— Фредерика, похоже, вы ошиблись, — сказала Хилда, когда они остались вдвоем. — Бертолд не отказывается от своих обязанностей.
— Думаешь? Запомни, что я тебе скажу, девочка. Когда мой сын такой добрый и покладистый, значит, он что-то задумал. Какой-то тайный план. Так что не стоит недооценивать его и обольщаться.
Хилда и не обольщалась. Но ей казалось, что Фредерика чересчур несправедлива к сыну. С того времени, как Бертолд убедился, что он отец Петл, он вел себя очень порядочно.
Ну, может, и не совсем уж порядочно. По-настоящему порядочный мужчина не стал бы овладевать женщиной на столе в рабочем кабинете. Не стал бы поручать ребенка заботам матери, чтобы иметь возможность предаться ночью радостям секса.
Интересно, подумала Хилда, сколько времени я смогу сегодня вечером высидеть в своей комнате, пока не придет Бертолд и не уведет меня к себе?
16
Часы на прикроватной тумбочке показывали половину двенадцатого. До половины одиннадцатого Хилда и Фредерика сидели в гостиной и смотрели телевизор, а потом Фредерика объявила, что идет спать. Петл покормили в половине десятого, значит, девочка проснется только часа через три. Хилда предложила утром покормить малышку, но Фредерика решительно воспротивилась:
— Я не такая уж старая и помню, что значит недоспать утром. Спи столько, сколько захочется. А уж если мне понадобится помощь, я разбужу отца Петл. Думаю, он будет жутко рад, — со смехом закончила Фредерика.
Хилда не осмелилась возразить, но поклялась себе, что не останется на всю ночь в комнате Бертолда. Если вообще попадет в эту комнату.
В данный момент Хилда сидела на кровати в своей спальне. Она приняла душ, вымыла и уложила волосы, не забыла воспользоваться духами. Во время всех этих эротических приготовлений Хилда испытывала необычайное возбуждение, но сейчас чувствовала себя совершенно разбитой.
Время приближалось к полуночи, наверное, это крайний срок, до которого она сможет оставаться в своей комнате. Бертолд наверняка придет после полуночи узнать, почему она не идет к нему. И это будет более унизительно, чем самой отправиться к нему.
Сглотнув слюну, Хилда поднялась с кровати и двинулась к двери.
Бертолд старался не следить за временем. Приняв второй раз за этот вечер холодный душ, он постарался отвлечь себя работой, но постоянно прислушивался, не идет ли Хилда. Черт побери, уже почти полночь! Но она придет. Обязательно придет.
И вдруг он услышал тихий скрип двери. Бертолд напряг слух, ему показалось, что он слышит мягкие шаги Хилды по коридору. Все, он больше не мог сидеть на месте ни секунды. Вскочив с кресла, Бертолд устремился к двери своей комнаты, рывком распахнул ее и замер, встретившись глазами с темными, округленными, полными страха глазами Хилды.
Издав стон, Бертолд обхватил ладонями испуганное лицо Хилды и потянул его к себе. Ей пришлось встать на цыпочки, их губы почти соприкасались.
— Не бойся, — прошептал Бертолд. — Ничего не бойся…
Хилде ничего не оставалось, кроме как поверить Бертолду. Он знал, как приласкать ее, говорил правильные слова.
От его ласковых прикосновений и столь же ласковых слов все страхи Хилды улетучились, ей захотелось только одного — прижаться к его крепкому телу и отдаться во власть его силы.
Именно так она и поступила. Какое же это было чудесное ощущение! Как замечательно пахла его свежевымытая кожа, слегка спрыснутая дорогим одеколоном!
Первый поцелуй Бертолда был жадным и долгим, их губы не расставались, пока он втаскивал Хилду в комнату и запирал дверь. Второй поцелуй был уже более мягкий, соблазняющий, а в это время ладони Бертолда освободили Хилду от ночной рубашки.
Оказавшись обнаженной, Хилда слегка вздрогнула. Бертолд отстранился и, глядя ей в глаза, пробормотал:
— Только не говори, что ты стесняешься своего великолепного тела.
