Причем, что самое печальное – эти люди, ради которых, собственно, все и делается, как ни странно, активно сопротивляются нашей работе. У нас уже было несколько случаев погромов в клубах, вот буквально на прошлой неделе в Новосибирске толпа молодых рабочих с соседнего завода, среди которых проводилась работа членами клуба, в пьяном виде ввалились на заседание, устроили дебош, драку, несколько клубовцев попало в больницу с травмами. И что особенно обидно – никто, ни один человек не рискнул сопротивляться этим скотам. Все просто разбегались, как тараканы. Это как раз иллюстрация к вопросу о неприятии насилия интеллектуалами. Однако реалии сегодняшнего дня таковы, что нам ПРИДЕТСЯ научиться сопротивляться.
«Я бы, пожалуй, стал сопротивляться», – подумал я, представив себе «толпу молодых рабочих» – человек пять подвыпивших парней, всласть покуражившихся среди забитых очкастых «додиков». И тут меня осенило: «Так вот к чему он все это мне рассказывает. Им нужна охрана. Точно. Он сейчас начнет меня вербовать. Ну-ка, ну-ка… А ты вовсе не так прост, как кажешься, господин Наставник».
И словно в подтверждение моих мыслей, Олег Александрович сказал:
– Вы, конечно, помните слова Ленина о том, что всякая власть лишь тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищать себя. За точность цитаты не ручаюсь, давно не изучал трудов вождя мирового пролетариата, но смысл передан верно. Так вот, я думаю, что и нам, нашим «КИ-клубам», нужно уметь защищаться. На современном этапе, я подчеркиваю. В будущем такая необходимость отпадет сама собой. Но, естественно, охрана наша должна состоять из грамотных, профессиональных людей, а не громил с уровнем интеллекта, как у пещерного медведя. Мы ведем переговоры с апологетами некоторых направлений традиционно буддийских философских школ, изучающих и практикующих боевые искусства, как часть своего учения, они, конечно, отличные специалисты, но часто принцип невмешательства, исповедуемый ими, оказывается сильнее, чем доводы разума. Все же их учение – это религия, а религия, увы, всегда догма. Поэтому приходиться искать людей на стороне, и в этом плане вы подходите нам, как нельзя лучше. Конечно, мы не обещаем вам больших денег, но какой-то необходимый минимум… Но вы понимаете, что и ваша… гм, деятельность не будет носить обязательный характер. Просто в случае чего…
«Ага», – внутренне восторжествовал я: «Угадал я тебя, друг ситный. Подсекай, тащи, как говориться!», вслух же решил «сдипломатничать»:
– Дело в том, Олег Александрович, что моя работа занимает практически все мое время, и вряд ли я смогу…
– Что вы, что вы!.. – замахал руками Наставник: – Просто, скажем, если, не дай-то Бог… Вы же могли бы защитить вашу жену?
Тут было не отвертеться. Я кивнул, соображая, кто же кого поймал по итогу, – защитил бы, конечно. Олег Александрович улыбнулся:
– Ну вот. Значит, мы можем на вас рассчитывать?
Мне ничего не оставалось, как подтвердить:
– Да, можете.
– Ну и отлично. Вот вам мой телефон, если вдруг у вас возникнут какие-то вопросы. – Наставник протянул визитку, на которой значилось: «Олег Александрович Петров, Наставник». И телефон. Видимо, подразумевалось, что я, как воспитанный человек, должен в ответ дать Наставнику номер своего телефона, но что-то заставило меня неинтеллигентно подумать: «А вот хрен тебе, дорогой товарищ!». Я спрятал визитку в карман, встал, протянул руку и в на манер своего визави вежливо осклабился:
– Разрешите откланяться.
Олег Александрович тоже поднялся, ответил крепким рукопожатием:
– Надеюсь, наше знакомство будет иметь взаимоприятное продолжение.
Мы вернулись домой в одиннадцатом часу. Катерина всю дорогу взахлеб рассказывала мне о теории какого-то Федорчука о Надмировом Разуме, который контролирует всю историю человечества. Теория была интересной, но я никак не мог отделаться от мысли, что где-то читал об этом, в какой-то фантастической книжке, причем в далеком детстве…
А потом случился скандал. Катя, оказывается, прибывала в уверенности, что я «без ума» от их клуба, особенно от общения с Наставником, и когда услышала мой весьма вольный пересказ беседы с Олегом Александровичем, снабженный достаточно ехидными комментариями, буквально ополчилась на меня:
– Вот, ты всегда такой. Знаешь, ты кто? Ты – разуверившийся в людях циник. Ничто светлое тебя не прельщает только лишь потому, что ты не в состоянии поверить в это. Ты не веришь, что есть еще люди, которые могут «за так», бескорыстно делать что-то, и для которых высокие идеалы – не пшик, не пустой звук. Ты что же, вообразил, что наш клуб, и остальные клубы, по всей стране, создавались только для того, чтобы потом стать основой для деятельности какой-то новой политической партии? Да от отчаяния они их создали, понял? Стоеросовая ты, бесчувственная дубина! Он же, Олег Александрович, тебе о спасении нашей страны говорил, о том, что еще немного, и мы все просто вымрем, как динозавры, у нас же у всех разум спит, а сон разума рождает чудовище!
