– Да, мы находимся вблизи, но не в территориальных водах Польши. Зато вы находитесь в квадрате, где проводятся военно-морские учения. Вы находитесь здесь без санкции и какого бы то ни было предварительного уведомления. Вы капитан?
– Да, конечно!
– Ваш диплом, удостоверяющий право на вождение судна.
– I am a captain! – произнес по-английски настоящий капитан судна.
Русский офицер спокойно кивнул. Беседа продолжалась на английском языке.
– Цель пребывания судна в этом квадрате?
– Поисковые работы…
– Понимаете, пан офицер, – снова по-русски перебил его агент Стасевич, – мы археологи. Мы ищем затонувшее судно, шведский фрегат, он был потоплен в этих водах в семнадцатом веке. Во время Тридцатилетней войны…
– Это все археологи? – не без иронии переспросил русский офицер, кивая на мускулистых, с военной выправкой и обветренными рожами членов команды, столпившихся на палубе. По виду они были похожи на кого угодно: на флибустьеров, на командос, на простых моряков в конце концов, но только не на мирных ученых, интеллектуалов.
– Конечно, пан офицер! – воскликнул агент Стасевич. – Вот, попрошу взглянуть на документы…
Русский офицер внимательно осмотрел предложенные ему документы, однако не нашел, к чему придраться.
Некоторое время осматривался на палубе, потом вдруг спросил:
– Почему у вас работает мотопомпа? Что вы выкачиваете из моря?
– Не выкачиваем, а нагнетаем забортную воду для гидромонитора, – с готовностью отвечал агент Стасевич. – Двое водолазов как раз сейчас работают на глубине. С помощью гидромонитора они расчищают донные наносы. Как вы сами понимаете, с семнадцатого века их образовалось здесь много, работать придется долго, так что мы ни на минуту не останавливаемся, работаем даже по ночам. На дно опускаемся посменно, по два человека…
– Почему же вы не получили официальной санкции на проведение археологических изысканий? – прервал его русский офицер. – Почему своевременно не поставили в известность командование учений о том, что будете присутствовать в этом квадрате? В конце концов речь идет и о вашей собственной безопасности, у нас в числе прочего намечены стрельбы…
– Видите ли, пан офицер, – подобострастно улыбнулся агент Стасевич, – операция планировалась еще задолго до того, как стало известно о готовящихся учениях…
– Однако и о них стало известно достаточно давно, – спокойно возразил русский офицер. – Вы обязаны были найти время сообщить о ваших планах!
Агент заметно смутился, пробормотал немного растерянно:
– Виноваты, пан офицер! Больше такого не повторится…
– А почему вы преследовали морской катер? – вдруг спросил тот строго, глядя в упор на польского агента. – Чем он вам не угодил, что вы за ним на надувной лодке погнались?
У Стасевича против его воли отвисла нижняя челюсть, чуть заметно задрожали губы.
– Пан русский офицер ошибается! – подобострастно залепетал он. – Наша надувная лодка ни за кем не гналась!
– Значит, нам показалось, что ваша надувная моторная лодка следовала за ним и пыталась его догнать? – не без иронии переспросил русский офицер.
– Это чистое совпадение, пан офицер! Мы спускали нашу лодку совсем для других надобностей.
– Для каких?
– Пану офицеру уже объяснили: поисковые работы.
– В чем именно заключались ваши поисковые работы, что для этого понадобилось спускать надувную лодку и мчаться по воде так, что нос у нее задрался к небу?
– Да, но… – агент Стасевич в полнейшей растерянности стал оглядываться вокруг.
– Сожалею, офицер, но мы не можем объяснить это вам, – вместо него сказал капитан судна ледяным тоном. – Наши поисковые работы содержат ноу-хау, мы не вправе разглашать его.
– И это ноу-хау включает как обязательный пункт стрельбу из карабинов по безоружному судну?
Капитан судна на этот раз ничего не ответил, его лицо казалось бесстрастным, только рука с силой сжала поручень.
– Мы требуем осмотреть судно на предмет наличия на нем оружия! – сказал русский офицер.
– Вы не имеете права! – испуганно залепетал Стасевич. – Это нарушение Морского кодекса.
– Я уже объяснил вам, что это не является нарушением Морского кодекса! – жестко заявил русский офицер.
Он сделал знак находившимся в вельботе матросам, и те в одно мгновение поднялись на борт польского судна, свои автоматы Калашникова они держали на изготовку. Русский сторожевой катер также нацелил свои крупнокалиберные пулеметы на польское судно. Стало очень тихо, только плескалась за бортом бирюзовая гладь Балтики, да изредка кричали носившиеся над водой чайки.