Хилда никогда не считала свое тело великолепным. Оно не напоминало формой песочные часы, что очень нравится мужчинам, да и груди ее не были полными, отчего сильный пол также приходит в восторг. Поэтому она удивленно спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А тебе нравится мое тело?
— Я его обожаю. — Бертолд крепко обнял ее. — Люблю твои маленькие груди и стройные бедра. Плоский живот и упругую попку. А особенно мне нравятся твои длинные ноги с тонкими лодыжками. Черт побери, да я все люблю в тебе! Мне казалось, ты знаешь об этом.
Подхватив Хилду на руки, Бертолд поднес ее к кровати и опустил на хрустящие простыни и белоснежные подушки. Отбросив в сторону черный шелковый халат, остался только в пижамных брюках, и уже хотел лечь рядом, но Хилда запротестовала:
— Нет-нет, я хочу, чтобы ты тоже разделся! — И поразилась собственной смелости.
Бертолд удивленно вскинул брови, однако подчинился. Затаив дыхание, Хилда уже без смущения разглядывала его великолепное мускулистое тело.
— Ты занимаешься бодибилдингом? — спросила она, когда Бертолд опустился на кровать рядом с ней.
— Иногда. Это помогает снять напряжение. В нашем здании есть хороший спортзал.
— А откуда этот великолепный загар?
— Кварцевая лампа. — Бертолд улыбнулся, а Хилда нахмурилась.
— Почему ты смеешься?
— Вообще-то я не привык разговаривать с женщиной в постели.
— О!
Хилда внезапно ощутила неловкость. И робость. Если бы она сейчас могла убежать из комнаты, то убежала бы.
— Но с тобой, моя дорогая Хилда, мне нравится разговаривать, — продолжил Бертолд, гладя ладонью ее плечо, руку, бедро. Какими же сладкими казались Хилде эти прикосновения! — Так нравится, — пробормотал он, — что я могу ласкать тебя и говорить всю ночь. А тебе это нравится, любовь моя? — спросил он голосом таким же нежным, как его ладонь, которая в этот момент накрыла ее груди с набухшими сосками. — Тебе не надо ничего делать. Просто ложись на спину, закрой глаза и наслаждайся…
Хилда покорно легла на спину. Ладонь Бертолда ласкала самые интимные места ее тела, а звучавший в ее ухе шепот обещал настоящее блаженство, если она доверится ему. От этих эротических ласк и шепота Хилда почувствовала, как исчезли и страх и смущение. И когда в ходе ласк ладонь Бертолда сменили губы, ей даже в голову не пришло остановить его.
И так продолжалось несколько часов.
Несколько раз Бертолд овладевал ею, удивляя Хилду не только своей нежностью, но и выносливостью, и изобретательностью. Казалось, он никак не мог насытиться ее телом. Ласкал его, целовал, снова ласкал. Бертолд не требовал от Хилды ничего такого, что было бы для нее неприемлемым, просто попросил не сопротивляться тому, что он делал.
Отдыхая, они разговаривали, болтали о пустяках, делились детскими воспоминаниями, говорили друг другу комплименты. Хилда даже вдруг подумала, что Бертолд действительно любит ее и желает проводить с ней время не только в постели.
Когда он наконец уснул, Хилда попыталась дать определение тому, что только что произошло. Неужели это просто секс? Нет, честно призналась она себе, для меня это нечто большее.
А вот для Бертолда, возможно, просто секс. Новая женщина, новые ощущения. Да, он не любит меня. Я просто новая сексуальная партнерша, на которую не надо тратить много времени и которая не доставляет особых неприятностей.
Тяжело вздохнув, Хилда выбралась из кровати, оделась и тихонько вернулась в свою комнату, где, к своему удивлению, уснула сразу, как только голова коснулась подушки.
Когда на следующий день Хилда только к полудню спустилась вниз, то с изумлением узнала, что Бертолд поднялся в семь утра, как обычно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У него было такое хорошее настроение, — сообщила Фредерика во время позднего завтрака. — Он даже успел покормить Петл и попросил меня показать, как надо менять пеленки. У него получилось ловко, Бертолд остался доволен собой. Если бы я не так хорошо знала своего сына, то подумала бы, что ему, наверное, и впрямь нравится быть отцом.
