Юлька и Гешка одновременно подумали, что этот человек и верно обузой не будет.
— Лететь только втроем! — серьезно сказал Гешка.
— Только втроем! — отозвались Нюра и Юлька.
И они еще долго сидели на бревнах, глядя на красненькую звездочку Марс.
Утро, в которое покидали Уньчу Брагины, было прохладным. Ночью выпал иней, и картофельную ботву в огородах словно посеребрило.
Виктор Васильевич сердечно простился с геологами. Быстрым, ловким движением забросив за спину кошель-пестерь, притопнув мягкими бахилами, Брагин сказал:
— Ну, до скорого свидания!
Посмотрев на гору Караульную и погрозив ей, полусерьезно, полунасмешливо сказал:
— А ты, гражданочка Караульная, готовься отдать свои богатства заберем. Начнутся разработки, и я, старый, буду не из последних…
Провожать Брагиных пришли и пионеры шестого класса «Б». Все они шумной ватажкой, под водительством Нюры, направились вверх по реке.
Ребята проводили Брагиных до горы Шоташ. Высокая, густо поросшая лесом, она мрачным треугольником поднялась на севере.
Виктор Васильевич остановился возле небольшого ручейка.
— Обратите внимание на цвет воды, — сказал он.
Вода была рыжевато-красной.
— Ой, краснота какая! — воскликнула Нюра и зачерпнула пригоршню воды.
Гешка, Юлька и все остальные уньчане не один раз бывали около ручья и не удивились этому.
Виктор Васильевич снял поклажу и, присев на пенек, оглядел ребят.
— Хотите, расскажу вам легенду, старую легенду кочевников-вогулов. Теперь вогулы уже оседлые люди и называют себя манси… — Брагин помолчал и совсем неожиданно сказал: — А ведь я тоже из этого племени, тоже манси. Пойдемте-ка вверх по ручью… Там водопад есть.
Виктор Васильевич опять надел свой пестерь и, не оглядываясь, зашагал по еле приметной тропинке, проложенной по правому берегу ручья. Они прошли около трехсот метров и очутились возле невысокой скалы с двумя вершинами.
Линия, разделявшая вершины, имела такой ровный треугольный вырез, что казалось, кто-то сделал это сознательно. Из разреза с высоты двух метров падал ручей с красноватой водой. Между вершинами скалы, вдалеке, угрюмо поднялся Шоташ.
Виктор Васильевич начал свой рассказ:
— Когда дует ветер со стороны этой горы, всегда становится холодно и начинается ненастье. Манси подметили это и звали гору злой, нехорошей. Они сложили про нее легенду. Было это давно, когда жили еще деды моих дедов и манси ютились в дымных берестяных чумах. Вместо ружей у них были лук и стрелы, огонь добывали высекая его бруском железа из кремня. Жили манси очень бедно, но дружно. Только хмурый Шоташ мешал им жить. И люди проклинали Шоташ, когда он посылал на них среди лета тучи с холодным дождем. И вот один раз, рассердившись на них, Шоташ приказал реке Осьве: «Прогони людей, они надоели мне. Без них мне было спокойно дремать века». «Нет! — ответила красавица Осьва. — Нравятся мне люди, веселее с ними». «Ах так! За свое непослушание ты поплатишься, гордая Осьва!» — сказал грозный Шоташ и двинул на Осьву груду камней. Но был у Осьвы друг — утес Богатырь. Он своей грудью приостановил камни. Рассердился Шоташ еще сильнее и сказал: «Накажу вас обоих!» — и молнией ударил по утесу. Расколоть утес донизу ему не хватило силы, но его вершину расщепило надвое. Выстоял утес Богатырь, но поплатился своей кровью. Смотрите, течет она до сих пор… Если разобраться в этой легенде, то в ней есть кое-что от жизни. Я обследовал ручей.
Действительно, в давние времена со стороны горы Шоташ был оползень. Грунт и камни съехали к реке, но путь оползню преградил этот утес. А ручей, который появился здесь после оползня, пройдя через подземные рудные залежи, приобрел красноватый цвет.
Виктор Васильевич улыбнулся и закончил свой рассказ.
— Это, конечно, предрассудки, но народное поверье гласит: тот, кто, собираясь в дальний путь, умоется водой из ручья, обязательно вернется в эти места И поэтому манси, уходя со стадами оленей на летние отгонные пастбища, умывались из этого ручья… Ну, прощайте, друзья!
Он подал каждому руку и, мягко ступая бахилами, зашагал вниз по ручью к реке. Нюра тоже пожала всем руку и догнала деда.
Уньчане повернули назад и, чтобы укоротить путь, пошли прямиком через поляну. Только Геша остался. Странное чувство овладело им: было чуть-чуть тревожно, чего-то жаль.
— Нюра! — несмело окликнул он девочку.
Она остановилась.