– Покажите нам ваше судно! – строго по-английски повторил русский офицер.
– Пожалуйста! – пролепетал Стасевич. Вид у него был совершенно уничтоженный, глаза испуганно бегали, лицо побледнело. – Прошу пана офицера следовать, куда ему угодно!
Осмотр судна продолжался около получаса. Русский офицер зашел в ходовую рубку, спустился на нижние палубы, заглянул в каюты и в трюм. Через полчаса он с несколько разочарованным видом поднялся на верхнюю палубу, козырнул капитану. Сделал знак матросам спускаться в вельбот, потом прыгнул туда сам. Вельбот с русскими моряками отправился к своему судну. Стоявший на верхней палубе и нервно барабанивший пальцами по леерным тросам Стасевич молча наблюдал, как взбираются русские моряки на свое судно, как поднимают вельбот на его борт, как сторожевик разворачивается и удаляется прочь от них.
Стасевич машинально оглянулся, когда к нему присоединился капитан судна. Но только когда русское судно стало скрываться вдали, агент службы бязьпеки осмелился заговорить.
– Куда делись карабины? – спросил он.
– Я приказал выбросить их за борт, – невозмутимо отвечал тот.
Мгновение агент СБ Стасевич ошалело смотрел на капитана. Потом вдруг кинулся на него, схватил за грудки, принялся орать, брызгая слюною и задыхаясь от бешенства:
– Эти карабины собственность Польской Республики! Я вычту их стоимость из вашего жалованья!..
Капитан судна как кутенка отшвырнул Стасевича прочь от себя.
– Осмелюсь доложить, пан агент, – спокойно, чуть насмешливо заговорил капитан, – что на борту судна имеются ваши водолазы. Так что если очень приспичит, карабины всегда можно поднять обратно. Только я своих людей этим делом заниматься не заставлю, не нужно мне это дерьмо здесь на судне. Мороки с ним вон сколько, а практической пользы ни на грош…
Глава 29
– Прошу пане!
Агент польской службы бязьпеки предупредительно открыл перед русскими гостями кабину широкого старомодного лифта с грохочущими стальными дверьми и прозрачными, сделанными из стальной решетки стенами. Вчетвером они вполне поместились туда: кроме агента, еще российский консул в Гданьске собственной персоной, адмирал Микляев и белокурая молодая женщина, Наталья Павлова. На нее, на эту женщину, чаще других поглядывал агент СБ, и не только любопытство и восхищение ее зрелой красотой можно было прочесть в его взгляде, но и что-то вроде сочувствия и сострадания из-за того, что теперь предстояло ей увидеть.
Морг порта Гдыни помещался в старинном, еще в позапрошлом веке построенном доме, когда холодильная техника находилась в зачаточном состоянии, и мертвые человеческие тела хранились в холоде просторных, глубоко под землей расположенных подвалов. В подвалы можно было спуститься на специальном, очень широком лифте, достаточном для того, чтобы в него помещались во всю длину медицинские носилки. Для живых же существовал другой лифт, поменьше и поуже.
Старомодный лифт с пугающим железным грохотом остановился, двери его распахнулись. В помещении было чувствительно холодно, но Наталья Павлова задрожала не столько от холода, сколько от ужаса. Вся эта галерея была освещена ярким светом неоновых ламп, казавшимся неживым, это ощущение подчеркивал резкий запах карболки, которым, по-видимому, регулярно обрабатывали помещение, полы, стены. Прозектор, моложавый, симпатичный, в свитере и толстом шарфе, поверх которых был накинут белый медицинский халат, уже шел им навстречу.
– Покажите нам труп Сергея Павлова, – отрывисто по-польски приказал ему сопровождавший их агент службы бязьпеки, и прозектор, кивнув, сделал знак следовать за ним.
Они пошли по узкому проходу, Наталья Павлова старалась не смотреть по сторонам. Она чувствовала, что ужас сковывает ее грудь, а нервное возбуждение вместе с пронизывающим холодом помещения заставляло ее буквально трястись от холода. Адмирал Микляев бережно поддерживал ее под руку.
Внезапно прозектор остановился перед одним из столов.
– Останки мужчины, выловленные семнадцатого июня этого года в акватории Гданьского порта, – по-польски объявил он.
Российский консул повторил эту фразу по-русски и указал на небольшую деревянную табличку, укрепленную над столом, давая понять, что именно эта фраза написана там по-польски.