По итогу мне просто надоело выслушивать все эти сентенции, и, говоря спортивным языком, на пятой минуте я взял тайм-аут, махнув рукой:
– Ладно, Катя, Бог с ним, с твоим клубом, и с Наставником вашим, в конце концов, у меня все равно все время занято работой, а тебе я бы посоветовал больше думать о нашем будущем сыне, и больше времени уделять своему здоровью, а не мотаться по холоду на другой конец города. Договорились?
– Я жду дочку! – вместо ответа заявила Катя и отправилась в ванную.
Так и закончился вечер – напряженным молчанием под разными одеялами, с книгами в руках…
Глава седьмая
Где-то в центре Москвы…
Маленький, лысый человек резко хлопнул ладонью о черную, полированную поверхность треугольного стола и закричал пронзительным фальцетом:
– Это черт знает что такое. Куда смотрела ваша служба, Дмитрий Дмитриевич?. Почему вы рекомендовали для работы по Пашутину этого… неважно. Молчите, я не желаю слушать оправданий. Да, я лично инструктировал его, но он начихал на мои инструкции. Что значит – «растерялся»? Что значит – «не предполагал»? Ах, Пашутин был пьян? Ну, это меняет дело… Извините, если я тут… А что же, внешнего наблюдения за Пашутиным в тот день не велось? Ну, хорошо… Значит так. Этого… да, Коваля. Отправьте его назад, в превентарий, и пусть поменьше болтает. Все равно, толку от него… Куда девались его хваленые знания и гениальная интуиция, хотел бы я знать? Вам не кажется, что в последнее время Коваль просто саботирует? Обещал создать м-м-м… Прибор, – и не просто не создал, а даже теоретически не описал. Обещал склонить на нашу сторону Пашутина – тоже, не просто не склонил, а даже не смог поговорить с ним.
Хорошо, Бог с ним, с Ковалем… Давайте так: попробуем прощупать, а потом – пугануть Пашутина, сегодня же ночью попробуем, а если и после этого он будет упорен в своем нежелании помочь нам… Дмитрий Дмитриевич! Поднимайте группу немедленного реагирования, разработайте план захвата Прибора и ликвидации Пашутина, и завтра с планом – ко мне. Что еще? Телохранитель? Один? Да еще и молодой, неопытный? Учтите это в плане на всякий случай, но я думаю, что он не сможет нам помешать. Все, всего доброго…
Учитель проводил взглядом Дмитрия Дмитриевича, потом, оставшись в одиночестве, некоторое время походил по кабинету, словно бы переключаясь внутренне на другой ритм, и наконец, сел к компьютеру. Коротенькие пальцы ловко пробежались по клавиатуре, и вскоре на экране высветился портрет немолодого, усталого человека с острым взглядом проницательных карих глаз.
Побежали строки текста: Коваль, Владимир Захарович, родился, учился, женился, работал…
– Тэк-с… – вслух проговорил Учитель, нажал еще несколько клавиш, и на экране появилась другая информация: Личные качества: логик, прагматичного склада, недоверчив к непроверенной информации любого уровня, педант. В работе приветствует принцип единоначалия, недоверчив с сотрудниками, старается полностью контролировать все этапы работ, склонен к утаиванию информации. В отстаивании своих взглядов последователен, иногда – до упрямства. Работу ставит на первое место в жизни (тест 19/04), очень честолюбив, но без диктаторских замашек, к критике относится спокойно (аномалия типажа).
В нерабочей обстановки – холоден, плохо идет на контакт, циничен до грубости при общении с людьми, чей социальный статус ниже (тест 09/01). Дружеские контакты – умеренные, в дружбе замкнут, позволяет ценить себя другим (закольцованный эгоизм). Болезненно реагирует на общение с детьми, раздражителен, злобен.
Сексуальная ориентация – гетеросексуал, особых отклонений не обнаружено, при тестировании выявлены скрытые склонности к визионизму и пассивному садизму (отцовский комплекс).
