правосудия. Как практикующий 40 лет юрист, могу сказать, что примерно по 50% рассмотренных в судах дел подсудимые осуждаются за деяния, которых они не совершали. Пора уже с обывательского «несправедливое решение» переходить на законодательное понимание неправосудного судебного решения. А таковым признаётся решение, которое незаконно, необоснованно и, если касается приговора, – несправедливо. Именно по этим критериям проводят проверку судебных решений все вышестоящие судебные инстанции. Именно это позволяет чётко определить, подчинялся ли судья требованиям Конституции РФ и порядку судопроизводства или вершил произвол, за который он может быть досрочно лишён статуса судьи.
– А как реагирует на эти факты Высшая квалификационная коллегия?
– Данные Высшей квалификационной коллегии судей свидетельствуют о том, что ежегодно по фактам неисполнения судьями требований Конституции РФ и иных законов к ним обращаются более 30 тысяч человек. Но досрочное прекращение полномочий судей осуществляется только в случаях, подобных произошедшему с Д. Малых.