Геша подошел и растерялся. Теребя пуговицы на своей рубашке, он проговорил:
— Значит, уходите? А мы вот остаемся…
Он понимал всю нелепость сказанного им, но на ум больше ничего не приходило.
— Да… Пора домой. Дедушка все сделал. И меня ждут на кордоне. Готовиться надо в школу…
Только сейчас дошло до Гешки, что они расстанутся с Нюрой надолго. И он очень жалел об этом. Первые зарницы хорошей, светлой дружбы с девочкой затронули его. До этого Гешка всегда относился к ним с насмешкой. А вот эта стройная девочка, с большими зеленоватыми глазами и ямочкой-зарубкой на подбородке, казалась ему непохожей на других.
— Ню-у-ся! — раздался голос Виктора Васильевича.
Сложив ладони рупором, она ответила:
— Иду-у, дедушка!
Нюра сорвала несколько купавок. Перебирая желтые тугие шарики цветка, задумалась.
Гешке показалось, что она хочет что-то сказать, и он несмело дотронулся до цветов. Она грустно улыбнулась и отдала их Геше. По глазам ее, зардевшемуся смущенному лицу он понял, что и Нюре не хочется расставаться… Гешка хотел было сказать: «Не уходи, погости еще у нас», но не решился и только попросил:
— Пиши мне… о школе, учебе, о твоих зверях…
— Обязательно. Но и ты не забывай… Передай привет Юлию, пусть не обижается он на меня…
Она еще хотела что-то сказать, но только махнула рукой и побежала по тропинке. Геша пошел напрямик и, конечно, не видел, как Нюра, едва скрывшись за кустами, опустилась на колени перед красным ручьем и быстро умылась.
Первые в очереди
В лагере мальчики застали суету, всегда предшествовавшую большим поисковым работам. Дядя Ваня проверял нивелир. Зоя тряпкой, смоченной в машинном масле, протирала стальную мерную ленту. Рабочие тесали колышки для пикетов. Петр Петрович переносил из журнала на планшет результаты съемок.
— Ох и задал нам Виктор Васильевич работы! — сказал Голощапов, встречая ребят. А потом, довольный, добавил: — Побольше бы ее было! Ценнейший материал!
Петр Петрович перелистал потертые страницы журнала, сплошь заполненные цифрами, сделал еще несколько отметок на планшете. Потом снял очки, щурясь, словно от ребят шел ослепительный свет, сказал:
— Вот что, друзья мои! Завтра заканчивается срок заключенного с вами трудового соглашения. Но, к нашему счастью, Виктор Васильевич показал три новых, не разгаданных нами шурфа и штольню. Нужно, очень даже, заснять их. Есть нужда в вас, ребята! Прошу поработать с нами еще дней пять. Ну как, согласны?
Гешка выпрямился. Конечно, согласен! Ну, а Юлька? Гешка дотронулся до товарища. Юлий, как обычно при волнении, шмыгал носом, и широкое лицо его зарделось и расплылось в улыбке. Ясно, и он был согласен. Славный друг Юлька!
— Поработаем! — за обоих ответил Гешка.
Мальчики тотчас включились в дело. Юлий взял рейку и стал помогать дяде Ване в проверке инструмента. Гешке, имевшему отличный почерк, поручили переписать несколько страниц журнала съемок.
Когда была закончена подготовка, ребята под командой дяди Вани пошли «в поле».
Все, казалось, было так же, как и месяц назад: те же инструменты, горы, но мальчики уже были иными.
Куда делась медлительность, нерасторопность Юльки! Поставит он рейку на пикетный колышек, да так ровно, качнет ее так спокойно и прямо, что дядя Ваня сразу же берет отсчет. Нет нужды дяде Ване говорить Юльке о смене станции. Юлька сам видит: дядя Ваня записывает отсчет — можно переходить на следующий колышек. Так с пикета на пикет. Да и с мерной лентой Юлий уже не ходил вперевалку, как объевшийся медвежонок, а действовал быстро и умело.
Ребята, как выразился дядя Ваня, вошли в работу. Она цепко захватила их, увлекла. И ничего уже не мешало им: оводы не кусали, мошкара не лезла в рот. И ягоды спрятались в листве. Все получалось очень ловко, непринужденно. И рейки стали ладными, не валились из рук, и шпильки через ушко мерной ленты сами лезли в землю — постепенно к ребятам пришло мастерства.
День пролетел скоро. Когда дядя Ваня, посмотрев на свои карманные часы, сказал, что пора кончать работу, ребята удивились. Им показалось, что они только что начали ее.
Старый геодезист, обычно скупой на похвалу, с восхищением сказал:
— Работали как черти! Ну и молодцы космонавты!
Как работают черти, если они есть, ребята не знали, но, по-видимому, здорово, если дядя Ваня на обратном пути запел, чего за ним никогда не наблюдалось…
